В середине апреля всего за сутки в России прозвучали заявления официальных лиц, способные ввергнуть в ступор даже самых стрессоустойчивых граждан. По словам премьер-министра Дмитрия Медведева, в I квартале темпы роста экономики замедлились до 1%. Но выступая в Госдуме, он предрёк экономический рост страны на уровне Евросоюза — 1,5%. Глава Минфина более пессимистичен: с учётом очистки от сезонного фактора экономика сократилась на 0,5%, по итогам года рост может оказаться нулевым, а бюджет страны — недополучить 1 трлн руб. Превзошло всех Минэкономразвития, представившее неисчерпаемо оптимистичный вариант, согласно которому инвестиции в объёме 6 трлн руб. в 2014—2015 гг. могут обеспечить десятипроцентный рост ВВП по итогам 2015 г. Откуда «дровишки»? Аккурат средства Фонда национального благосостояния и Резервного фонда…
*****
Сценарий «русского экономического чуда» детально расписан. Инвестиции в экономику будут последовательно увеличиваться: на 5% в 2014 г. и на 31% в 2015 г. (Slon.ru, 16 апреля 2014 г.).
Если в течение двух лет потратить все средства указанных суверенных фондов (кто бы сомневался!), то в 2014 г. возможен рост ВВП на 2,7% (один из показателей майских указов президента 2012 г. — В.Т.). Соответственно, в 2015—2017 гг. — 9,8, 7,5 и 8,6% («Коммерсант», 16 апреля 2014 г.).
Следует отметить, что этот третий вариант прогноза, наряду с уже традиционными базовым и консервативным сценариями, поспешили назвать «счётным» или гипотетическим, а не планом реальных действий. Сами авторы не видят масштабных инвестиционных проектов, способных «переварить» громадные государственные инвестиции. К тому же особых надежд не возлагают и на частные инвестиции.
Информация к размышлению
Примечательно выступление в Госдуме председателя Счётной палаты РФ Татьяны Голиковой: «В I квартале 2014 г. ситуация с исполнением федеральных целевых программ ухудшилась по сравнению с соответствующим периодом 2013 г.» («Независимая газета», 17 апреля 2014 г.).
Комментируя сложившуюся ситуацию и возвращаясь от желаемого к действительному, премьер указал на ряд факторов, определяющих торможение экономики. Это прекратившие рост и относительно стабильные цены на энергоносители (заметим, далеко не низкие), снижающаяся инвестиционная активность, дефицит собственных инвестиционных ресурсов предприятий, повышающиеся издержки, увеличивающийся разрыв между уровнем доходности бизнеса и процентными ставками по кредитам, усиливающийся отток капитала, неопределённость на финансовых рынках и т.д.
Предложения Минфина предсказуемы: задействовать ресурсы ФНБ для расширения капитала банковской системы, в частности, системообразующих банков — контролируемого государством Внешэкономбанка, ряда частных банков, смягчить (модифицировать) в 2015—2016 гг. бюджетное правило, что позволит увеличивать расходы на 0,5% ВВП ежегодно (NEWSru.com/Экономика, 16 апреля 2014 г.).
Переломить негативные тенденции, полагает ведомство, позволит стимулирование частных инвестиций, оценочный рост которых мог бы увеличить ВВП на 1,1% в 2014 г., на 2,6% — в 2015 и 2016 гг. и на 3,7% — в 2017 г. (там же).
Информация к размышлению
Правительственное совещание по прогнозным сценариям развития до 2017 г. подтвердило существенное расхождение позиций Минфина и Минэкономразвития по стратегии на 2014—2015 гг. Антон Силуанов предлагает ужесточить бюджетную политику, Алексей Улюкаев — распечатать резервы ради инвестиций в Россию, а не только хранить в активах, номинированных в долларах и евро, инвестируя тем самым ведущие экономики («Коммерсант», 16 апреля 2014 г.).
Типичный либерально-монетаристский подход: внятные заявления, касающиеся поддержки реального сектора экономики, не звучали и не звучат. А ведь ещё в середине прошлого года глава правительства уверенно утверждал, что сердцевина промышленности — отечественное машиностроение — получит исключительную инвестиционную поддержку и буквально обретёт «второе дыхание». Но олимпийские заботы, крымские дела, нарастающие экономические трудности задвинули актуальную проблему. Куда занимательнее распределять ресурсы и удивлять общество далёкими от реальности, ориентированными на конъюнктуру дежурно-оптимистическими изысками: маниловщина заразительна — мечтать не вредно!
Как приговор звучит оценка неназванного эксперта: «Такой сценарий (сверхоптимистический — В.Т.) невозможен даже теоретически, так как столь быстрое и масштабное увеличение инвестиций предполагает инфляционный и курсовой шоки», не предусмотренные министерским сценарием (напротив, чиновники пророчат стабильный курс рубля и инфляцию, снижающуюся до 4,4% в 2017 г.). По мнению эксперта, «эффекты не просчитаны, интеллектуальный продукт до конца не доведён» («Коммерсант», 16 апреля 2014 г.).
Риторический вопрос: «Много ли „интеллектуальных продуктов“ было доведено до конца?» — оставим без ответа.
Информация к размышлению
По данным Росстата, промышленное производство в I квартале 2014 г. росло быстрее ВВП — на 1%, в том числе 1,4% в марте. Значительный рост зафиксирован в секторе нефтепродуктов, производстве бумаги, картона и упаковки, промышленности строительных и отделочных материалов.
Однако проблемы крупного и среднего бизнеса (по оценкам экспертов НИУ «Высшая школа экономики») нарастают: низкий спрос (47%), высокие налоги (40%), недостаток финансовых средств (39%) и неопределенность экономической ситуации (треть опрошенных) («Финмаркет», 16 апреля 2014 г.).
Ожидается также проявление рисков (геополитических, региональных, внутренних) в результате применения санкций — от локально-избирательных до всё более широких по охвату и значимых по последствиям.
На правительственном часе в Госдуме, глава МЭР, связав напряжённую экономическую ситуацию с оттоком капитала (50 млрд долл. по данным ЦБ, 63 млрд долл. по статистике МЭР в I квартале, прогноз на 2014 г. — 100 млрд долл.) и сокращением инвестиций, указал на определённые плюсы: из-за ослабления рубля федеральный бюджет в 2014 г. получит дополнительно 900 млрд руб. Как водится, проблемы, возникающие вследствие роста инфляции, производственных издержек, стоимости жизни, по возможности обойдены — не «царская» тема.
Конкретные предложения по выходу из кризиса не прозвучали. По мнению депутатов, всё более актуальна разработка модели мобилизационной экономики («Новые известия», 17 апреля 2014 г.).
Информация к размышлению
Выступая на заседании Независимого дискуссионного экономического клуба, директор Института экономики РАН Руслан Гринберг подчеркнул опасность скатывания к «мобилизационной экономике» — по сути, госэкономике военного времени.
Сегодня Россия оказалась в состоянии «холодного мира» с развитыми странами. Как совместить новую мобилизационную модель экономики с теми институтами, которые составляли основу уходящей экономической модели? С экономикой бюджетной стабильности? С «бюджетным правилом? Возможна ли в нынешних условиях разрыва партнерских отношений с западными финансовыми институтами та степень свободы движения капитала, которая была свойственна ушедшему в историю периоду «стабильности»? И т.д. («Slon.ru», 21 апреля 2014 г.).
*****
К теме экономической мобилизации в связи с введением США и Евросоюзом санкций против России обратился политик и миллиардер Михаил Прохоров.*
Принимая как данность мобилизационную экономическую политику, он уверен в необходимости «стимулировать рыночную инициативу и коммерческую предприимчивость наших граждан. Стране нужна рыночная мобилизация — процесс, состоящий в переходе от государственного к частному хозяйству, от распределительной к производительной экономике, от административной к рыночной мотивации».
То есть рыночную экономику мы вроде создали — но без инициативы, предприимчивости и мотивации. Олигархи есть, треть активов страны в руках 2% населения, а эффективного частного хозяйства не было и нет. Что распределяют? Госзаказы, госсобственность. Кто распределяет? Администраторы, сросшиеся с бизнесом.
Признание символичное, учитывая, что идеолог либерализма Евгений Ясин призывает не спешить ставить «окончательный диагноз… И говорить об ошибках в реализации рыночных реформ, вменяя вину за них реформаторам, в корне неправильно» («Два подхода к российским реформам» — см. здесь же).
Ответ М.Прохорова на удивление диалектичен: важно использовать противоречивые в своём единстве элементы «консерватизма и революционности», сформулировать и реализовать стратегию, включающую «оборонительные и наступательные части», рассматривать добычу нефти и газа не как зависимость от «сырьевой иглы», а как нуждающуюся в эффективной модернизации «артерию».
В качестве «оборонительных» мер автор предлагает задействовать внутренние источники экономического роста.
1. Обеспечить устойчивость финансового сектора.
В частности, перенести акцент с государственных (аффилированных с государством) банков на частные акционерные банки. Это позволит сформировать банковскую систему России преимущественно частной и потому конкурентной и эффективной. Поддержать фондовый рынок интервенциями в размере не более 10—15% текущего объёма находящихся в свободном обращении акций. Рекапитализировать частные страховые компании путем выпуска 10- и 20-летних капитальных облигаций, выкупаемых частными инвесторами и государством, и др.
Информация к размышлению
1.1. За последние десять лет доля госбанков в активах банковской системы выросла с 26 до 57%, что, как полагает М. Прохоров, опасно в условиях введения санкций.
1.2. 3 марта российские акции потеряли в стоимости более 62,5 млрд долл. Если в конце I квартала 2008 г. десять самых дорогих отечественных компаний оценивались в 740,6 млрд долл., то сегодня их стоимость снизилась до 366,9 млрд долл.
2. Ускорить развитие добычи энергоносителей.
Россия живет (и будет жить в обозримом будущем) добычей нефти и газа, а не инновациями и интернет-технологиями. В 1997 г. сырьевой экспорт составлял 46,9%, а нефтегазовые доходы обеспечивали 24,4% бюджетных поступлений. В 2012 г. — соответственно 71,3 и 50,4%. Важно не столько преодолевать нефтяную зависимость, сколько максимально развивать данный сектор.
Информация к размышлению
С 2008 г. и до настоящего времени Россия вышла на среднегодовые уровни добычи РСФСР второй половины 1980-х гг. С тех пор мировое производство нефти выросло на 45%, газа — на 122%. США с 1989 по 2012 гг. нарастили добычу газа на 39%, Казахстан — в 3,3 раза, Катар — в 25,4 раза.
Следовательно, доля России в мировой добыче упала, а экспорт вырос.
Россия должна стать страной, которая в наибольшей степени открыта для инвестиций в сырьевой сектор, наиболее восприимчива к инновациям в этой сфере, оперативно продвигает глубокую переработку сырья. Наращивает экспорт, содействует переходу внутри страны на газомоторное топливо, развивает альтернативную энергетику. Залог перемен — конкуренция.
3. Вовлечь землю в полноценный хозяйственный оборот.
Земельная реформа в России не менее актуальна, чем 100 лет назад. В отличие от европейского, современный российский капитализм не вырос из частной собственности на землю. Нынешний патриотизм и оптимизм нужно конвертировать в готовность граждан владеть землёй, строить на ней, передавать её детям — при безусловных государственных гарантиях неприкосновенности личного участка.
Информация к размышлению
В России — крупнейшей по территории страна мира — 92% всего земельного фонда, или 1,57 млрд га, принадлежит государству, получающему от этих земель доход не более 8 млрд руб. в год.
Единого государственного органа, полномочно определяющего земельную политику, нет. Необходимо радикально реформировать земельные отношения, создать единую федеральную службу. Основная задача — максимальное введение земельных участков в хозяйственный оборот, чтобы земля в России обрела ценность.
Следует максимально упростить процедуру приобретения земли в частную собственность, обеспечить возможность земельного залога для получения кредитов, через дифференцированное налогообложение гарантировать целевое использование, разрешить внесение земли в уставный капитал банков и страховых компаний. Капитализация основного достояния позволит привлекать инвестиции.
4. Осваивать внутренние пространства.
Земельная реформа «даёт толчок развитию российской глубинки и привязывает людей к своей малой родине». За последние 25 лет «пахотных земель утрачено в 6,7 раза больше, чем вся площадь Крымского полуострова. Исчезают деревни и небольшие города; гигантская миграция в мегаполисы опустошает центральные российские регионы».
Для решения проблемы депрессивных территорий необходимо «запустить волну частного жилищного строительства вокруг крупных городов». Утвердить 20—30 типовых проектов домов, возмещать 2/3 расходов на подведение сетей и строительство инфраструктуры или зачесть их в налоговые платежи. Не ограничивать размеры участков и строений.
Потребуется разработка новой государственной политики закупок, субсидирующей производителя, как в большинстве стран, предусматривающей выкуп готовой продукции у крестьян по заранее известным ценам и объёмам с поставками на последующую переработку по более дешёвым расценкам. Задача — «стимулировать образование крупных сельскохозяйственных производств в наиболее пригодных для развития этой отрасли районах страны, создать цепочку поставок продукции, которая бы максимизировала доход производителя и исключала сверхприбыли многочисленных перекупщиков».
5. Предотвращать отток населения и содействовать социальной мобильности граждан.
Проблема мигрантов затрагивает не только тех, кто приезжает в Россию; сотни тысяч россиян покидают собственную страну. Между тем нынешняя система учёта выехавших за рубеж не даёт адекватного понимания масштабов проблемы.
Информация к размышлению
5.1. По официальным данным, с 1991 по 2012 гг. на ПМЖ за границу уехали 2,05 млн российских граждан. Но только в странах ЕС обладателям российских паспортов выдано 3,85 млн постоянных видов на жительство, продано более 1,7 млн объектов недвижимости.
5.2. До 45% студентов последнего года обучения ведущих российских вузов не исключают возможности отъезда из России, а твёрдо намерены выехать в другую страну 18—20%.
5.3. Среди работников силовых органов задумываются об эмиграции менее 1% опрошенных.
Рассуждения политической элиты о том, что чем больше уедет из страны недовольных, тем сплочённее будут остающиеся, деструктивны: мы теряем, как правило, умных, инициативных людей, «способных создавать новое и двигать экономику вперёд», работать «не языком, а головой и руками».
Примечательно мнение ректора РАНХиГС Владимира Мау: «Проблема — бегство из страны среднего класса и политической элиты. Налицо exit strategy у значительной части населения, причём населения образованного и богатого… Знание английского языка, простота перевода денег, выравнивание образа жизни, открытость и доступность школьного образования делают переезд очень лёгким. Уехать оказывается более простым решением, чем бороться за улучшение условий внутри страны» (Slon.ru, 17 апреля 2014 г.).
Как считает М. Прохоров, целесообразно «отменить все социальные платежи с доходов работников-россиян моложе 27 лет… Реформировать высшее образование, вернув в него систему государственного заказа на подготовку специалистов по самым разным специальностям… за бюджетные средства в соответствии с рынком труда и полностью коммерциализировать высшее образование за пределами этих квот… Радикально упростить получение российского гражданства этническими россиянами... Обеспечить справедливую соревновательность при продвижении по карьерной лестнице». Иными словами, запустить «кадровые лифты» в каждой организации и каждой компании.
Он полагает, что «теперь у нас не остаётся выбора, кроме как наконец заняться решением многих давно назревших проблем,— и это шанс на серьезный рывок».
Завершая «мобилизационную» часть своих размышлений, автор призывает не уподобляться осаждённой крепости и не впадать в изоляционализм. Самое время «перевести знаменитую фразу князя Горчакова „Россия сосредотачивается“ (сказанную как раз после предыдущей Крымской войны) с политического языка на экономический» (Выделено. — В.Т.).
*По материалам первой статьи М. Прохорова «НЭП 2.0: об обороне и наступлении» («Коммерсант», 17 апреля 2014 г.); опубликование второй статьи ожидается.
*****
Ссылка на мудрого Горчакова, что называется, «в яблочко». С одной стороны, «оборонительно-мобилизационные» размышления одного из крупнейших бизнесменов России своевременны и поучительны. Можно не соглашаться с теми или иными определениями и предложениями автора, но по большому счёту они вписываются в ожидаемую логику действий власти в целом и правительства в частности.
Информация к размышлению
Отвечая на вопрос депутатов Госдумы о размещении валютных резервов в иностранных банках, премьер утверждал: «…и хочется во что-то другое поместить эти средства, но возникает вопрос - во что». И далее: «…мы, конечно, несем на себе все последствия развития американской и европейской экономик. Так устроен современный финансовый мир» («Slon.ru», 22 апреля 2014 г.).
Странно звучит премьерское «во что» вкладываться? Разве не глава правительства давно заявляет о необходимости модернизации деградировавшей промышленности, внедрения передовых конкурентных технологий, формировании современной инфраструктуры и т.д.? И не окажутся ли зарубежные российские вложения, в условиях действия санкций, элементарно «замороженными»? Неужели и «новая индустриализация» — очередной пропагандистский «вброс»?
Примечательно мнение авторитетного промышленника — генерального директора ОАО «ЧЛМЗ» Владимира Боглаева, одного из модераторов Московского экономического форума МЭФ-2014: «…у российской элиты мотивация к соответствующим подвижкам низка, так как мероприятия в этом направлении требуют согласиться с серьезными изменениями правил игры в распределении общественного богатства. Обозначение некой политической воли и требований начинать что-то делать выливается в бюрократическую игру «приказ — отчет» без достижений и ответственности за реальный результат. И мы топчемся на месте по всем отмеченным выше целям — модернизации промышленности, улучшению делового климата, запуску механизмов инновационного развития и созданию инфраструктуры подготовки человеческого капитала соответствующего качества» (http://me-forum.ru/media/news/2550/).
Однако ни премьер, ни миллиардер не «зацикливаются» на системности проблем, возникших не без их участия. В частности, на необходимости разработки обоснованной промышленной политики — либеральная ориентация обоих сказывается…
Но и на другие, коренные (не случайные!) недостатки статьи нельзя не указать. Вот лишь некоторые из них.
Во-первых, автор подспудно проводит мысль: что произошло в 90-е — то произошло. Безусловно, сегодня надо смотреть вперёд, не призывая всё перетряхнуть и начать сначала. Однако, рассуждая о мобилизационной экономике, он словно не замечает, что, по словам академика РАН Александра Некипелова, до настоящего времени «издержки в результате неудачного (ну очень дипломатично! — В.Т.) реформирования несут население и промышленность» («Литературная газета», 12 марта 2014 г.).
Во-вторых (снова не случайно), ни слова не говорится о вопиющем социальном неравенстве, опасно растущем, разрушающем российское общество имущественном и социальном расслоении как следствии нарастающего отчуждения работающих граждан от результатов их труда и несправедливого распределения производимого ими национального богатства.
Поэтому, в-третьих, не обсуждается, как преодолеть чувство реальной несправедливости, которая глубоко поразила российское общество и каждодневно ощущается большинством граждан.
Отсюда, в-четвёртых, непонятно, кто и как будет мотивирован и призван мобилизоваться и затянуть пояса, чтобы одновременно и заинтересованно развивать экономику, эффективно производить конкурентную продукцию, оказывать необходимые услуги, радоваться настоящему, творить будущее, уважать прошлое.
Наконец, в-пятых, каковы перспективы мобилизационного переформатирования экономики, пронизанной тотальной коррупцией, испытывающей гнетущее воздействие прочих неистребимых «родимых пятен» российского капитализма?
Так же неоднозначны и вызывают вопросы идеи осуществить интервенции на фондовом рынке в размере 10—15% свободно обращающихся акций, перестроить банковскую систему преимущественно как частную и ряд других.
Предложения соответствуют складывающимся обстоятельствам, но этого мало — адекватной им законодательной базы, необходимой инфраструктуры явно недостаточно. В стране отсутствует массовый, доступный гражданам институт акционерной собственности, не редкость конфликты между основными акционерами и миноритариями. В банковской сфере доминируют несколько десятков крупнейших коммерческих (в том числе частных) банков.
Умная земельная реформа назрела давно, но в условиях действующего законодательства и имущественного расслоения, «свободная» продажа земли вполне может привести лишь к дальнейшему усилению уже возникшего самодостаточного слоя крупнейших землевладельцев, а возможность «земельного залога» — стать ещё одним привлекательным ресурсом финансовых спекуляций для недобросовестных инвесторов. И тогда всё обернётся незабываемым: хотели как лучше, а получилось как всегда! Потому что нельзя успешно мобилизовать общество торжествующего (победившего?) индивидуализма.
Однако даже намёк на возможные ответы отсутствует. Следовательно, статья оставляет нам единственное прочтение исторической фразы мудрого Горчакова, если её действительно перевести с политического языка на экономический: необходимое политическое «сосредоточение» — удел большинства, а экономическим «сосредоточением» займётся меньшинство.
Но Россия это уже проходила — с неизменным результатом…
*****
События сменяют друг друга, не оставляя равнодушными ни активных участников, ни случайных свидетелей.
Невольно складывается четверостишие: «Дела идут, контора пишет. Здесь нас не ждут, там — в спину дышат»…
Что происходит? Что будет? Что делать? Кто виноват? Сможем ли найти верную траекторию движения и губительный пессимизм сменить на вдохновляющий оптимизм? Вопросов всё больше — как и объяснений, толкований, предложений относительно происходящего и ожидаемого.
Но время не стоит на месте …