Верховный суд РФ уточнил ключевые аспекты банкротства: новый обзор для практиков

В новом Обзоре интерес вызывают, пожалуй, все 25 пунктов. Тем не менее я бы выделил следующие.

В пункте 20 Обзора разъясняется, что действующее законодательство России не исключает возможности возбуждения российским судом процедуры банкротства, осложненной иностранным элементом, в том числе на стороне должника. В таких спорах суд должен проверить наличие признаков тесной связи должника с территорией Российской Федерации. Например, организация ведет не носящую временного характера экономическую деятельность на территории России; коммерческая деятельность ориентирована на лиц, находящихся в юрисдикции России; центр основных интересов контролирующих лиц находится на территории России; и др.

После установления национальной компетенции суду надлежит определить, находится ли центр основных интересов должника в российской юрисдикции или за ее пределами, и, в зависимости от установленного, возбудить основное или вторичное (локальное) производство по делу о банкротстве.

Интересна и позиция из п. 24 Обзора, которая в хорошем смысле упрощает жизнь должникам, когда они выступают истцами. ВС РФ отметил, что при отсутствии у конкурсного управляющего сведений об основаниях распоряжения имуществом должника он вправе обратиться с иском о взыскании неосновательного обогащения с контрагента по такой сделке.

Речь о случаях, когда конкурсному управляющему не переданы документы, обосновывающие передачу имущества иному лицу (например, руководитель должника уклонился от передачи такой первички). В такой ситуации управляющий может запросить эти документы у получателя денежных средств или иного имущества, но на практике и такой контрагент может отказаться их передавать. При подобном раскладе Обзор позволяет управляющему обратиться с иском о неосновательном обогащении, подтвердить в нем факт перечисления денег или передачи иных активов ответчику, и уже ответчик будет обязан подтвердить наличие оснований у данной операции. В случае представления ответчиком соответствующих доказательств не имеется условий для констатации неосновательности обогащения, в связи с чем в иске может быть отказано.

Представляется, что сформулированный подход достаточно сбалансированный, в том числе с точки зрения распределения бремени доказывания. Если лицо не может получить какие-либо доказательства из-за их удержания иными субъектами, на него не может быть возложена обязанность доказывания соответствующих обстоятельств. В конце прошлого года этот подход был зафиксирован ВС РФ в Определении № 304-ЭС24-10474 по делу № А45-25813/2023.

Еще одно актуальное разъяснение содержится в п. 12 Обзора. ВС РФ отмечает, что само по себе перечисление должником предоплаты как таковое не свидетельствует об оказании предпочтения по смыслу ст. 61.3 Закона о банкротстве. В данном примере должник как покупатель накануне возбуждения дела о банкротстве произвел в адрес поставщика платеж по договору купли-продажи, предусматривающему стопроцентную предоплату.

ВС РФ напомнил, что согласно п. 3 ст. 61.4 Закона о банкротстве сделки должника, по которым должник получил равноценное встречное исполнение обязательств непосредственно после заключения договора, не могут быть оспорены как совершенные с предпочтением, поскольку их совершение не влечет изменения объема конкурсной массы. При этом в Обзоре оговаривается, что этот подход применяется только в том случае, если должник исполнил обязательство первым, после чего незамедлительно получил равноценное встречное исполнение. В иной «ситуации у должника появляется выбор, в пользу кого исполнить обязательство при недостаточности средств, что не исключает возможности оспаривания преимущественного удовлетворения».

Подобные ситуации нередки, и хорошо, что ВС РФ установил для них «правила игры».

Выделю несколько ключевых моментов Обзора.

1. ВС РФ разъяснил, что при уступке требования из солидарного обязательства цессионарию переходят все связанные с ним права, включая иные солидарные требования, даже если они не указаны в договоре цессии. Это исключает риск двойного взыскания и предотвращает злоупотребление со стороны первоначального кредитора (цедента), сохраняющего часть прав. Следовательно, уступка одного из элементов солидарного обязательства предполагает переход всей совокупности связанных требований, независимо от их прямого указания в договоре уступки права требования.

2. ВС РФ подчеркнул, что при квалификации сделки между должником и его работником на предмет равноценности встречного исполнения правовое значение имеет не только денежная оценка передаваемого имущества, но и фактический трудовой вклад работника в хозяйственную деятельность должника, в том числе в рамках исполнения трудовой функции. Подход к оценке должен быть комплексным, суду необходимо учитывать обстоятельства заключения договора и характер отношений сторон. В случае если передача имущества носила характер поощрения за добросовестный труд, такая сделка не может быть признана подозрительной или совершенной без встречного предоставления.

3. При оспаривании платежей в рамках группы компаний необходимо учитывать весь комплект взаимосвязанных финансовых операций, а также учитывать реальность внутригрупповых отношений. Отсутствие доказательств искусственного перераспределения средств внутри группы не дает оснований для признания операций недействительными. Оценка таких операций должна быть комплексной, включая анализ сальдо расчетов и влияния этих операций на конкурсную массу, что позволяет исключить злоупотребление и несправедливое предпочтение.

Обзор судебной практики представляет собой важный инструмент для правоприменителей, арбитражных управляющих и участников дел о банкротстве. Он закрепляет правовые ориентиры, выработанные ВС РФ, и направлен на обеспечение единообразия судебной практики по вопросам несостоятельности.

В целом Обзор является очередной попыткой решения вечного вопроса — противодействие злоупотреблениям в банкротных процедурах. Кроме того, в нем указано, что несмотря на отсутствие соответствующего предметного регулирования (в частности, закона о трансграничном банкротстве) суды обеспечат отечественным кредиторам восстановление справедливости.

Пункт 8 Обзора напоминает, что КДЛ по общему правилу не вправе оспаривать сделки должника в рамках банкротства. Это связано с тем, что институт оспаривания сделок направлен на защиту интересов независимых кредиторов, а не самих КДЛ, которые могли участвовать в принятии оспариваемых решений. Защита от злоупотреблений предотвращает попытки КДЛ «переиграть» результаты своей же хозяйственной деятельности.

Пункт 15 Обзора посвящен механизму взыскания корпоративных убытков. ВС РФ напоминает, что воспользоваться им может только лицо, правомерный интерес которого подлежит защите. Например, в ситуации погашения РТК или привлечения КДЛ к субсидиарной ответственности интерес кредиторов должника в таком иске нивелируется. При этом недопустимо, чтобы единственный участник был и должником, и взыскателем по иску о взыскании убытков, то есть обогатился бы вследствие своего неправомерного поведения.

Пункт 20 Обзора относительно банкротства иностранных должников в РФ закрепляет механизм защиты «наших» кредиторов в отсутствие у них эффективного доступа к юрисдикции основного производства по делу о банкротстве. Суть позиции сводится к тому, что российские суды вправе рассматривать дела о банкротстве иностранных компаний, если их деятельность тесно связана с РФ. Критерии «тесной связи»:

• наличие активов, филиалов или центра управления в РФ;

• ориентация бизнеса на российский рынок и т.д.

Кроме того, суду надлежит определить, находится ли центр основных интересов должника в российской юрисдикции или за ее пределами, и, в зависимости от установленного, возбудить основное производство (распространяется на все имущество должника вне зависимости от страны его местонахождения) или вторичное (локальное) (распространяется на кредиторов и имущество, связанных с деятельностью юридического лица на территории России) по делу о банкротстве.

Выделю п. 2 Обзора, в котором ВС РФ разъясняет, что можно субординировать только требования кредитора, имеющего бенефициарный интерес в извлечении прибыли из деятельности должника. ВС РФ указал, что говорить о понижении очередности требования контролирую­щего лица о возврате займа можно в том случае, когда заем выдавался для перераспределения риска на случай банкротства.

Важным признаком, указывающим на необходимость суб­ординации, является наличие у кредитора бенефициарного интереса по отношению к должнику. Этот интерес проявляется в возможности финансирующей стороны как контролировать использование инвестиций, так и получать прибыль, размер которой потенциально не ограничен.

Только лишь право контролировать деятельность должника не является основанием для субординации, если только кредитор не преследовал цель участия в распределении предполагаемой будущей прибыли должника. Отсутствие у банка такой цели презюмируется. Бремя опровержения презумпции возлагается на лицо, требующее субординации.

Логика судов, изначально понизивших очередность требования банка, можно объяснить, ведь налицо были оба критерия для субординации: аффилированность сторон и финансирование в условиях финансового кризиса должника. ВС РФ уточнил эти критерии. Ведь предоставление финансирования — это обычная деятельность банка. Поэтому предполагается, что выданный банком кредит сам по себе не является признаком непосредственного участия банка в бизнесе заемщика. Следовательно, применять субординацию к требованию банка можно только в ситуации, когда банк является бенефициарным владельцем должника и преследовал цель извлечения постоянного дохода из его бизнеса.

Верховный суд РФ уделил внимание НДС, указав, что требование об уплате НДС, восстановленного в результате реализации на торгах конкурсной массы, относится к третьей очереди реестра, если налог принят к вычету до возбуждения дела о банкротстве.

Вопросы, связанные с имущественными налогами ВС РФ, разрешил таким образом, что они могут быть отнесены к расходам на содержание залогового имущества банкрота только за период после получения залоговым кредитором возможности обратить взыскание на предмет залога.

Касательно функционирования арбитражного управляющего ВС РФ указал, что при наличии разумных сомнений в беспристрастности и независимости арбитражного управляющего, предложенного кредитором, суд инициирует представление другой кандидатуры управляющего посредством случайного выбора.

Ранее такой подход был отражен в п. 56 постановления Пленума ВАС РФ от 22.06.2012 № 35, где указано, что в целях недопущения злоупотребления правом (ст. 10 ГК РФ) при рассмотрении дела о банкротстве суд не может допускать ситуации, когда полномочиями арбитражного управляющего обладает лицо, в наличии у которого должной компетентности, добросовестности или независимости у суда имеются существенные и обоснованные сомнения.

ВС РФ дополнил и развил данный подход, разъяснив, что в рамках процедуры банкротства не должно возникать сомнений в надлежащем — независимом — ведении дел.

Исходя из вышеизложенного, можно сделать вывод, что ВС РФ были закреплены и более индивидуализированы (уточнены) подходы, которые имелись в судебной практике. В связи с чем детализованные позиции позволят обеспечить более высокий уровень разрешения правовых споров на практике.

Пункт 1 относится к инициированию банкротства «субординированным» кредитором. Пониженное в очередности требование такого кредитора в прекращенном деле о банкротстве может быть основанием инициирования повторного банкротства. Ведь субординация — это механизм справедливого распределения рисков, а не инструмент ограничения прав кредитора. Главное, чтобы его требования не имели корпоративного характера. ВС РФ подчеркнул, что недопустимо произвольное ограничение прав кредиторов, предоставивших финансирование.

Пункт 6 касается установления баланса интересов между залоговым и иными кредиторами применительно к имущественным налогам, связанным с заложенными активами. Такие налоги могут быть отнесены к расходам на содержание имущества только за период после получения приоритетным кредитором возможности обратить взыскание на предмет залога. Выработанный ВС РФ подход исключает формирование выгоды на стороне такого кредитора при отнесении расходов на остальных.

Пункт 18 касается стимулирующего вознаграждения арбитражного управляющего. Оно не может быть установлено в максимальном размере, если часть обязанностей управляющего не выполнялась или фактически была выполнена иными лицами. ВС РФ подчеркнул частноправовой встречный характер правовой природы такого вознаграждения. Поэтому, погашение требований, не связанное с эффективным осуществлением управляющим своих обязанностей, не может быть основанием для стимулирующей выплаты.

Пункт 23 развивает практику распределения судебных расходов в спорах об установлении требований кредиторов. Такие расходы возмещаются проигравшей стороной, а не за счет конкурсной массы. И если требование одного кредитора отклонено благодаря активной позиции другого, расходы взыскиваются с «потерпевшего» кредитора. Такой подход позволяет установить баланс и исключить несправедливое распределение бремени затрат.

В пункте 14 Обзора ВС РФ весьма детально рассматривает различие правовой природы т.н. «кредиторских» и «корпоративных» убытков. Несмотря на то что оба механизма ответственности КДЛ служат средствами достижения общего экономического результата — пополнения конкурсной массы, их юридические основания различны.

В основании кредиторских убытков лежит обязательство КДЛ перед кредиторами по возмещению вреда за неправомерные действия, совершенные с целью причинения вреда последним. В свою очередь, корпоративные убытки являются ответственностью КДЛ за деликт, совершаемый в отношении должника, и основание этой ответственности — их самостоятельная обязанность действовать в интересах юридического лица добросовестно и разумно.

Этим различием обусловлены и различия в иных аспектах ответственности, включая субъектный состав отношений. ВС РФ обращает на это внимание: «Корпоративные убытки (в отличие от кредиторских) изначально не принадлежат сообществу кредиторов, поскольку направлены на возмещение вреда, причиненного собственникам юридического лица». Стоит упрекнуть ВС РФ за некорректное использование термина «собственник», а также отметить, что непосредственный вред все же причиняется организации, тогда как ее участникам – лишь косвенный вред.

Исходя из того, что выбор кредиторами способа распоряжения правом требования к КДЛ является распоряжением имущественным правом, ВС РФ приходит к закономерному выводу: возможность такого распоряжения имеется лишь в случае принадлежности этих прав кредиторам (кредиторские убытки), но не в случае, когда они принадлежат должнику (корпоративные убытки).

В пункте 21 Обзора ВС РФ указал, что течение сроков исковой давности по разным требованиям, направленным на защиту одного и того же интереса конкурсного кредитора, начинается одновременно. При этом необходимость предварительного рассмотрения судом первого требования для последующего удовлетворения второго — не влияет на течение сроков по второму требованию, поскольку истец вправе заявить ходатайство о приостановлении.

Упомянутое в Обзоре дело касалось оспаривания соглашений должника о расторжении договоров поручительства с последующим предъявлением восстановленных требований к поручителю, однако к подобным ситуациям ВС РФ также отнес: оспаривание оспоримой сделки и последующую реституцию/виндикацию по ней; оспаривание решения об одобрении сделки и оспаривание самой сделки; оспаривание зачета и взыскание задолженности — и ряд других схожих случаев.

Несмотря на некоторую неоднозначность, на наш взгляд, приведенной позиции ВС РФ (по крайней мере — в части оспоримых сделок), арбитражным управляющим и кредиторам необходимо учитывать ее, чтобы не утратить возможность достижения желаемого результата, поскольку на практике такие «сосуществующие» требования нередко предъявляются не одновременно, а последовательно.

Пункт 25 Обзора примечателен тем, что направлен на разрешение вопроса о порядке реализации преимущественного права при продаже доли должника в ООО.

Проблема реализации преимущественного права при продаже имущества банкрота известна судебной практике достаточно давно. О порядке его реализации при продаже имущества из состава общей собственности (ст. 250 ГК РФ) высказался КС РФ в Постановлении от 16.05.2023 № 23-П.

Фактически, п. 25 Обзора посвящен исправлению ошибки нижестоящих судов, заключавшейся в том, что суды непосредственно применили правовую позицию КС РФ, не учтя при этом специфику доли в ООО как объекта гражданских прав.

Доля в ООО является объектом не права собственности (не подчиняется действию ст. 250 ГК РФ), а самостоятельного абсолютного права, а ее правовой режим регулируется корпоративным законодательством.

С учетом этого реализация преимущественного права при продаже доли банкрота в ООО не может происходить без учета специальных норм, регулирующих порядок обращения взыскания на долю и обеспечивающих интерес участников ООО в сохранении их персонального состава, на что справедливо указал ВС РФ.

В Обзор вошли правовые позиции, касающиеся следующих вопросов:

1. Оспаривания сделок должника. В рамках этого блока заслуживают внимания позиции ВС РФ о том, что:

— при установлении равноценности встречных обязательств по договору, заключенному с работником должника, учитывается не только цена сделки, но и вклад работника в хозяйственную деятельность предприятия, в том числе в пределах трудовой;

— требования контролирующих должника лиц о конкурсном оспаривании сделок должника по общему правилу не подлежат удовлетворению;

— перечисление должником предоплаты как таковое не свидетельствует об оказании предпочтения по смыслу ст. 61.3 Закона о банкротстве.

Отдельно хочется выделить учет связи операций всех членов группы при оспаривании платежей одного из ее членов, поскольку на практике неоднократно сталкивался с этой проблемой.

При оспаривании платежей участника группы необходимо учитывать совокупность взаимосвязанных финансовых операций всех членов такой группы.

2. Субсидиарной ответственности (ответственность солидарно перед кредитором сохраняется в том числе и при уступке; возможность уступки убытков по ст. 61.20 Закона о банкротстве, но не корпоративных). Обращает на себя внимание возможность кредитора заявить о корпоративных убытках и взыскать их с КДЛ, но в пределах размера требований кредиторов.

3. Деятельности арбитражного управляющего: подача заявления о разрешении разногласий в суд возможна только при наличии спора (на примере установления размера чистых активов должника); суд вправе избрать другую кандидатуру, если будут разумные сомнения в независимости кандидатуры, предложенной кредитором. Отдельно выделено право подачи иска о взыскании неосновательного обогащения при отсутствии сведений об основаниях распоряжения имуществом (при обязательной подаче запроса в адрес ответчика о предоставлении первичной документации).

4. Иных вопросов: к компетенции арбитражного суда отнесены вопросы банкротства иностранных должников. Более того, сроки давности по разным кредиторским требованиям исчисляются одновременно: конкурсный управляющий банка оспорил соглашения о расторжении договоров поручительства, а банк, в свою очередь, в банкротстве должника обратился с заявлением о включении в реестр его требований. Банку ничего не мешало заявление и ходатайствовать о приостановлении до рассмотрения заявления конкурсного управляющего.

В пункте 11 Обзора ВС РФ разъяснил, что сделки по возврату компенсационного или корпоративного финансирования могут быть оспорены по мотиву причинения вреда кредиторам (п. 2 ст. 61.2 Закона о банкротстве), а не только как сделки с предпочтением.

На первый взгляд может показаться, что изъятие компенсационного финансирования лежит исключительно в плоскости очередности удовлетворения и само по себе не может причинять вред. Тем более, это прямо следует из Обзора от 29.01.2020, в котором допускается сама возможность получения аффилированными с должником кредиторами удовлетворения требования пусть и в пониженной очередности.

Однако, институт понижения очередности требования (субординация) направлен в первую очередь на защиту интересов независимых (внешних) кредиторов. Представляется, такая защита должна равным образом быть обеспечена не только, когда полученное должником финансирование не было возвращено и кредитор включается в реестр; но и в ситуации фактического возврата финансирования в течении трех лет, предшествующих началу банкротства.

Таким образом, позиция ВС РФ является логичным продолжением сформированного ранее подхода о приоритете имущественных интересов независимых (внешних) кредиторов по сравнению с аффилированными (внутренними).

Предусмотренные законодательством о банкротстве механизмы оспаривания сделок, с одной стороны, направлены на защиту кредиторов, с другой, не должны приводить к нарушению прав иных участников оборота, включая добросовестных контрагентов должника.

В п. 12 Обзора указывается, что перечисление должником предоплаты как таковое не свидетельствует об оказании предпочтения по смыслу ст. 61.3 Закона о банкротстве. ВС РФ впервые за долгое время дал разъяснение применению положений п. 3 ст. 61.4 Закона о банкротстве и отметил, что для целей преференциального оспаривания имеет значение не только временной периметр сделки, но и последовательность совершенных исполнений.

Следует согласиться с позицией ВС РФ. Совершив свое первоначальное предоставление, должник взамен получает равноценный актив в качестве встречного предоставления от контрагента. В такой ситуации нельзя говорить о нарушении прав кредиторов, ведь в результате сделки имущественная масса должника не изменяется. Как указано в пункте Обзора, без исполнения обязательства должником (изъятия) не будет и встречного исполнения обязательства контрагентом (пополнения).