Правительство в целом успешно справилось с первым шквалом санкций. Теперь настало время более четко сформулировать структурную политику на средне- и долгосрочную перспективу. В ее состав, по оценке экспертов и бизнеса, должно войти активное включение в новые глобальные цепочки создания стоимости и формирование условий для предпринимательской инициативы. Очень важно сделать акцент на развитии сектора услуг и цифровизации компаний. При этом нужно определить реальные, операционные, а не просто декларативные приоритеты.
Макроэкономические данные за январь — март нынешнего года свидетельствуют о том, что Кабинет министров сумел справиться с мощной волной санкций, которые введены против России. Федеральный бюджет за I квартал исполнен с большим профицитом в 1,15 трлн руб., а положительное сальдо платежного баланса создало условия для повышения курса рубля, который вернулся на отметки, близкие к уровню января 2022 г.
Теперь для российской экономики, по оценке председателя Центробанка Эльвиры Набиуллиной, данной в Госдуме на днях, наступает период структурных изменений. «Санкции в первую очередь сказались на финансовом рынке, но сейчас они начнут все больше сказываться и на реальных секторах экономики, — отметила глава ЦБ. — Основные проблемы будут связаны даже не столько с санкциями на финансовые институты, сколько с ограничениями на импорт, логистику внешней торговли, а в дальнейшем и с возможными ограничениями на экспорт российской продукции».
Производство товаров в современном мире устроено так, что большинство из них содержат ту или иную долю импортных составляющих. И даже если эта доля мала в общем объеме производства, выпуск продукции может сильно зависеть от какой-либо детали или компонента.
Ограничения на импорт и логистику, по мнению г-жи Набиуллиной, потребуют от российских компаний поиска новых партнеров и логистических путей доставки продукции, перехода на производство компонентов у себя. С экспортом похожая история: там тоже нужно будет искать новых партнеров и новую логистику.
Сейчас эта проблема еще не так сильно чувствуется, потому что в экономике пока есть запасы, но период, когда экономика может жить на них, конечен. И уже во II — начале III квартала российская экономика войдет в период активной структурной трансформации и поиска новых моделей бизнеса для многих предприятий.
В период кризисов экономическая политика, по словам директора Центра структурной политики (ЦСП) ВШЭ Юрия Симачева, вначале естественным образом нацеливается на близкую перспективу, на предотвращение негативных изменений, компенсацию проблем наиболее уязвимых секторов. Это связано с риском социальных последствий (увольнений, сокращения доходов, взлета цен на социально значимые товары) и возможностью утраты важнейших элементов технологического потенциала страны.
«Однако, несмотря на эти риски, не менее важным является обсуждение того, как в период кризиса промышленная политика может способствовать прогрессивным структурным изменениям, — подчеркивает г-н Симачев. — Если этого не сделать, то антикризисные меры будут больше фиксировать сложившуюся неэффективную структуру экономики. В связи с этим значимой представляется та часть промышленной политики, которая ориентирована на долгосрочные структурные изменения в экономике и рациональное позиционирование в системе мирохозяйственных связей».
Интеграция в систему глобальных хозяйственных связей остается императивом для обеспечения конкурентоспособности российской экономики. Ставка на импортозамещение не может быть всеохватывающей.
На повестке развития внешнеэкономического сотрудничества России стоит вопрос о пересмотре состава приоритетных стран-партнеров и выборе перечня первостепенных направлений сотрудничества с каждым из них.
Потенциал России в ЕАЭС в определенной степени остается ограниченным.
Кроме дальнейшего развития торгово-экономических связей с Китаем и Индией, России необходим активный поиск новых партнеров в сфере промышленной кооперации и развития внешнеэкономического сотрудничества среди нового поколения быстрорастущих экономик.
В качестве таких партнеров могут выступать страны с высокой вероятностью превращения в новые локомотивы роста мировой экономики, включая Мексику, ЮАР, государства Ближнего Востока и сопредельные страны — Турцию, Иран, Пакистан. Более внимательно нужно проанализировать возможности развития экономических отношений с Вьетнамом, Филиппинами и Индонезией.
Драйвером экономического роста, по оценке аналитика ЦСП Михаила Кузыка, должно также стать продвижение сектора услуг для нужд промышленных предприятий, который пока слабо включен в повестку госполитики (пожалуй, за редким исключением услуг в сфере ИТ, в частности искусственного интеллекта).
Путь к выходу из нынешнего тяжелого кризиса, по словам бизнес-омбудсмена Бориса Титова, заключается в развитии рыночной экономики и частной инициативы. Директивная государственная система и регулирование потребительских цен — это путь к дефициту товаров и гиперинфляции, сползанию страны в бедность.
«Ситуация подчеркнула ту проблему, о которой мы говорили давно, — нам критически недостает собственного промышленного производства, — уверен Б. Титов. — В структуре российского МСП на производство приходится лишь 7%, остальное — торговля и услуги. Между тем в развитых странах этот показатель доходит до 20—30%».
При этом стоит объединить разрозненные программы господдержки. «Например, льготных кредитных программ по МСП у нас сегодня целых три, почему не одна? — задает риторический вопрос бизнес-омбудсмен. — Почему льготная ставка — по 13—15%, ведь она убивает бизнес».