Финансирование деятельности компании ее участниками/акционерами посредством предоставления займов широко используется в рамках венчурных сделок. Впрочем, вопрос организации инвестиций зачастую возникает независимо от типа сделки. Вместе с тем практика корпоративного и налогового правоприменения не всегда складывается в пользу сторонников заемного финансирования, и это, конечно же, необходимо учитывать при выборе соответствующей формы предоставления денежных средств.
Российское, как и зарубежное, законодательство разделяет понятия обычного и внутрикорпоративного займов. Внутрикорпоративный заем отличается от обычного тем, что основной его целью является финансирование деятельности зависимого лица, а не извлечение прибыли в виде процентов.
Несмотря на то что оба вида долговых отношений оформляются одинаково, суд может переквалифицировать обычный заем во внутрикорпоративный, исходя из сущностных свойств отношений кредитора и должника. Как следствие, при банкротстве должника требования кредитора-участника не подлежат включению в реестр кредиторов. Во многом это схоже с подходом, который достаточно давно распространен за рубежом.
До недавнего времени судебная практика устойчиво складывалась в пользу кредиторов-участников при банкротстве дочерних компаний, статус кредитора в расчет не принимался. Однако в июле 2017 г. Верховный суд РФ сформулировал позицию, согласно которой судом может быть отказано во включении в реестр требований кредиторов требований кредиторов — участников должника (Определение ВС РФ от 06.07.2017 по делу № А32-19056/2014).
Ниже мы рассмотрим последние, на наш взгляд, отрицательные для кредиторов-участников примеры судебной практики по спорам, основанием для которых послужил тот факт, что конкурсный управляющий должника не согласился с требованиями кредитора, ссылаясь на положения абз. 8 ст. 2 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (далее — Закон о банкротстве), согласно которому участники должника не могут выступать кредиторами при банкротстве последнего по обязательствам, вытекающим из факта участия, поскольку характер обязательств этих лиц непосредственно связан с их ответственностью за деятельность общества.
Спор № 1 — «Нетфегазмаш-Технологии» vs Юрков (дело № А32-19056/2014)
Существо спора
Юрков В. И. (далее — Участник) является участником ООО «Нефтегазмаш-Технологии» (далее — Общество) с долей участия 50% в уставном капитале; кроме того, до открытия процедуры банкротства Участник также осуществлял функции руководителя Общества.
Между Участником и Обществом были заключены договоры займа. Общество свои обязательства по возврату долга в полном объеме не исполнило.
Кроме того, между Участником и Обществом были заключены договоры поручительства, согласно которым Участник как поручитель должен был исполнить обязательства Общества перед третьим лицом. На основании ч. 1 ст. 365 ГК РФ к поручителю, исполнившему обязательство, переходят права кредитора по этому обязательству в том объеме, в котором поручитель удовлетворил требование кредитора. Участник как поручитель полностью исполнил требования кредитора.
В рамках дела о банкротстве Общества Участник обратился в суд с заявлением о включении своих требований по договорам займа и по исполненным им как поручителем обязательств Общества в реестр требований кредиторов.
Решение судов первой, апелляционной и кассационной инстанций
Суды признали правомерным включение требований Участника в реестр требований кредиторов Общества в полном объеме.
В рассматриваемых судебных процессах конкурсный управляющий ссылался на то, что Участник является одним из учредителей должника, что свидетельствует о создании искусственной кредиторской задолженности, однако доказательств в обоснование таких доводов не представил. Поэтому суды указывали на то, что сам по себе факт взаимозависимости кредитора и должника не свидетельствует о создании искусственной кредиторской задолженности, а вот наличие и размер задолженности являются доказанными.
Решение Верховного суда
Определением Верховного суда РФ по рассматриваемому вопросу акты нижестоящих судов были отменены, и спор был направлен на новое рассмотрение (14 декабря 2017 г. суд первой инстанции отказал Участнику во включении его требований в реестр требований кредиторов должника).
При рассмотрении спора Верховный суд принял во внимание довод конкурсного управляющего о том, что свидетельством злоупотребления Участником своими правами и создания искусственной кредиторской задолженности является тот факт, что единственным источником средств, за счет которых осуществлялось кредитование должника и погашение задолженности перед третьим лицом, являлись денежные средства самого должника, распределенные в качестве прибыли от хозяйственной деятельности Общества.
В обоснование своей позиции Верховный суд указал на то, что обязательства, вытекающие из факта участия кредитора в должнике, прямо не перечислены в законодательстве. Из смысла нормы, содержащейся в абз. 8 ст. 2 Закона о банкротстве, Верховный суд пришел к выводу, что независимо от наличия формальной гражданско-правовой природы обязательств в действительности такие обязательства могут быть признаны корпоративными, в том числе по причине того, что их возникновение и существование было бы невозможным, если бы кредитор не участвовал в должнике.
Цитируем документ
На такого участника подлежит распределению риск банкротства контролируемого им лица, вызванного косвенным влиянием на неэффективное управление последним, посредством запрета в деле о несостоятельности противопоставлять свои требования требованиям иных (независимых) кредиторов
Определение ВС РФ от 06.07.2017 № 308-ЭС17-1556 (2) по делу № А32-19056/2014
Спор № 2:«Волга-Капитал» vs «Лилу Продакшн» (дело № А40-10067/2016)
Существо спора
С февраля 2014 г. по декабрь 2015 г. между материнской компанией — ПАО «Волга Капитал» (далее — Кредитор) — и ее дочерней структурой, ООО «Лилу Продакшн» (далее — Должник), был заключен ряд договоров займа.
В феврале 2015 г. общим собранием участников Должника было принято решение об увеличении уставного капитала за счет вклада, который обязался внести Кредитор. В этот же день между Кредитором и Должником было заключено соглашение о зачете взаимных требований. Сумма зачтенных сторонами требований частично покрывала сумму общего долга между Кредитором и Должником.
В январе 2016 г. в отношении Должника была открыта процедура банкротства, в рамках которой позже Кредитор заявил о включении своих требований в реестр требований кредиторов. Среди таких требований Кредитора были в том числе и те, в отношении которых было заключено соглашение о зачете.
В октябре 2016 г. решение общего собрания участников Должника об увеличении уставного капитала посредством зачета взаимных требований с Кредитором было признано недействительным в связи с существенными нарушениями законодательства при проведении собрания.
Решение судов первой, апелляционной и кассационной инстанций
Судами первой, апелляционной и кассационной инстанций требования Кредитора признаны обоснованными в полном объеме и включены в третью очередь в реестре кредиторов.
В обоснование своей позиции суды ссылались на то, что сам факт участия Кредитора в уставном капитале Должника не является достаточным обстоятельством для вывода об отсутствии реальных заемных отношений и о реализации внутрикорпоративных отношений. Также суды указали на реальность исполнения заимодавцем своих обязательств и действительность намерений сторон участвовать в заемных правоотношениях.
Решение Верховного суда
В своем Определении от 15 февраля 2018 г. об отмене актов нижестоящих судов и направлении спора на новое рассмотрение в суд первой инстанции (в настоящий момент дата рассмотрения спора судом первой инстанции не назначена) Верховный суд РФ сделал вывод о наличии корпоративного характера обязательств между Кредитором и Должником, подчеркнув, что такой вывод относится исключительно к тем требованиям, которые одновременно включены и в заявление о включении в реестр требований кредиторов, и в соглашение о зачете взаимных требований.
В обоснование своей позиции Верховный суд РФ указал на то, что Кредитор не просто выразил свою волю увеличить уставный капитал Должника за счет выданного займа — воля Кредитора была формально реализована. Доля Кредитора в Должнике была увеличена, а значит, предоставляла ему больше прав как участнику Должника, которыми он пользовался.
Судом было установлено, что, несмотря на признание недействительным решения об увеличении уставного капитала Должника, требования Кредитора в зачтенной части носят корпоративный характер и не могут конкурировать с требованиями независимых кредиторов.
Цитируем документ
Обязательства должника перед своими учредителями (участниками), вытекающие из такого участия (далее — корпоративные обязательства), носят внутренний характер и не могут конкурировать с внешними обязательствами, то есть с обязательствами должника как участника имущественного оборота перед другими участниками оборота. Учредители (участники) должника — юридического лица несут риск отрицательных последствий, связанных с его деятельностью
Определение ВС РФ от 15.02.2018 № 305-ЭС17-17208 по делу № А40-10067/2016
Какие можно сделать выводы?
Будучи одним из самых распространенных инструментов докапитализации, механизм привлечения денежных средств путем займа дочерними компаниями от материнских структур сталкивается с новым толкованием со стороны правоприменителей. Рассмотренные выше судебные акты представляют собой новый и, вероятно, перспективный тренд судопроизводства, поскольку ранее суды не принимали во внимание сущностные признаки долговых отношений, опираясь исключительно на формальную сторону дела.
С распространением новой судебной практики стороны могут столкнуться с риском переквалификации заемных отношений во внутрикорпоративные. В то же время мы понимаем, что рынок и судебная практика использования рассматриваемого способа финансирования уже сформированы, и новым трендам может быть нелегко изменить существующую парадигму.
Тем не менее в целях минимизации риска невозврата долга от дочерней компании в рамках процедур банкротства мы рекомендуем обращать внимание на приведенные ниже аспекты займа, которые влияют на последующий статус кредитора общества:
-
условия сделки должны быть максимально рыночными, включая срок возврата долга и проценты, выплачиваемые по нему;
-
также очень важно, чтобы такие условия не остались формальной записью на бумаге и исполнялись сторонами, то есть необходимо иметь доказательства исполнения сторонами обязательств по договору займа (это касается как передачи средств от кредитора к должнику, так и возврата средств в случае, если срок возврата долга уже наступил);
-
чем выше степень независимости компании от своего кредитора-участника, тем лучше. Это может выражаться как в непосредственном управлении: руководителями должника и кредитора являются разные лица либо участник — физическое лицо не является единоличным исполнительным органом; так и в степени участия заимодавца в уставном капитале должника: предоставление займа миноритарием может свидетельствовать об отсутствии корпоративной природы займа (и как следствие — отсутствии факта так называемого «контролируемого» банкротства).
Очевидно, возникает вопрос с конвертируемыми займами, которые, мы надеемся, в ближайшее время будут введены в оборот в российском праве: является ли сам факт этого займа существенным обстоятельством для последующего отнесения таких отношений к корпоративным, нежели заемным? Ответ на этот вопрос нам еще предстоит узнать.
Принять к сведению
Доктрина Deep Rock в США
В начале XX века в Соединенных Штатах Америки была сформирована доктрина Deep Rock, согласно которой предъявление требований основной корпорации, осуществляющей контроль над дочерней (инструментальной) компанией, при банкротстве последней тождественно предъявлению требований к самой себе. При этом требование кредитора — участника корпорации не аннулируется полностью, а лишь понижается в очереди в сравнении с другими.
Доктрина получила свое название по наименованию компании Deep Rock Oil Corp. в прецедентном деле Taylor vs Standard Gas and Electric Co.