Руководители компаний должны включать главные геополитические риски в свою технологическую стратегию и систему управления рисками, считают авторы исследования «CEO Imperative Study», сделанного EY. Однако пока только 28% топ-менеджеров крупных корпораций учитывают геополитические риски, которые могут оказать серьезное влияние на технологическое развитие их бизнеса.
Большая часть (63%) руководителей компаний, входящих в список «Forbes Global 2000», считают современные технологии и цифровые инновации одной из главных тенденций, влияющих на их корпорацию. Причем цифровая трансформация занимает первое место среди приоритетов развития бизнеса, по мнению топ-менеджеров предприятий. Однако только 28% «директорского корпуса» указали на управление геополитическими рисками как на одну их главных проблем их компаний.
Вместе с тем, по мнению экспертов консалтинговой компании EY, руководители крупных предприятий должны учитывать как минимум три важных геополитических риска
Во-первых, речь идет о транснациональных кибернетических рисках. Кибербезопасность — один из самых ярких примеров взаимосвязи технологий и геополитики. Недавние громкие масштабные атаки на серверы ряда корпораций, по-видимому, были нацелены на интеллектуальную собственность и разведку взаимодействия компаний с правительством США. Но последствия этих атак были гораздо глубже, потому что злоумышленники взломали широко используемое программное обеспечение, получив доступ к информации десятков тысяч компаний и правительственных учреждений, а также открыв тайные двери, в которые могут проникнуть другие хакеры.
Компании с мощными системами киберзащиты, а также те предприятия, сотрудники которых соблюдают надлежащую кибергигиену, по вполне понятным причинам будут подвергаться меньшему риску.
Во-вторых, важно учитывать риски, связанные с промышленной политикой. Правительства многих государств все чаще используют индустриальную политику для стимулирования самообеспеченности стратегическими технологиями. Например, президент США Джо Байден настаивает на расширении внутреннего производства и повышении устойчивости цепочки поставок аккумуляторов большой емкости, полупроводников и других ресурсов, имеющих решающее значение для цифровых технологий. Китайское руководство также уделяет приоритетное внимание самообеспечению в ключевых технологиях, создавая стимулы для внутреннего производства полупроводников. Стремясь поддержать цифровую трансформацию своего блока, ЕС предложил целевые показатели производства полупроводников, а также план производства своего первого квантового компьютера к 2025 г. и поддержку расширения инфраструктуры 5G.
Многим компаниям, возможно, придется иметь дело правительствами, препятствующими иностранным предприятиям конкурировать в определенных областях внутреннего рынка. А конкурирующие стандарты для 5G, интернета и других технологий могут создать более фрагментированную, а не глобальную цифровую экономику.
Хотя компании по-прежнему будут иметь возможность работать в этих различных сетях, руководители должны прогнозировать, что расхождения в технологических стандартах приведут к увеличению операционных расходов.
В-третьих, нужно иметь в виду изменения государственного регулирования современных технологий. Директивные органы большинства стран постоянно вводят новые правила и положения, определяющие «правила игры» технологического сектора. Так, Австралия недавно приняла закон, обязывающий IT-компании платить издателям за размещенный новостной контент. В то время как Китай усиливает регуляторное давление на крупные финтех-корпорации, ЕС рассматривает дополнительные правила конфиденциальности данных и продолжает обвинять крупные технологические предприятия в нарушениях антимонопольного законодательства. А в США было внесено несколько антимонопольных законопроектов в сфере цифровых технологий.