Новая редакция Гражданского кодекса РФ закрепила возможность при определенных обстоятельствах исключать не только участника из общества с ограниченной ответственностью, но и акционера — из непубличного акционерного общества (п. 1 ст. 67 ГК РФ). Но в случае применения этой нормы на практике возникает множество вопросов, которые недавно обсуждались на научном круглом столе «Исключение участника из АО или ООО и альтернативные способы разрешения тупиков в управлении конфликтов акционеров в непубличных корпорациях», проведенном юридическим институтом «М-Логос»,. «ЭЖ» побывала на нем.
Вступившие в силу с 1 сентября 2014 г. поправки в ГК РФ сделали возможным исключение участника из общества не только в отношении ООО, но и непубличных АО (п. 1 ст. 67 ГК РФ). При этом для публичных АО закон такой возможности не предусматривает. Существует мнение, что эта норма появилась в связи с тем, что имеющихся в законодательстве инструментов разрешения споров между акционерами было недостаточно. Чтобы понимать, насколько исключение участника из общества применимо к российским акционерным обществам, нужно разобраться, какие проблемы данная норма может решить. Участники круглого стола рассказали о двух возможностях применения новых изменений: первая — возможность выхода из тупиковых ситуаций, вторая — наказание за неправомерную деятельность. В ходе дискуссии участники пришли к выводу о том, что это нововведение необходимо и будет востребованным на практике. В связи с тем что п. 1 ст. 67 ГК РФ использует термин «участник» применительно ко всем обществам и понимает под ним как участников ООО, так и акционеров непубличного АО, в этом материале определение «участник», в зависимости от контекста, может означать как акционера, так и участника в буквальном понимании.
Исключение участника как инструмент выхода из конфликтов
Из множества возможных конструкций урегулирования корпоративных конфликтов исключение участника из ООО или АО рассматривается как один из алгоритмов разрешения дедлока. Однако Дмитрий Степанов, партнер Адвокатского бюро «Егоров, Пугинский, Афанасьев и партнеры» сразу обозначил, что эта конструкция не является идеальной и тем более универсальной для всех случаев жизни. По его мнению, алгоритм грубый, топорный и малоприменимый для реальных, жизненных ситуаций. Что не исключает возможность его использования для разрешения корпоративного конфликта до тех пор, пока в законодательстве или судебной практике не будут разработаны иные средства.
Д. Степанов аргументировал свою позицию тем, что существующий уже не первый год институт исключения участника из ООО не получил широкой популярности в судебной практике. Суды крайне осторожно применяют норму и неохотно исключают участника при корпоративном конфликте. Отчасти это обусловлено одной из проблем российского корпоративного права, которое 20 лет было изолировано от гражданского права.
С этим не согласился Олег Зайцев, к.ю.н., доцент кафедры общих проблем гражданского права Российской школы частного права при Правительстве РФ. Он отметил, что наблюдение судебной практики в течение восьми лет, а также дел ВАС РФ и ВС РФ показали, что распространены ситуации, когда акционеры или участники, имеющие крупную долю, заведомо поступают неправомерно и во вред обществу. «Я считаю немыслимым принуждать участника находиться в договоре со стороной, которая нарушает доверие, не исполняет условия и действует во вред нашему общему делу», — заметил О. Зайцев и привел в качестве примера два дела, связанных с недобросовестными акционерами: постановления Президиума ВАС РФ от 30.06.2009 № 2913/09 по делу № А34-692/2008 и от 27.03.2012 № 12653/11 по делу № А36-3192/2010.
Исключение участника как санкция за неправомерное поведение
Учитывая значительное количество ситуаций, связанных с недобросовестным исполнением обязанностей участниками обществ (например, одобрение сделок по заведомо невыгодной цене или совершение невыгодных сделок), идея исключения участника из общества должна быть востребована не только как инструмент решения затруднительной для общества ситуации, но и как мера наказания.
Такого института должны опасаться все акционеры, поступающие неправомерно в отношении общества. Однако в российских реалиях такая идея пока не пользуется большой популярностью — в отличие, например, от ликвидации общества. Большинство спикеров согласились с тем, что ликвидация не может быть лучше исключения, так как в итоге она, по выражению О. Зайцева, «бьет по всем». При этом в ситуации, когда есть «хороший» и «плохой» акционер, исключение является идеальным вариантом, потому что потери понесет только тот, кто виноват. Популярный контраргумент по данной новелле заключается в том, что при исключении недобросовестного акционера из общества остальным участникам придется возвращать действительную стоимость доли исключаемого акционера, что, возможно, повредит бизнесу.
О. Зайцев рассказал о том, как можно избежать этой проблемы или хотя бы уменьшить траты. Он отметил, что существует несколько инструментов для того, чтобы избежать сильного удара по бюджету организации. Во-первых, можно подать иск о возмещении убытков. Во-вторых, можно взыскать неустойку. В-третьих, стоит рассмотреть возможность исключения участника без выплат. Логика проста: если бизнес и так пострадал от рук такого участника, почему он должен выделять на человека, который шел против позитивных результатов, сумму, которая его убьет?
Кто вправе заявлять требования об исключении?
В ближайшее время ожидается появление в специальном законе норм, которые внесут ясность в вопрос о том, кто именно из акционеров непубличного АО и в каких случаях будет вправе заявлять требования об исключении другого акционера общества. Вариантов — великое множество. Например, если ставится вопрос об исключении участника из непубличного АО, можно созвать собрание акционеров для определения большинством голосов необходимости исключения участника, и только после этого заявлять иск об исключении конкретного акционера в интересах общества. Другой вариант — можно предоставить это право лишь одному из участников. По мнению Д. Степанова, вторая конструкция — весьма шаткая. Спикер провел аналогии с таким жизненным примером. В помещении, где проводится какое-то мероприятие, одному из присутствующих становится плохо. Чтобы оказать ему помощь, есть две модели. Первая модель предполагает сбор инициативных товарищей, некое большинство, которое займется обсуждением вопроса: нужно ли звонить в скорую помощь? Их задачи — определить: по какому номеру звонить, нужно ли звонить, если в зале, возможно, есть врачи? По второй модели один человек звонит и вызывает скорую помощь, независимо от того, что делают другие. Проблема второй модели в том, что одновременно так могут поступить несколько человек сразу, возникает вопрос несогласованности. Однако при использовании второй модели скорая помощь приедет быстрее. Перенося эти модели на корпоративные отношения, можно выделить плюсы первой модели.
Во-первых, суды не перегружаются исками по требованиям миноритариев. Во-вторых, защищены права всех прочих акционеров, которые могут быть не согласны с таким исключением, потому что исключение предполагает выплату действительно стоимости доли участника за счет средств самого общества». Однако Д. Степанов не сделал однозначного вывода о том, какая модель все же будет более правильной и действенной. О. Зайцев, напротив, обозначил, что для исключения недобросовестного акционера из общества вполне достаточно иска от одного участника: «Почему не спрашивать мнения других участников об исключении? Потому что, когда они договаривались, уговор был такой, что бизнес ведется сообща для привлечения прибыли, если кто-то начинает действовать против этого, то делать в этом обществе им нечего. Именно по этому соображению все участники, заключив договор, дали свое согласие на такие условия. Конечно, я не беру в расчет, например, единогласное преобразование».