Правоотношения, складывающиеся в различных отраслях, иногда проявляют сходство, что служит логичным основанием для применения аналогии закона и аналогии права. Это имеет свои плюсы и минусы. Например, решения судов по акционерному спору легко могут послужить основой для решений по трудовым спорам. Рассмотрим, какие последствия это может повлечь за собой.
Нарушение Конституции не установлено
Конституционный Суд России 17.01.2017 вынес Определение № 1-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы акционерного общества «Управляющая компания «Арсагера» на нарушение конституционных прав и свобод статьями 32 и 42 Федерального закона «Об акционерных обществах», определив, что примененные в решениях заявителя нормы не содержат неопределенности.
Несмотря на отказ в принятии жалобы к рассмотрению, Конституционный Суд РФ определил разместить документ на официальном интернет-портале правовой информации и в «Вестнике Конституционного Суда Российской Федерации», что происходит не часто, тем самым подчеркнув правовое значение вынесенного определения.
На момент спора заявители являлись владельцами привилегированных акций типа «А», что согласно уставу акционерного общества предоставляло им право на получение ежегодно фиксированного дивиденда, однако на общем собрании акционеров было принято решение дивиденды за очередной календарный год по обыкновенным и привилегированным акциям не начислять и не выплачивать. Заявители обратились в арбитражный суд с иском о признании недействительным решения годового общего собрания акционеров в части неутверждения размера дивидендов по привилегированным акциям, однако во всех инстанциях получали отказ в удовлетворении их требований.
Отказался передать кассационную жалобу на вынесенные по делу судебные акты для рассмотрения в судебном заседании Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда РФ и судья Верховного Суда РФ.
Суды всех инстанций ссылались на разъяснения Пленума ВАС РФ от 18.11.2003 № 19 к ст. 32 и 42 Федерального закона «Об акционерных обществах» (далее – Закон об акционерных обществах), согласно которым решение о выплате (об объявлении) дивидендов, о размере дивиденда и форме его выплаты принимается общим собранием акционеров по акциям каждой категории (типа), в том числе по привилегированным, в соответствии с рекомендациями совета директоров (наблюдательного совета) общества. При отсутствии решения об объявлении дивидендов общество не вправе их выплачивать, а акционеры – требовать их выплаты. В результате сложившейся практики право на получение дивидендов даже при наличии экономической возможности их выплачивать теряло судебную защиту.
Сложившееся толкование и было поставлено под сомнение заявителем, утверждавшим о противоречии норм ст. 32 и 42 Закона об акционерных обществах ч. 1 ст. 8, ч. 3 ст. 17 и ч. 1 ст. 19 Конституции РФ в той части, в которой по смыслу, придаваемому правоприменительной практикой, они допускают возможность невыплаты (необъявления) дивидендов на привилегированные акции по решению общего собрания акционерного общества, несмотря на указание в уставе общества на право акционеров – владельцев таких акций ежегодно получать дивиденды фиксированного размера и отсутствие иных установленных законом оснований для невыплаты дивидендов.
Но и Конституционный Суд РФ не поддержал заявителей, мотивируя свое решение системой норм ч. 1 ст. 34, ч. 2 ст. 35 Конституции РФ, а также ст. 8 ГК РФ об основаниях возникновения обязательств и оспоренных норм Закона об акционерных обществах. По мнению судебной инстанции, конституционные нормоположения предполагают такую степень свободы экономической деятельности и распоряжения имуществом, что единственным основанием возникновения обязанности по выплате дивидендов даже по привилегированным акциям признается решение собрания акционеров, чему полностью соответствует подп. 1 п. 1 ст. 8 ГК РФ. Кроме того, заявителю было указано, что в силу ст. 49 Закона об акционерных обществах он имел возможность повлиять на решение о невыплате дивидендов за очередной финансовый год при голосовании на общем собрании акционеров, но не воспользовался ей. Наконец, инстанция напомнила заявителю о рисках, связанных со вступлением в обязательственные отношения путем приобретения акций соответствующего типа.
Какого-либо нарушения баланса интересов акционеров и общества, злоупотреблений с его стороны обнаружено не было.
Аналогия напрашивается?
В действительности Конституционный Суд РФ вынесенным определением ударил не только по миноритарным акционерам, но и по работникам, поскольку обстоятельства спора напоминают обстоятельства споров о взыскании стимулирующих выплат, право на получение которых бывает сформулировано в локальных нормативных актах императивно, но нейтрализовано отсутствием соответствующего приказа исполнительного органа. Достаточно часто иски о взыскании стимулирующих выплат подают работники, отработавшие отчетный период, но уволившиеся до издания соответствующего приказа. Мотивы работодателей-ответчиков в таких исках сводятся либо к отсутствию приказа в отношении таких уволившихся либо к полному отсутствию какой-либо обязанности по выплате стимулирующих премий вообще.
Право на стимулирование работников также вытекает из конституционных правомочий работодателя собственника, в силу чего в таких спорах также задействуются ст. 34 и 35 Конституции РФ. Свое волеизъявление работодатель фиксирует в локальном нормативном акте об оплате труда, что вытекает из системы ст. 8 и 135 ТК РФ, но, по мнению некоторых судов, окончательное решение оформляется только индивидуальным актом – приказом, что ставит под вопрос обязательность для работодателя принятого им самим локального нормативного акта в части предусмотренного права работника при наличии оговоренных условий на получение премий.
Определение Конституционного Суда РФ лишает смысла различия в формулировках локальных нормативных актов: решения в пользу работников были основаны на филологическом толковании их положений.
В большинстве случаев локальные нормативные акты содержали положения с использованием глаголов в изъявительном наклонении, что толковалось судами как принятие на себя работодателем обязанности по выплате стимулирующих выплат. Например, в Апелляционном определении Московского городского суда от 02.08.2013 по делу № 11-22649 приведен пункт действовавшего у ответчика положения о выплате вознаграждения по итогам работы за год, в соответствии с которым «все сотрудники, отработавшие в обществе более трех месяцев в календарном году, участвуют в программе мотивации по результатам выполнения коммерческого плана за год, при этом годовая премия выплачивается по результатам оценки пропорционального отработанному времени», а в Апелляционном определении Красноярского краевого суда от 23.12.2013 по делу № 33-12282 видим оборот «выплата премии производится».
Для контраста укажем на положения об оплате труда с использованием оборота «может использовать выплаты стимулирующего характера» (из апелляционнных определений Мосгорсуда от 14.10.2015 по делу № 33-22083/2015 и от 22.12.015 по делу № 33-48637/2015).
Однако были случаи, когда формулировки во внимание не принимались. Диспозитивная норма, предуматривающая, что «премия может быть выплачена сотрудникам компании, работающим в компании на дату издания приказа о выплате премии, прошедшим оценку за данный месяц... и не имеющим взысканий», при наличии соответствующего приказа не помешала коллегии Челябинского областного суда вслед за судом первой инстанции принять позицию работника (Апелляционное определение Челябинского областного суда от 02.04.2015 по делу № 11-3327/2015). В то же время императивная формулировка положения об оплате труда «работникам компании выплачиваются премии...» при отсутствии приказа о выплате премии работнику не дала основание Мосгорсуду оставить решение нижестоящего суда без изменения (Апелляционное определение от 22.12.2015 по делу № 33-47178/2015).
После принятия Конституционным Судом РФ Определения от 17.01.2017 № 1-О все различия могут остаться в прошлом: локальные нормативные акты без приказа о выплате премий в такой правовой ситуации теряют свою самостоятельность как доказательства (так же, как положения уставов акционерных обществ без соответствующих решений собраний акционеров). Положения о стимулировании труда с императивными нормами больше не будут рассматриваться как улучшающие положение работника и подлежащие применению. У работодателей развязаны руки.
Соответственно, с учетом логики судов сводятся на нет перспективы исков работников, заявляющих о дискриминации по каким-либо основаниям: нет права – нет и дискриминации. И такой подход продемонстрировал недавно Кировский областной суд в Апелляционном определении от 19.01.2017 по делу № 33-80/2017.
Может ли работник повлиять на решение исполнительного органа? Скорее всего, нет, поскольку отношения между ним и работодателем в лице его органов управления носят субординационный характер, что коренным образом и отличает трудовые отношения от корпортивных. Не поможет даже наличие у работодателя первичной профсоюзной организации, участвующей в заключении коллективного договора (а он мог бы стать серьезным инструментом фиксации права на премии), учет мнения которой необходим для принятия локального нормативного акта об оплате труда.
Реалии таковы, что руководитель профсоюзной организации практически всегда является одновременно и должностным лицом, то есть состоит в штате и подчиняется руководству. Иными словами, руководитель профсоюзной организации оказывается под прессом обязательств перед работодателем (читай – оппонентом), который свой шанс надавить не упустит.
Не лучше обстоит дело с трудовым договором: лицо, его подписывающее, находится в весьма уязвимом положении, и заявить о несогласии с условиями (чаще – их отсутствием) о премировании, значит, поставить крест на едва начинающихся трудовых отношениях.
Никто не думает о последствиях
Как мы помним, ст. 37 Конституции России гарантирует защиту заработной платы на уровне минимального размера оплаты труда, который меньше прожиточного минимума. Уровень же средней заработной платы по региону и стране в целом, регулярно определяемый и публикуемый Росстатом РФ и его территориальными органами в субъектах, не имеет никакого правового значения.
Средняя заработная плата по профессиям (специальностям), отслеживаемая службами занятости, тоже не наделена правовым смыслом. Наконец, сам работодатель определяет грань между окладом, защищенным Трудовым кодексом, и стимулирующими выплатами по своему усмотрению.
На фоне всего этого принятое Конституционным Судом РФ определение делает работника еще более уязвимым, делает неопределенными его доходы, поскольку ничто не мешает работодателю создать такую систему оплаты труда, в которой все свыше МРОТ не может быть взыскано через суд со всеми вытекающими последствиями.
Прибавим невозможность для работника повлиять на систему оплаты труда и получим абсолютно демотивирующую ситуацию: зачем работать, если все равно могут не заплатить под любым предлогом?
Так система стимулирования превращается в систему демотивации, потому что ничто так не убивает стремление к труду, как невозможность заработать достойную зарплату и защититься в случае ее невыплаты. Иными словами, беспросветность, несправедливость и полная безнаказанность работодателя, который в сфере стимулирования оказывается не связанным ничем.