Галина Волчек отмечает восьмидесятилетний юбилей своей премьерой в театре «Современник». Спектакль «Игра в джин» по пьесе американского драматурга Дональда Кобурна будет показан первым зрителям уже 3 декабря. Роли в новой постановке юбилярши отданы ветеранам – Лие Ахеджаковой и Валентину Гафту.
Два действия спектакля полностью отданы двум пожилым людям, давно всеми забытыми, в том числе и собственными детьми. В муниципальном доме престарелых у них не находится более увлекательного занятия, чем карточная игра в джин. Именно на её фоне они страдают, болеют, чувствуют. Бывшего бизнесмена Мартина Веллера и менеджера Фонсию Дорси охватывает настоящий азарт – сродни желанию утопающего ухватить соломинку. Их схватка в игре, скорее всего, попытка ещё что-нибудь отыграть у жизни.
Галина Волчек впервые увидела спектакль The Gin Game в 78-м году на Бродвее. Была совершенно очарована постановкой, чего не скрыла от своих американских коллег и именно тогда, в Америке получила в подарок право на эту постановку. Вскоре она передала это право Георгию Товстоногову, так как сочла, что у неё артисты ещё не достигли необходимого возраста. И принялась ждать, когда они его достигнут. Нужный момент наступил спустя более чем 30 лет.
Звёзды «Современника» – Валентин Гафт и Лия Ахеджакова – давно не играли премьер. Для них эта постановка стала настоящим откровением.
«Когда жареный петух клюнет, начинаешь так понимать, так сочувствовать, так всей своей кожей воспринимать, – говорит Лия Ахеджакова. – Когда говорят, что где-то в мире сгорел дом инвалидов или дом престарелых».
«Но тут сидящий, сытый, довольный, любящий, влюблённый, смотря эту пьесу, обязательно эту болевую точку найдёт и в себе, – говорит Валентин Гафт. – Потому что как бы человек ни жил, в зависимости от того, что с ним происходит, он обязательно столкнётся с тем – почему, где. Это зараза, это страшная вещь».
Двух одиноких заброшенных стариков всё действие окружает работа большой творческой команды. Павел Каплевич организовал пространство сцены, визуальными спецэффектами занимался специалист Московского театра Теней, музыкальным звукорядом – композитор Александр Бакши. Кульминацией спектакля становится его финал, который взрывается настоящей грозой с громом и молниями, взрывами и пожаром.
В премьерном спектакле МХТа имени Чехова «Карамазовы» в постановке Константина Богомолова нет грома и молнии, но скандал, сопровождающий постановку, не устаёт набирать обороты.
Поначалу режиссёр спектакля чуть было не уволился из театра, наотрез отказавшись вносить изменения, которых ждал от него художественный руководитель театра Олег Табаков. Затем создателю «жёсткого театра» всё же удалось нейтрализовать ситуацию, после чего спектакль зажил своей театральной жизнью, а сам режиссёр даже получил приглашение от другого театрального мэтра Марка Захарова поставить нынешней зимой в «Ленкоме» «Бориса Годунова».
Внёс ли Богомолов какие-либо существенные изменения в спектакль неизвестно – «Карамазовы» идут пять часов. На «выходе» получился интеллектуальный, карнавальный, страшный, но весёлый спектакль.
В чёрных мраморных стенах с сортирным бордюрчиком поверху (декорации Ларисы Ломакиной) такая же чёрная, тяжёлая мебель с посверкивающими металлическими деталями. Во втором акте этот чёрный конструктор трансформируется в студию «Скотского ТВ», а в третьем – в современную кухню, в которой светские львицы снимают свои кулинарные игры. На сцене бесшумно выезжают экраны, выдающие куски текста, ремарки самого режиссёра и дополнительные съёмки. Актёрам остаётся только текст Достоевского.
Совершенно невозможно перечислить все многозначности, что есть в «Карамазовых». Гроб Карамазова представляется в спектакле в виде солярия. В третьем действии в роскошную кухню въезжают унитазы – они же могильные памятники покойным Карамазовым, сводя жизнь к той плоскости, где Бог – излишество. Унитаз чистит убогая Лизавета, папа Карамазов задирает ей юбку и вытаскивает оттуда красную гвоздику, а потом Смердяков достает из помойной кастрюли, как из чрева, только что рождённого себя же, сливая в унитаз то, что осталось.
В спектакле задействованы звёзды современной театральной сцены. Почти все они были заняты и в предыдущей мхтовской постановке Константина Боголюбова «Идеальный муж». Игорь Миркурбанов (бывший в «Муже» певцом Лордом) и жизнелюбец Федор Карамазов и Чёрт у Виктора Вержбицкого – жёсткая параллель – Смердяков и старец Зосима. Ивана играет Алексей Кравченко, Митю – Филипп Янковский, приглашённый в спектакль. Божьего человека Алёшу и гастарбайтершу Лизавету Смердящую – Роза Хайруллина. Банкиршу «Скотского банка» Хохлакову играет Марина Зудина, Катю-кровососа – Дарья Мороз, а распутную Грушеньку, время от времени превращающуюся в русскую сказочную царевну – Александра Ребёнок.
С песнями в спектаклях Константина Богомолова отдельная история – он делает с ними фокус-перевёртыш. Например, берёт хит «Я люблю тебя, Дима», жизнеутверждающую советскую песню «Родительский дом» и «Я люблю тебя, жизнь», а также Лакримозу и «Шоу маст гоу он» – и рушит штампы восприятия.
Скорее всего, основные претензии худрука МХТа относились к жёсткости сцен ареста и пыток Мити Карамазова. Хотя основную нагрузку в этом страшном эпизоде взяли на себя опять же панели с титрами. А полицейские в белом исподнем и чёрных шляпах почти не страшные, если бы не очевидное сходство с героями «Заводного апельсина» Кубрика.