Признание и исполнение решений иностранных судов в России: какие могут быть основания для отказа?

| статьи | печать

Право на судебную защиту предполагает не только получение судебного решения, но и его эффективное исполнение. Чтобы иностранное судебное решение признавалось и исполнялось на территории России, необходимо пройти мини-процесс в российском суде, имеющий ряд особенностей. Суд должен проверить, есть ли основания для признания и исполнения решения и отсутствуют ли основания для отказа в этом. Эти и другие вопросы обсудили эксперты на вебинаре в формате круглого стола, проведенного LF talks (серия онлайн-мероприятий под эгидой Санкт-Петербургского международного юридического форума).

Возможность признания и принудительного исполнения решения, вынесенного судом иностранного государства, на территории другого государства зависит от национального правового регулирования последнего.

С точки зрения процессуального законодательства признание и приведение в исполнение означает придание иностранному судебному решению той же юридической силы, какая есть у национального судебного акта. Это необходимо для того, чтобы решение, разрешающее спор в зарубежной юрисдикции, могло быть реально исполнено.

Существуют решения о признании и о присуждении. Необходимо разграничивать эти два понятия. Что означает признание судебного акта? Признание — это придание свойств законной силы судебному акту, оно возможно как с последующим принудительным исполнением, так и без него. Приведение в исполнение судебного акта означает совершение некоторых юридических действий по реализации судебного акта в случае, когда он предполагает возможность совершения определенных исполнительных действий (например, продать имущество, обратить взыскание на денежные средства, передать вещь и т.д.).

В каждом случае при определении модели поведения в процессе о признании и приведении в исполнение иностранного судебного решения нужно учитывать всю совокупность обстоятельств:

  • на чьей стороне (должника или кредитора) находится заинтересованное лицо;

  • есть ли имущество у должника в той стране, в которой планируется разбирательство;

  • есть ли международный договор по данному вопросу между соответствующими странами;

  • действует ли принцип взаимности в стране, в которой планируется проведение процесса о признании и исполнении иностранного судебного решения;

  • степень наличия публичного интереса (поскольку это может повлиять на оценку судом обстоятельств дела);

  • кто может обращаться в суд с целью признания исполнения судебного решения. Может обращаться сам взыскатель или его правопреемник, так как требования, основанные на судебном акте, могут быть уступлены. Ответ на этот вопрос также зависит от применимого международного договора. Соглашение стран СНГ от 20.03.92 «О порядке разрешения споров, связанных с осуществлением хозяйственной деятельности» (Киевское соглашение) предусматривает возможность обращения с ходатайством самого взыскателя. Конвенция СНГ о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам от 22.01.93 (Минская конвенция) предусматривает возможность обращения в суд в качестве заявителя как самого заинтересованного лица, в чью пользу вынесено решение, так и суда, который вынес решение (лицо обращается с ходатайством в иностранный суд, вынесший решение, а иностранный суд уже в порядке правовой помощи обращается в суд страны, где решение должно быть исполнено).

Далее мы рассмотрим общий алгоритм действий сторон в процессе о признании и приведении в исполнение иностранных судебных решений. Он может корректироваться в зависимости от перечисленных обстоятельств.

Акты, которые могут признаваться и приводиться в исполнение:

  • различные судебные решения (окончательные, промежуточные, заочные, решения, вынесенные в порядке ускоренных процедур, решения специализированных иностранных судов). В суд представляется удостоверенная нотариусом копия решения иностранного суда вместе с удостоверенным нотариусом переводом решения на русский язык (ст. 242 АПК РФ и ст. 411 ГПК РФ). Решение должно быть апостилировано, так как это официальный документ;

  • мировые соглашения;

  • приговоры в части гражданского иска;

  • нотариальные акты о денежных обязательствах (исполнительные надписи) (например, по Минской конвенции и по Договору между Российской Федерацией и Республикой Польша о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским и уголовным делам от 16.09.96 нотариальные акты имеют ту же юридическую силу, что и судебные решения).

Основания для признания и приведения в исполнение иностранного судебного решения

Существует два самостоятельных основания для признания и приведения в исполнение иностранного судебного решения на территории России:

  • наличие международного договора между страной, принявшей судебный акт, и страной, где такой акт требуется исполнить;

  • принцип взаимности.

Обязательность решений иностранных судов на территории РФ определяется международным договором РФ, при этом в условиях иерархии российской правовой системы предпочтение отдается международным договорам (ч. 3 ст. 6 Федерального конституционного закона от 31.12.96 № 1-ФКЗ «О судебной системе Российской Федерации»). Что касается соотношения положений международного договора и процессуальных кодексов между собой, то приоритет в условиях иерархии правовой системы будет иметь ратифицированный международный договор, а кодексы будут играть восполняющую роль.

Россия подписала только 16 договоров о правовой помощи с государствами Европейского союза. При этом у России нет прямого соглашения с Европейским союзом, хотя иногда Соглашение о партнерстве и сотрудничестве между Российской Федерацией с одной стороны и Европейскими сообществами и их государствами-членами с другой стороны, подписанное на о. Корфу 24.06.94, в доктрине и судебной практике рассматривают как основание для признания и приведения в исполнение иностранных судебных решений несмотря на то, что оно прямо этого вопроса не касается.

Россия участвует в ряде многосторонних договоров, которые в основном заключены между государствами, образованными на территории бывшего СССР. К ним относятся Киевское соглашение, Минская конвенция. Иногда в качестве основания рассматривают Римскую конвенцию о защите прав человека и основных свобод 1950 г. В статье 6 Римской конвенции говорится о праве на суд, которое включает в себя и право на исполнение судебного решения. В постановлении ЕСПЧ от 21.10.2010 по делу «Петр Королев против Российской Федерации» Римскую конвенцию использовали как основание для признания и приведения в исполнение иностранного судебного решения.

Россия является участницей двух договоров с Белоруссией: по исполнению решений российских арбитражных и белорусских экономических судов 2001 г. и по алиментам 2015 г. По этим двум видам судебных актов и только с одним-единственным государством у России предусмотрен практически полностью национальный правовой режим. То есть суд Белоруссии не только выносит решение, но и сразу выдает исполнительный документ, который поступает в службу судебных приставов РФ и подлежит принудительному исполнению.

Второе основание для признания и исполнения — принцип взаимности, то есть при отсутствии международного договора можно признавать и приводить в исполнение иностранные судебные решения на основе взаимности.

Говоря о соотношении международных договоров и процессуальных кодексов, нужно отметить, что прежде всего следует ориентироваться на положения международного договора.

Положения кодексов применяются для решения процедурных вопросов в случае, если основанием для признания и приведения в исполнение иностранного судебного решения является международный договор.

Если основанием является принцип взаимности, тогда надо руководствоваться только процессуальными кодексами. Потому что законодательство об исполнительном производстве вопросы, связанные с приведением в исполнение, решает уже в сугубо практическом плане на уровне того, когда в службу судебных приставов поступил исполнительный документ.

Особенности рассмотрения дела о признании и исполнении решения иностранного суда

При планировании процесса, связанного с признанием и приведением в исполнение иностранных судебных решений, важно понимать саму процедуру судебного рассмотрения, которой посвящены глава 31 АПК РФ и глава 45 ГПК РФ. Это мини-процесс: судья рассматривает единолично в течение одного месяца. Предмет доказывания очень ограничен — судья не может пересматривать решение по существу, поэтому круг фактов, которые устанавливаются судом, определяется теми основаниями к отказу в признании или признании и приведении в исполнение, которые определены либо в международном договоре, либо в соответствующих кодексах. Стороны не могут приводить возражения о неправильности решения по существу. Единственный путь для подобных доводов — оспаривание через публичный порядок, то есть заинтересованной стороне нужно попытаться доказать, что материально-правовая ошибка настолько значима, что нарушает публичный порядок.

Суд исследует в этом мини-процессе доводы взыскателя и должника. Интересно положение, согласно которому российский суд может обратиться за разъяснением к иностранному суду, который вынес решение (ст. 243 АПК РФ и ст. 411 ГПК РФ). Необходимо понимать, в каком порядке он это делает, так как сама процедура нигде не конкретизирована. Можно предположить, что суд сам обращается в порядке запроса о правовой помощи, либо соответствующий запрос может быть передан через заинтересованную сторону.

Вопрос о признании и приведении в исполнение могут рассматривать и арбитражные суды, и суды общей юрисдикции. Компетенция делится между ними по тем же общим критериям разграничения подсудности, которые указаны в ст. 27 и 32 АПК РФ и в ст. 22 ГПК РФ. Если вынесенное иностранным судом решение связано с осуществлением предпринимательской и иной экономической деятельности между юридическими лицами и предпринимателями, то дело должен рассматривать арбитражный суд. Если спор вытекает, например, из семейных или наследственных отношений, то он поступает в суд общей юрисдикции. Практика свидетельствует о том, что в отдельных случаях лица, не зарегистрированные в качестве субъектов предпринимательской деятельности, но фактически ее осуществляющие, обращались в арбитражные суды, а не суды общей юрисдикции.

Подсудность определяется по месту нахождения или месту жительства должника, а если они не известны — по месту нахождения его имущества (это касается как недвижимого, так и движимого имущества, включая счет в банке). Если возбуждено дело о несостоятельности должника, то действует принцип: производство о несостоятельности поглощает все, и в этом случае ходатайство о признании и приведении в исполнение иностранного судебного решения надо подавать в суд, который рассматривает дело о несостоятельности. Процедура ликвидации не препятствует обращению в суд с соответствующим ходатайством. При этом обращаться нужно в суд по месту, где находится юридическое лицо (должник) и работает ликвидационная комиссия.

Условия для признания и приведения в исполнение иностранных судебных решений зависят от применимого международного договора. Например, Договор между СССР и Испанией о правовой помощи по гражданским делам от 26.10.90, который продолжает действовать, содержит шесть условий, а Договор между СССР и Грецией о правовой помощи по гражданским и уголовным делам от 21.05.81 — четыре условия.

Если попробовать вывести общие условия из законодательства и международных договоров, то можно назвать следующие:

  • окончательность и вступление иностранного судебного решения в законную силу по правилам национального права, то есть по праву страны, где вынесено соответствующее решение;

  • наличие компетенции иностранного суда и ненарушение компетенции российских судов;

  • надлежащее уведомление ответчика о времени и месте судебного разбирательства, чтобы вызов был в соответствии с международными договорами и национальным правом;

  • соблюдение основных принципов судопроизводства, в частности права на судебную защиту, права на представление доказательств, возможность быть выслушанным;

  • непротиворечие иностранного судебного решения с точки зрения последствий его признания и приведения в исполнение публичному порядку Российской Федерации.

Основания для отказа в признании и приведении в исполнение иностранных судебных решений в РФ

В России существует преимущественно договорная экзекватура: если есть договор с государством происхождения решения, тогда возможно его признание и исполнение.

Что из этого следует применительно к основаниям для отказа в признании и приведении в исполнение? Все основания для отказа в экзекватуре решения сформулированы в процессуальных кодексах. Например, в ст. 244 АПК РФ перечислены семь оснований, а в ст. 412 ГПК РФ — шесть оснований. Эти основания, установленные национальным процессуальным законом, имеют производное, вторичное значение. Иными словами, в каждом конкретном деле нет доказывания и судебного контроля, он ограничивается основаниями для отказа, предусмотренными соответствующими международными договорами. Это должно полностью исключать субсидиарное применение национального процессуального закона для расширения контроля при экзекватуре. Например, Договором между Россией и Литвой о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам от 21.07.92 предусмотрено три основания для отказа. Значит, только в рамках этих трех условий и должны оставаться стороны и суд. В то же время в судебной практике существует достаточное количество примеров обратного, более широкого подхода, когда ориентиром для национальных российских судов, напротив, выступают местные стандарты признания и исполнения иностранных судебных решений. Например, когда российские суды отказывают в экзекватуре решений, вынесенных судами стран — участниц СНГ, по мотиву их противоречия публичному порядку, несмотря на то, что ни Минская конвенция, ни Киевское соглашение такого основания для отказа в признании и исполнении судебного решения не предусматривают.

Например, в Определении СКЭС ВС РФ от 01.02.2017 № 305-ЭС16-13303 по делу № А41-22518/2014 суд отказал в признании и приведении в исполнение казахского судебного решения по мотиву нарушения публичного порядка.

На субсидиарности внутренних оснований для отказа в экзекватуре, то есть их дополнительном действии по отношению к международному договору, настаивает ВС РФ в Определении от 22.01.2018 № 309-ЭС17-13269 по делу № А07-27391/2016.

Однако такой подход неверен, поскольку он не учитывает дифференциацию регулирования в отношениях с разными странами, установленную в зависимости от близости наших правопорядков. Это, в свою очередь, может подрывать силу международных обязательств, взятых на себя Россией, и влечь одно очень важное последствие — позволит иностранным судам так же применять собственные национальные стандарты контроля при приведении в исполнение уже российских судебных решений. Иными словами, в международных отношениях нельзя сделать что-то и не получить зеркальный ответ. В этом случае заключение международного договора теряет смысл.

Судебный контроль при экзекватуре должен оставаться формальным, ориентированным на проверку соблюдения компетентным иностранным судом основополагающих гарантий справедливого и эффективного процесса. Однако существуют примеры, когда вместо проверки строго определенных процессуальных фактов российские суды занимаются переоценкой материальных обстоятельств дела, доказательств в уже завершенном деле. В качестве примера можно привести постановление ЕСПЧ от 18.07.2017 по делу «Макилрот против Российской Федерации», в котором ЕСПЧ был вынужден обратить внимание российских властей на ошибочность с точки зрения гарантий справедливого процесса, закрепленных Европейской конвенцией по правам человека, отказа в признании и приведении в исполнение решения суда Флоренции об обеспечении права родителя на общение, исходя из изменения фактической ситуации (детей неправомерно вывезли в Россию). Окончательность судебного решения (res judicata) означает в том числе, что власти государства, где испрашивается исполнение, не вправе ставить под сомнение правовой status quo, определенный компетентным судом, кроме случаев нарушения фундаментальных прав на доступ к суду и эффективную судебную защиту.

Нарушение публичного порядка как основание для отказа в экзекватуре

Нарушение публичного порядка является самым распространенным основанием для отказа в признании и приведении в исполнение иностранных судебных решений. Его актуальное понимание в российской судебной практике продолжает во многом основываться на информационном письме Президиума ВАС РФ от 26.02.2013 № 156 «Обзор практики рассмотрения арбитражными судами дел о применении оговорки о публичном порядке как основания отказа в признании и приведении в исполнение иностранных судебных и арбитражных решений», где были обобщены основные позиции, сформировавшиеся к тому времени в судебной практике. С учетом эластичности самой категории публичного порядка, его пересечения с другими процессуальными основаниями для отказа (например, фундаментальными нарушениями справедливой процедуры) составить полный перечень таких фундаментальных начал представляется затруднительным. Российские суды в большинстве указывают на:

  • чрезвычайный характер отказа по данному основанию в области частного права;

  • недопустимость пересмотра дела по существу под предлогом контроля публичного порядка;

  • необходимость ограничения контроля возможными последствиями исполнения иностранного судебного решения на российской территории (только эффект от исполнения может противоречить основам российского правопорядка).

В последнее время наблюдается тенденция обратного, расширительного подхода к применению оговорки о публичном порядке. Например, в Определении от 22.01.2018 № 309-ЭС17-13269 по делу № А07-27391/2016 СКЭС ВС РФ делает вывод о том, что «принцип законности судебного акта, включающий в себя в широком смысле законность, обоснованность, мотивированность, окончательность судебного акта, является основополагающим принципом российского права <...> и входит в содержание публичного порядка». Такой вывод не бесспорен, поскольку допускает произвольную проверку по существу иностранного судебного постановления, по сути, отрицая наличие у него свойства законной судебной силы, основанного на процессуальном законе страны происхождения.

Несвоевременное или ненадлежащее извещение должника о судебном споре

Другим основанием является несвоевременное или ненадлежащее извещение должника, лишенного вследствие этого возможности участия в разбирательстве за рубежом. Речь идет о контроле за соблюдением минимальных гарантий справедливого процесса и обеспечения права на защиту. Лишение стороны возможности представить свои аргументы в процессе, быть выслушанной судом образует фундаментальный порок судебной процедуры, исключающий исполнение на территории России решения иностранного суда.

Основные риски, как правило, возникают в отношении заочных иностранных решений, вынесенных в отсутствие ответчика, не представившего свои объяснения суду. В такой ситуации важна оценка реальной возможности отсутствующей стороны эффективно участвовать в деле, связанная с ее надлежащим извещением о начатом против нее разбирательстве иностранным судом.

По эффективному участию есть Определение СКЭС ВС РФ от 30.04.2019 № 310-ЭС19-450 по делу № А35-2592/2018, которое подчеркивает необходимость эффективного участия, а не предоставления абстрактной возможности. Наилучшим способом является личное вручение стороне или ее уполномоченному представителю соответствующего судебного извещения о возбуждении дела, дате и месте его рассмотрения с приложением состязательных документов, раскрывающих суть притязаний. При этом такое вручение должно произойти в разумный срок, чтобы дать стороне возможность подготовиться к процессу и обеспечить представление своих интересов. Доказанность данного фактического состава обычно исключает отказ в экзекватуре по данному основанию.

Проблемы могут возникнуть, когда в иностранном правопорядке используются различные презумпции или фикции с выводом о надлежащем извещении сторон. Например, если:

  • извещение было направлено, но не получено ответчиком по последнему известному адресу на территории суда, а меры к его розыску не предпринимались;

  • извещение отсутствующего ответчика при неизвестности его действительного места жительства или нахождения осуществлялось через публикацию в средствах массовой информации;

  • извещение происходило с использованием современных средств связи, электронной почты, мобильной связи.

В судебной практике в вышеперечисленных случаях делались выводы о ненадлежащем извещении ответчика и, соответственно, это приводило к отказу в признании и приведении в исполнение иностранных судебных решений. В трансграничных спорах контролю также подлежит соблюдение порядка извещения, предусмотренного применимым международным договором. Если спор внутренний и потом возникает необходимость его исполнить на территории России, то суд, извещая соответствующую сторону, исходит из закона суда (lex fori). Если же спор трансграничный (то есть в споре есть иностранный элемент), сразу необходимо смотреть режим, установленный соответствующим международным договором.

Модели вручения по различным конвенциям (например, Гаагской конвенции 1965 г., Минской конвенции 1993 г.) существенным образом отличаются. Порядок извещения может варьироваться: прямое извещение через компетентный суд, через судебного комиссара, специально назначенного судом, рассматривающим дело, через консула и т.д. Поэтому на этой стадии чрезвычайно важно не ошибиться с выбором инструмента для трансграничного извещения. Экстерриториальное применение собственной процессуальной модели судебных извещений в трансграничных спорах обычно рискованно, так как может привести к отказу в экзекватуре, особенно с учетом заявленных Россией возражений против использования упрощенных процедур извещения, предусмотренных ст. 10 Гаагской конвенции 1965 г. Складывающаяся судебная практика показывает, что любые пороки процедуры извещения об открывшемся процессе могут компенсироваться активным участием стороны в разбирательстве. Представления компетентному иностранному суду любых возражений по существу спора, даже исключительно по юрисдикционным моментам, уже, как правило, достаточно для вывода о соблюдении права на доступ к суду.

Нарушение исключительной компетенции российского суда

Еще одним основанием для отказа является нарушение исключительной компетенции российского суда. Правила об исключительной компетенции российских судов, сформулированные в международных договорах и процессуальных кодексах, не вызывали до настоящего времени серьезных затруднений на практике. Здесь сформирована достаточно обширная и стабильная судебная практика, обобщенная применительно к деятельности арбитражных судов в постановлении Пленума ВС РФ от 27.06.2017 № 23 «О рассмотрении арбитражными судами дел по экономическим спорам, возникающим из отношений, осложненных иностранным элементом». Однако появление в АПК РФ новых норм, а именно ст. 248.1 и 248.2, об исключительной компетенции арбитражных судов по так называемым санкционным спорам с участием российских и иностранных лиц о принятии исковых мер защиты по спорам, рассматриваемым с их участием за рубежом, может вызвать сложности при решении вопроса об экзекватуре. В отличие от других императивных правил об исключительной компетенции, законодатель ставит возможность отказа в признании и приведении в исполнение иностранного судебного решения по причине нарушения юрисдикционной компетенции российских арбитражных судов не автоматически, а только в случае, если сторона под санкциями возражала против рассмотрения дела в иностранном суде, не была его инициатором, то есть истцом. Само по себе появление такой «факультативной» исключительной компетенции вызывает вопросы. Насколько императивной она является, если она поставлена в зависимость от волеизъявления ответчика и не создает ли она необоснованные юрисдикционные преимущества только для одной из сторон в споре? Возможно, на практике возникнут вопросы о том, какие именно действия следует рассматривать в качестве возражений стороны против рассмотрения дела в иностранном суде.