По общему правилу, взыскание морального вреда в рамках конкурсного производства проводится в две стадии: сначала в порядке искового производства в суде общей юрисдикции и лишь затем — через включение требований в реестр требований кредиторов должника. Вместе с этим только сравнительно недавно возможность взыскания морального вреда в рамках банкротства стала рассматриваться на уровне ВС РФ. Однако и судебная практика ВС РФ по этому вопросу весьма неединообразна. С учетом этого в статье рассмотрим, в какую очередь реестра включается это требование и при чем здесь дело, которое будет рассмотрено ВС РФ в середине августа.
Обсуждение взыскания морального вреда в рамках банкротства обычно сводится к двум основным проблемным точкам. Первая сводится к тому, в каком порядке следует рассматривать требования о компенсации морального вреда, а вторая — как определить очередность удовлетворения таких требований.
С учетом того, насколько пестрой и разнообразной является судебная практика по этому вопросу, следует обратить на нее особое внимание и остановиться чуть подробнее на отдельных случаях, рассмотренных российскими судами, а также на тех аргументах, которые судебная практика выдвигает в пользу избранной точки зрения.
Отдельно следует обратить внимание на случаи, когда судебная практика отходит от избранного ранее подхода и рассматривает требования по компенсации морального вреда в ином порядке, отличном от предусмотренного гражданским законодательством.
Гражданско-правовая основа причинения морального вреда
Суть материально-правового притязания в отношении морального вреда отражена в ст. 151 ГК РФ. В положениях этой статьи указаны конституирующие черты морального вреда, которые отличают его от иных требований гражданско-правового характера, а именно: моральный вред требует доказывания факта причинения физических и нравственных страданий, или нарушения личных неимущественных прав, или совершения посягательства на принадлежащие гражданину нематериальные блага.
Компенсация морального вреда также возможна при причинении гражданину имущественного вреда в случаях, предусмотренных законом (потребительские споры, а также в ситуациях невыполнения условий договора о реализации туристского продукта туроператором или турагентом и вследствие нарушений, допущенных застройщиком).
С учетом общих положений о возмещении вреда компенсация возможна при наличии физических или нравственных страданий потерпевшего; неправомерных действий (бездействия) причинителя вреда; причинной связи между неправомерными действиями (бездействием) и моральным вредом; вины причинителя вреда (п. 12 постановления Пленума ВС РФ от 15.11.2022 № 33 «О практике применения судами норм о компенсации морального вреда», далее — Постановление № 33).
Помимо четырехкомпонентного состава правонарушения, КС РФ неоднократно также указывал, что обязанность возместить причиненный вред — мера гражданско-правовой ответственности (например, постановление КС РФ от 05.03.2019 № 14-П).
Однако личные неимущественные блага — крайне специфичный объект возмещения, который объясняет, почему основные баталии в судебных заседаниях касаются процедуры доказывания перенесения заявителем страданий.
По общему правилу, указанному в п. 25 Постановления № 33, компенсация морального вреда требует учета индивидуальных особенностей потерпевшего, что, вероятно, должно было бы означать, что возмещение возможно только в пользу тех лиц, которые в силу своих физических особенностей в принципе могут воспринимать факт причинения вреда — то есть вербальное оскорбление не влекло бы за собой каких-либо гражданско-правовых последствий в виде возмещения, поскольку в силу своих физиологических особенностей они не получают никакого нравственного и морального вреда. В целом следует отметить, что все эти категории крайне относительны, требуют тонкой душевной настройки, вследствие чего вопросы определения конкретного размера компенсации переданы для разрешения судьям.
При этом каких-либо определенных критериев для определения размера возмещения российской судебной практикой разработано не было (по ней можно сказать только одно: компенсация морального вреда крайне невелика).
При указанных вводных нельзя не обратить внимание на постановление КС РФ от 02.03.2023 № 7-П, которое явно выбивается из общих условий возмещения, предложенных законом.
Дело заключалось в том, что суд отказал во взыскании морального вреда в пользу сына погибшего в автокатастрофе мужчины. Проблема состояла в том, что ребенок родился после гибели отца, а требование сводилось к компенсации того, что ребенок был лишен возможности общения с отцом и его заботы.
Если бы рассуждение строилось по модели, которая была предложена законодателем, в удовлетворении требований истца следовало бы однозначно отказать — на момент совершения правонарушения ребенок не родился, соответственно, никаких моральных и нравственных страданий он понести не мог, поскольку априори не мог их понимать и осознавать.
Более того, рассмотрение подобного вопроса потребовало бы учета особенностей конкретного ребенка — но достаточно сложно предсказать, каким был бы отцом человек, умерший до рождения такого ребенка. Представляется, что с юридической точки зрения возникают сложности доказывания причинно-следственной связи, причиненного вреда и, более того, — отсутствия вреда по смыслу ст. 151 ГК РФ.
Между тем КС РФ занял иную позицию, и у этой позиции есть как преимущества, так и недостатки. На основании общих рассуждений о социальной значимости института семьи суд приходит к выводу о наличии оснований для удовлетворения заявленных истцом требований. Решение было вынесено, на мой взгляд, формально и без учета тех фактических обстоятельств, которые требует анализировать как правовое регулирование данной правовой проблемы, так и сама логика конструкции морального вреда.
Цитируем документ
…Законодатель не установил каких-либо ограничений в отношении действий, которые могут рассматриваться как основание для такой компенсации, на что Конституционный Суд Российской Федерации обратил внимание в том же Постановлении от 26 октября 2021 года № 45-П.
Соответственно, действующее правовое регулирование не предполагает безусловного отказа в компенсации морального вреда лицу, которому физические или нравственные страдания причинены в результате утраты близкого человека, в том числе когда к моменту его смерти или наступления обстоятельств, приведших к ней, член семьи потерпевшего (его ребенок) еще не родился. Те же принципы положены в основу регулирования возмещения имущественного вреда ребенку потерпевшего (кормильца), родившемуся после его смерти (пункт 1 статьи 1088 ГК Российской Федерации).
Постановление КС РФ от 02.03.2023 № 7-П
В данном же случае, на мой взгляд, КС РФ был близок к применению «стоимостного» выражения права на проживание с отцом — безотносительно субъективных обстоятельств (например, вероятных взаимотношений).
Цитируем документ
…Из правовой позиции Конституционного Суда Российской Федерации, выраженной в Постановлении от 26 октября 2021 года № 45-П, обстоятельства дела могут свидетельствовать о причинении гражданину физических или нравственных страданий действиями, которые явным образом нарушают его личные неимущественные права либо посягают на принадлежащие ему нематериальные блага. Эта позиция в полной мере применима в конкретной жизненной ситуации, обусловленной смертью одного из родителей, когда факт причинения морального вреда ребенку во всяком случае должен предполагаться, в том числе если на момент смерти отца ребенок еще не родился.
Постановление КС РФ от 02.03.2023 № 7-П
По факту такая оценка является фиксированной и как бы заранее предустановленной формулой, поскольку она сформирована абстрактно и без учета фактических обстоятельств: компенсация морального вреда выплачивается причинителем вреда в каждом случае, когда ребенок лишается права на общение со своим отцом и возможности получения от него заботы.
В то же время такой подход включает в себя оценку только поведения причинителя.
Таким образом, текущая судебная практика неоднозначна не только в отношении процессуального, но и материального права, что в сочетании образует правовую неопределенность.
Подходы к взысканию морального вреда в рамках банкротства
По общему правилу, предусмотренному п. 34 постановления Пленума ВАС РФ от 22.06.2012 № 35 «О некоторых процессуальных вопросах, связанных с рассмотрением дел о банкротстве», с даты принятия судом решения о признании должника банкротом все требования кредиторов по денежным обязательствам, об уплате обязательных платежей, иные имущественные требования, за исключением текущих платежей, указанных в п. 1 ст. 134 закона, и требований о признании права собственности, о взыскании морального вреда, об истребовании имущества из чужого незаконного владения, о признании недействительными ничтожных сделок и о применении последствий их недействительности, могут быть предъявлены только в ходе конкурсного производства (абз. 7 п. 1 ст. 126 Закона о банкротстве).
Буквальное толкование приведенного положения указывает на то, что, по логике ВАС РФ, взыскание морального вреда, по общему правилу, должно было проводиться в две стадии: сначала в порядке искового производства в суде общей юрисдикции и лишь затем — через включение требований в реестр требований кредиторов должника.
Судебная практика по этому вопросу складывалась неоднозначно.
Преобладающее мнение (в том числе самого ВС РФ) сводилось к тому, что законодательством о банкротстве не предусмотрена возможность рассмотрения судом заявлений о взыскании денежной компенсации за причиненный моральный вред (например, постановление Арбитражного суда Уральского округа от 21.02.2023 по делу № А60-23820/2012, постановление Арбитражного суда Московского округа от 18.06.2021 по делу № А40-197447/2018 и др.).
В одном из дел заявитель указывал, что конкурсный управляющий опубликовал в публичном доступе в ЕФРСБ сообщение, которое включает в себя сведения о его персональных данных, просил взыскать с микрофинансовой организации денежную компенсацию.
Суды первой и апелляционной инстанций, принимая во внимание положения ст. 16, 129 Закона о банкротстве, пришли к выводу о том, что указание персональных сведений предусмотрено п. 1 Правил № 345 и не может быть поставлено в вину конкурсному управляющему исполнение им своих обязанностей, предусмотренных законом.
ВС РФ отметил, что законодательством о банкротстве не предусмотрена возможность рассмотрения судом заявлений о взыскании денежной компенсации за причиненный моральный вред, а решения суда общей юрисдикции о таком взыскании в пользу заявителя представлено не было (Определение ВС РФ от 19.08.2021 № 305-ЭС20-3598 (17)).
При этом существует и обратная судебная практика — например, в деле о банкротстве общества рассмотрено заявление о взыскании с должника компенсации морального вреда. Отклоняя доводы заявителя кассационной жалобы о том, что моральный вред не может взыскиваться в деле о банкротстве, суд указал на обоснованность включения требований в третью очередь реестра требований кредиторов в отсутствие решения суда общей юрисдикции о взыскании задолженности (постановление Арбитражного суда Московского округа от 05.04.2022 по делу № А40-105473/2014, оставленное без изменения Определением ВС РФ от 03.06.2022 № 305-ЭС19-19461 (3)).
Таким образом, судебная практика по вопросу о порядке включения требований из компенсации морального вреда в реестр требований кредиторов к моменту вынесения Определения ВС РФ от 08.06.2023 № 305-ЭС23-1000 была неоднородной, даже несмотря на наличие разъяснения высшей судебной инстанции по этому вопросу.
Какой подход ВС РФ при рассмотрении такого спора применил сейчас
В настоящее время есть как минимум один спор, который ВС РФ по сходным мотивам рассмотрел в рамках обособленного спора в деле о банкротстве общества (Определение ВС РФ от 08.06.2023 № 305-ЭС23-1000).
С заявлением о включении требований в реестр требований кредиторов обратилась гражданка с требованием о возмещении морального вреда в размере 1 млн руб. Свои требования она мотивировала тем, что 25.09.2018 в результате несчастного случая на производстве погиб отец ее ребенка, родившегося 22.04.2019, то есть спустя почти семь месяцев после несчастного случая.
Cуд общей юрисдикции установил, что несчастный случай со смертельным исходом произошел в рабочее время при исполнении пострадавшим своих трудовых обязанностей, обусловленных производственным заданием и заявками общества. Данные обстоятельства, по мнению заявительницы, причинили ребенку, родившемуся после смерти отца и навсегда лишенному отцовской заботы и опеки, глубокие нравственные страдания.
Суды трех инстанций в удовлетворении требований отказали, обратив внимание заявителя на то, что заявитель должна была сначала обратиться за присуждением соответствующего требования в суд общей юрисдикции.
В данном случае ВС РФ направил дело на новое рассмотрение и указал на необходимость учета, с одной стороны, постановления КС РФ от 02.03.2023 № 7-П и, с другой стороны, очередности и размера удовлетворения требования.
Кроме того, ВС РФ сослался на вступившее в законную силу решение суда общей юрисдикции об удовлетворении требований истицы о взыскании морального вреда с общества, которое наравне с должником признано ответственным лицом за произошедший несчастный случай.
Таким образом, ВС РФ занял иную позицию, которая, по сути, противоречит сложившейся ранее судебной практике.
Определение очереди реестра кредиторов: в чем состоит проблема
Вместе с этим не до конца понятно, поставит ли это точку в порядке включения требований о компенсации морального вреда в реестр требований кредиторов должника.
До 30.07.2017 в Законе о банкротстве существовала прямая норма о том, что требования о компенсации морального вреда подлежат включению в первую очередь реестра требований кредиторов, однако с 01.08.2017 это указание было из закона исключено.
Разумеется, превалирующая судебная практика пошла по пути логического толкования. Раз указание на компенсацию морального вреда было исключено из состава первой очереди реестра требований кредиторов, то эти требования подлежат включению в третью очередь, поскольку в Законе о банкротстве не указано иное (определения ВС РФ от 20.05.2021 № 305-ЭС20-6011 (2), от 14.10.2020 № 305-ЭС20-14669 и т.п.).
Например:
Цитируем документ
Компенсация морального вреда, причиненного работнику неправомерными действиями (бездействием) работодателя, предусмотренная в статье 237 Трудового кодекса Российской Федерации, не относится к перечисленным в статье 136 Закона о банкротстве требованиям, а потому данное требование подлежит удовлетворению в числе иных требований, в составе требований кредиторов третьей очереди (абзац четвертый пункта 4 статьи 134 Закона о банкротстве).
Постановление Арбитражного суда Волго-Вятского округа от 14.01.2022 по делу № А28-3209/2021
Будущее единообразия подходов в судебной практике
В то же время в августе ВС РФ рассмотрит дело, в котором возникли следующие обстоятельства (Определение ВС РФ от 28.06.2023 № 308-ЭС23-5080 по делу № А32-36241/2021).
Для рассмотрения в судебном заседании СКЭС РФ была передана кассационная жалоба на судебные акты, в которых указано, что требование о компенсации морального вреда не отнесено к подлежащим включению в первую очередь требованиям (ст. 100, 134, 213.27 Закона о банкротстве).
ВС РФ мотивировал свое решение тем, что «доводы кредитора о том, что все заявленные требования возникают из правоотношения вследствие причинения вреда жизни и здоровью, и их очередность в силу пункта 4 статьи 134 названного Закона определяется характером спорного правоотношения, неосновательно проигнорированы».
Логически из этого можно предположить, что моральный вред вновь будет подлежать учету в составе первой очереди, если принять во внимание, что отнесение требований к той или иной очереди реестра требований кредиторов имеет достаточно непрозрачную политико-правовую логику, то, вероятно, во многом такое решение можно было бы объяснить некой «социальной» направленностью требования.
Примечательно в данном случае, однако, то, что ранее при аналогичных обстоятельствах ВС РФ в передаче нескольких дел для рассмотрения в судебном заседании СКЭС ВС РФ по какой-то причине отказал (см., например, определения ВС РФ от 30.09.2022 № 309-ЭС22-16935, от 29.09.2022 № 307-ЭС22-16787).
Таким образом, судебная практика в обособленных спорах о компенсации морального вреда в настоящее время является, с одной стороны, достаточно массивной, но при этом внутренне противоречивой. С учетом этого ожидаем, что ВС РФ займет единую позицию для обеспечения в России единообразной и предсказуемой судебной практики по описанным проблемам.