Полемика о степени присутствия государства в развитии инновационной экономики и допустимых рисках то затихает, то активизируется. Мнения разнятся до противоположных: от утверждений о его доминирующей роли до полного отрицания необходимости участия государства в стимулировании инноваций.
*****
Признанный авторитет в области экономики инноваций, автор книги «Государство-предприниматель: развенчание мифов о противостоянии государственного и частного сектора» Марианна Маццукато — не сомневается в том, что назрела необходимость пересмотра традиционных взглядов (http://ni.globalaffairs.ru/author/mariana_mazzucato/, Foreign Affairs, № 2, 2015 г.).
Сформулирован принципиальный вывод: государство — ключевой партнёр частного бизнеса, активный игрок в рыночной экономике, в создании рынков, а не только их администратор, координатор и регулятор.
Иными словами, государственные функции в экономике не должны ограничиваться обязанностью «подчищать» огрехи частного бизнеса, корректировать рыночные сбои, финансировать неприбыльные для него ниши общественного производства и создаваемой инфраструктуры.
Кто как не государство в первую очередь находит и вкладывает в развитие «длинные деньги», берёт на себя риски, инвестирует в проекты, сулящие будущую, а не сиюминутную отдачу, вкладывается в фундаментальные исследования, важные научные результаты которых лишь в перспективе найдут технологическое применение, могут иметь мультипликативные последствия, но пока не гарантируют экономический эффект?
М. Маццукато приводит цитату из статьи о будущем производства в журнале Economist в 2012 г.: «Правительства всегда неудачно справлялись с определением победителей, и в дальнейшем ситуация только усугубится, поскольку легионы предпринимателей и умельцев обмениваются проектами в Сети, превращают их в товары на дому и продают по всему миру из гаража».
Всё так, и отмеченный бизнес-тренд сомнений не оставляет («Мировые промышленные тренды и российские перспективы», «Экономика homo sapiens. Что дальше?», «Capex — между индустриальным и постиндустриальным» — см. здесь же).
Но генеральную линию национальной Стратегии развития действительно не способна сформулировать и разработать ни одна даже самая крупная и авторитетная компания. Преодолевая разногласия или соглашаясь на компромиссы, они совместно могут предлагать проекты, давать рекомендации, участвовать в слушаниях и обсуждениях. Корпоративный интерес довлеет по определению и объективно ограничивает степень их свободного маневрирования и полноту учёта интересов общества в целом. Заметим, что современные информационно-коммуникационные возможности зачастую провоцируют трансформацию естественного корпоративного интереса в корпоративный эгоизм, в свою очередь провоцирующий пренебрежение социальными и экологическими факторами, возбуждающий стремление к доходности не благодаря результатам общественно-востребуемого производства, а вследствие финансовых спекуляций, итогом которых становятся финансовые пузыри, порождающие глобальные экономические кризисы.
В таких ситуациях правительство вынуждено частично помогать монополиям и структурообразующим компаниям независимо от формы их собственности, наращивая тем самым государственный долг.
Отсюда ошибочная, по мнению М. Маццукато, политика сокращения госрасходов, урезания бюджетов ведомств, отвечающих за технологическую революцию и финансирования направлений, которые вносят значимый вклад в инновационные разработки (в частности, НИОКР, образование).
Информация к размышлению
М. Маццукато: мнение о динамизме бизнеса и неповоротливости государства позволило смягчить нормы регулирования и снизить налоги на прирост капитала. С 1976 по 1981 г. Национальная ассоциации венчурного капитала пролоббировала снижение ставки налога на прирост капитала в США с 40 до 20%.
В 2002 г. в Великобритании был понижен срок инвестирования частных фондов, необходимый для получения налоговых льгот, с десяти до двух лет.
Однако поощрение краткосрочного инвестирования за счёт долгосрочного вредит инновациям. Практика доказала, что такая политика увеличивает не столько приток инвестиций, сколько имущественное расслоение. Не удивительно, что проблема социального неравенства — одна из важнейших в мировой повестке дня («О капитале и справедливости в XXI веке» — см. здесь же).
Эксперты однозначно указывают на актуальность разработки механизмов, позволяющих правительствам и налогоплательщикам воспользоваться плодами государственных инвестиций, а не только брать на себя риски. Но хорошо известно, что такие плоды есть блага, произведённые общественным трудом, но в основном присваиваемые владельцами средств производства. Это означает, что общепринятая суть проблемы кроется в несправедливом распределении доходов («Политэкономия vs есоnomics» — см. здесь же).
*****
Она задаётся вопросом: почему по-настоящему известные компании, наиболее инновационные, творческие — Apple, Google, Facebook — родом из одной страны, Соединённых Штатов Америки?
И отвечает: благодаря эффективному участию государства. Среди ярких примеров эффективного участия государства в осуществлении новейших разработок — интернет, прародителем которого был ARPANET (программа, финансировавшаяся Министерством обороны США), GPS, начало которой в 1970-е гг. положила американская военная программа Navstar, сенсорный экран iPhone, разработанный на гранты Национального научного фонда и ЦРУ.
Наконец, буму сланцевого газа предшествовали значительные вложения федерального правительства США в технологии глубокого бурения и участие ведущих государственных исследовательских структур — Института газовых исследований, Горного бюро США, Национальной лаборатории «Сандия» Министерства энергетики и др.
Многие перспективные лекарства появились благодаря исследованиям Национального института здравоохранения с бюджетом около 30 млрд долл. из денег налогоплательщиков. 75% новых молекулярных веществ с рейтингом приоритета были разработаны в государственных лабораториях. При этом частные фармацевтические компании концентрируются не на исследованиях, а на дальнейших разработках, маркетинге и т.д. (там же).
Информация к размышлению
М. Маццукато: инвестиции не должны ограничиваться доминирующей техно-экономической парадигмой, но содействовать формированию у работников новых навыков, вести к созданию новых технологий, секторов или рынков. Для этого правительство должно обладать интеллектом для предвидения ситуации и проведения смелой политики, последовательно улучшать свои структуры и работу, повышать компетентность и уменьшать свои размеры.
Именно правительственные программы по поддержке инновационных исследований в сфере малого бизнеса должны предлагать компаниям финансирование с высоким риском на более ранних этапах, чем большинство частных инвестиционных фондов.
Однако «на каждый „интернет“ приходится множество „конкордов“», и это не может являться основанием для обвинения государства в хронической неэффективности его действий в экономике. Ни один инвестор не застрахован от неудач, и государство в том числе. Другое дело, что, принимая на себя убытки, государство (читай: налогоплательщики) часто ничего не получает от успехов или довольствуется минимальной отдачей (прибылью, социальным эффектом и др.).
Чтобы повысить эффективность госинвестиций, надо с гарантиями, предоставляемыми бизнесу, связать кредиты — предусматривая их возврат из прибыли, реформировать принципы государственно-частного партнёрства, иметь долю в кредитуемых и вновь создаваемых компаниях, например, в форме привилегированных акций, дающих приоритет при получении дивидендов. Доходы можно использовать для финансирования будущих инноваций через специально созданные фонды. Иными словами, зарабатывать на своих инвестициях.
*****
Таким образом, М. Маццукато призывает отказаться от господствующей точки зрения, что роль государства сводится к решению проблем, когда они уже случились, и развенчать распространенный миф, что государство не способно внедрять инновации.
Отстаивая авторитет и роль «общественного сектора», она утверждает, что компании, заработавшие на государственных проектах, должны возвращать правительству часть прибыли («Ведомости», 20 августа 2015 г.): «Моя цель — изменить суть дискуссии. Если мы хотим добиться устойчивого долгосрочного, а не спекулятивного роста, то нам лучше понять, откуда этот рост может появиться, — отмечает она. — Если мы проанализируем ситуацию в странах, которым удалось выйти на траекторию умного инновационного роста, мы увидим, что это произошло благодаря сильному участию правительства. Можем ли мы себе это позволить в ситуации повального сокращения госрасходов?» (там же).
Менеджеры в первую очередь озабочены снижением затрат, ростом стоимости акций компании, а не инвестированием в исследования и разработки (R&D), стимулированием долгосрочного роста. В кризис именно государство способствует инновациям, поддерживает способность к новым инновационным решениям, снимает риски и заполняет провалы рынка.
Информация к размышлению
М. Маццукато: в развитых и успешно развивающихся экономиках — Германия, Скандинавия, Израиль, Китай и др. — государство не только выступает в качестве регулятора рынка, но и активно участвует в создании и формировании рынков.
Во всех областях, где научные и технологические разработки требуют долговременных масштабных вложений с неопределённым результатом, только государство берёт на себя такие риски («Российская венчурная компания», 23 августа 2013 г.).
Исследования показали, что компании охотно инвестируют исключительно в те отрасли, где есть новые технологические и рыночные возможности. Снижение налогов в одночасье делает их богаче, но не увеличивает пропорционально их инвестиционный вклад. Сбалансировать отношения между частным сектором, чрезмерно ориентированным на финансовые результаты, и государственным, который многие считают неэффективным, — сложно, но необходимо.
Рынок не может и не заинтересован сделать долгосрочный объективный выбор. Венчурные инвестиции чрезвычайно краткосрочны и рассчитаны в основном на три — пять лет. Инновации требуют гораздо больше времени — до 15—20 лет. Не следует умалять значимость частного бизнеса и заинтересованность в динамичном государственно-частном партнёрстве. Но только государству — инвестору, предпринимателю, инноватору — по плечу создать легитимную систему инноваций, которая обеспечит понятное, эффективное развитие и будет стимулировать частные компании вкладывать деньги в новые проекты.
Информация к размышлению
Mark Buchanan, автор рецензии на книгу Маццукато: «Интернет… возник потому, что у правительства хватило долгосрочного видения, на которое не претендовала ни одна компания. Люди в DARPA (государственное агентство проектных исследований США) имели достаточно воображения, чтобы поддержать консорциум университетов и исследовательских компаний... А что насчет Google? Гений и вдохновение его основателей, Сергея Брина и Ларри Пейджа, сыграл большую роль в его появлении. И такую же большую роль сыграло финансирование государственного фонда, которое позволило им разработать алгоритм, преобразовавший поиск» (https://www.facebook.com/rusventure/posts/686953921333693).
*****
Как эксперт в комиссии ЕС по инновациям (FINNOV), Маццукато призывает европейские правительства пересмотреть свои подходы: «На самом деле за Силиконовой долиной стояли 15 или 16 государственных институций, которые финансировали инновации от ранних стадий до выхода на рынок». Это относится ко всем секторам экономики. Почти 90% важнейших инноваций с 1971 по 2006 гг. полностью зависели от государственной поддержки (там же).
Быть более осторожными в оценках и выводах призывает Илья Стребулаев, профессор Стэнфордского университета: «Я не знаю ни одного карьерного американского чиновника, который бы разбирался в финансировании инноваций так же хорошо, как профессиональный инвестор».
В Силиконовой долине сложилось уникальное непрерывное финансирование технологических проектов. Путь инновационных компаний до прибыли занимает много времени (в среднем от первых инвестиций до IPO проходит восемь лет). Такая непрекращающаяся цепочка притока капитала — вопрос жизни и смерти. Государство действительно сыграло огромную роль в становлении Долины. Но помощь государства должна быть ненавязчивой и не доминирующей в решениях об адресатах инвестиций. Привлекая частные инвестиции, государство должно создавать условия, при которых оно сможет в нужной степени отстраниться от проекта (Slon.ru, 11 сентября 2015 г.).
В любом случае важно помнить: хорошо организованное государство является жизненно необходимой частью успешной инновационной системы (http://euroua.com/world/technology/2191-predprinimatelskij-etatizm).
*****
Егор Гайдар в книге «Государство и эволюция» уверенно призывал к скорейшему выталкиванию государства из общественной жизни, включая экономическую сферу.
В начале нулевых актуальность укрепления государства и отстраивания эффективных государственных структур не вызывала сомнений. И бюджетное финансирование однозначно рассматривалось как необходимое условие реального экономического развития. Заметим, таковым оно остаётся и сегодня, несмотря на многочисленные призывы и усилия (судя по результатам, безуспешные) по стимулированию частных инвестиций.
В 2008—2009 гг. разразился глобальный финансовый кризис. Сегодня трудно найти тех, кто отрицал бы важную регулирующую функцию государства — не только в экономике и социальной сфере, но и в создании благоприятных условий для конкурентного инновационного развития («Государство и „инновации“» — см. здесь же).
Тем более что, несмотря на неоднократные попытки «принуждения» частного бизнеса к модернизации при непрекращающейся утечке капиталов, именно государство вынуждено проявлять по возможности инвестиционную активность и вкладываться там, где давно пора присутствовать отечественному бизнесу.
Можно по-разному относиться к степени участия государства в экономике, социальной сфере, научно-техническом прогрессе и т.д. Но речь должна идти о системной проблеме взаимодействия (взаимоотношений) между государством, обществом и бизнесом. Непредвзятый исследователь сразу укажет на отсутствие общенациональной стратегии, адекватной требованиям современного цивилизационного развития (многочисленные отраслевые, академические или откровенно конъюнктурные разработки — не в счёт).
Отсутствие подобной единой стратегии неслучайно. В начале 1990-х гг., «выплеснув с водой ребёнка», Россия (по недомыслию или злому умыслу?) слепо отдалась воле рыночной стихии, давно отвергнутой другими. В результате мы до сих пор не можем (не хотим?) восстановить не только необходимый баланс между общественными интересами, гарантируемыми государством, и конкурентным рыночным спросом-предложением, за удовлетворение которого отвечает частный бизнес, но и обеспечить адекватное инновационное развитие.
Нет стратегии, и ручное управление субъективно реагирует на «потребу дня» после события.
Нет стратегии, и частный бизнес не уверен в своих перспективах, стремится к быстрой отдаче на вложенный капитал, в большей степени используя его для спекулятивных операций, а не долгосрочного инвестирования.
Нет стратегии, и на всех уровнях торжествует далёкая от реальности отчётность, приукрашивающая действительность и создающая видимость благополучия.
Нет стратегии, и министерства предлагают и формулируют программы и проекты по собственному разумению, учитывающие прежде всего ведомственные интересы — нередко не согласованные между собой, а то и противоречащие друг другу, но всегда позволяющие (если нужно) найти причину неисполнения «на стороне».
Нет стратегии, и Россия непростительно долго топчется на месте, непозволительно растрачивая ресурсы, всё больше отставая от успешных мировых лидеров.
По словам главы правительства Дмитрия Медведева, «правительство — это такая машина, которая крутится 24 часа: гигантское количество нормативной документации, которую оно обрабатывает и выпускает, оперативное управление экономикой, ежедневные проблемы страны» (http://archive.government.ru/special/stens/24345/).
Очень точно — потому и не до стратегий!
Информация к размышлению
Уильям Миллер, один из старожилов Кремниевой долины, профессор Стэнфордского университета, считает, что исследования без приложения к бизнесу никому не нужны: «Необходимо, чтобы хорошие университеты взаимодействовали с экономикой, с промышленностью». Понятно, что это улица с двусторонним движением. Однако в России все стремятся иметь дело в первую очередь с госбюджетом как основным источником инвестиций. А затем пеняют государству на чрезмерное присутствие в общественной жизни. Но ведь кто платит — тот заказывает музыку и формирует инновационную среду не только в экономике…
*****
Один из майских президентских указов 2012 г. предусматривает создание к 2020 г. 25 млн высокопроизводительных рабочих мест, которые должны обеспечить повышение производительности труда в России в 1,5 раза и 89% добавленной стоимости экономики страны. Согласно расчётам, каждое из них требует 100—300 тыс. долл., или до 0,5 трлн долл. ежегодно. Таких денег нет ни у государства, ни у частного бизнеса. К тому же, в рейтинге 2012 г. Всемирного экономического форума Россия занимала 52-е место, по инновациям — 85-е, а по квалификации руководителей и вовсе 110-е («Московский комсомолец», 16 мая 2013 г.).
Однако благодаря «инновационному подходу» Минэкономразвития президентское Агентство стратегических инициатив уже год спустя после оглашения президентского задания заявило, что в стране созданы, соответственно, то ли 9 млн, то ли свыше 13 млн ВПРМ («Независимая газета», 16 мая 2013 г.). При этом правительственные чиновники даже в самых смелых своих прогнозах прогнозируют к 2030 г. считанные проценты присутствия на мировом интеллектуальном рынке российской высокотехнологичной продукции.
Любопытно, вспоминают ли в нынешней кризисной ситуации об этом, поистине новаторском утверждении, его авторы? И нужно ли нам подобное государственное «участие» в экономике?
*****
В том, что государственные инвестиции далеко не всегда эффективны и бюджетные расходы следует поставить под жёсткий общественный контроль, уверены депутат Госдумы Валерий Зубов и известный экономист Владислав Иноземцев («РБК», 14 сентября 2015 г.).
Информация к размышлению
1. В России на ремонт дорог в 2014 г. выделили в 19 раз больше средств, чем на прокладку новых трасс. Дорогу в Сколково, построенную в 2011 г. за 38,5 млн долл. / 1 км, начали перекладывать через 14 месяцев. Асфальт на «знаковых» дорогах Подмосковья перестилают раз в два года.
2. Пропускная способность моста на о. Русский за 32 млрд руб. используется на 3—7%. За эти деньги каждый житель острова мог купить четырехкомнатную квартиру во Владивостоке.
3. На саммит АТЭС во Владивостоке затратили больше денег, чем на 11 ранее состоявшихся. В 2011—2012 гг. на него пошло 8,5% всех инвестиций, сделанных из федерального бюджета, в 2013 г. — 23%. На Олимпиаду в Сочи — больше, чем на 6 предыдущих зимних Олимпиад. Спортсооружения простаивают: за год после Игр не все они использовались и по одному разу.
4. Строительство космодрома на Дальнем Востоке увеличит себестоимость запусков. При этом нынешняя стоимость «Восточного» равна 96-летней аренде Байконура у Казахстана (там же).
«Точечно» Россию не развить. Государство и бизнес должны быть заинтересованы в совместных проектах и действовать сообща. При этом «общемировая практика создания инновационных систем предполагает системные усилия со стороны государства в этом направлении на протяжении восьми-десяти лет». Катализаторами спроса на инновационные идеи и разработки, стартовыми инвесторами выступают институты развития и венчурные фонды, стимулирующие законодательные акты. Далее «формируется рынок предложения, выстраивается инновационная экосистема — сначала вокруг государственных институтов развития, а потом на расширяющееся предложение приходят частные деньги» («РБК», 21 сентября 2015 г.).
Если ситуация в экономике существенно не улучшится, индустриально развитая в XX веке Россия не столько убедительно ворвётся в новую эпоху, сколько взберётся на её обочину, глядя вслед стремительно удаляющимся лидерам. К этому времени претерпят кардинальные изменения не одни лишь мировые экономические рынки: неизбежные и всеобъемлющие цивилизационные трансформации к середине XXI века довершат дело, не оставив шансов на лучшее будущее тем, кто отстал…