Отказ от проведения экономической амнистии для примерно 110 000 осужденных предпринимателей перечеркивает надежды на рост частных инвестиций в российскую экономику.
Разговоры про неких фальшивомонетчиков и прочих душегубов, которых нельзя выпускать на наши улицы, забавны — не за них и просили. Вряд ли сама власть говорит это всерьез. Но, может быть, она на самом деле верит, что превалирующая воля народа заключается в том, чтобы никого из темниц не выпускать. Это тоже не так.
Есть социологические исследования ВЦИОМ и Левада-Центра. По данным ВЦИОМ, число противников амнистии немногим больше количества сторонников: первых 36%, вторых 33%. То есть явного преимущества нет, что в очередной раз подтверждает заблуждение ряда высоких начальников про то, что весь российский народ, как многие высокопоставленные бюрократы, навсегда застрял в советском прошлом.
И 36% тоже далеко не все слепо верят прокурорам и судам. «Респонденты, негативно воспринявшие инициативу, в большинстве случаев поясняют свою позицию аргументом „вор должен сидеть в тюрьме“ (70%)», — пишет ВЦИОМ. Кого же считают сограждане ворами? Ответ на этот вопрос помогает искать недавний опрос уже Левада-Центра, который показывает: 48% респондентов уверены, что большие деньги честно заработать невозможно (а потому они и не любят богатых).
Обычна присказка при таких разговорах (не вошла в левадовское исследование): «Невозможно в нашей стране». Но все социологические исследования показывают, что большинство граждан различают уголовщину и экономические нарушения, многие наслышаны и даже сталкивались с рэкетом под силовым прикрытием и тому подобными штуками (ВЦИОМ отмечает, что среди сторонников амнистии много тех, кто был свидетелем организации дел против предпринимателей). И абсолютное, кажется, большинство твердо уверены, что у нас невозможно вести бизнес, не имея «крыши» во власти. Люди считают, что почти весь бизнес основан на разделе выделяемых бюджетных ресурсов.
Вот именно это «освоение» казенных денег и считают многие воровством, заслуживающим «посадки», как и положено, организаторов преступных деяний. Есть основания для таких упрощений, но есть и другое — уважение, пусть и с завистью, к тем, кто оказался настолько везуч, что сумел конвертировать честный труд в капитал. Найдется немало скептиков, которые опять скажут, что у нас так не бывает… Вопрос: почему именно у нас не бывает? Скорее всего, те же опрошенные социологами скептики скажут: потому что чиновники всем заправляют (и менты, добавят злые языки). Так вот в ком и в чем корень зла — в системе, так настроенной и так работающей.
Если бы предложенная амнистия осужденных за экономические преступления была поддержана, это можно было бы считать честным признанием системной верхушкой своих проблем. Осознать их пора, так как нынешняя ситуация навязывает жесткий выбор — либо меняется система, либо не растет экономика. Это простая ситуация: доходы падают, расходы растут. Доходы снижаются из-за замедления экономического роста, отмеченного с начала года. Расходы сокращать невозможно, речь ведь не только о лишь еще обещанных миллиардах на оборонпром, а об и так довольно скудных социальных выплатах. Значит, хочешь не хочешь, а надо исхитриться повысить поступления в бюджет, разогнать ВВП. Подсчитана нужная скорость — 5–6% в год. Этого нет и не предвидится, напротив, экономисты спорят, явится ли рецессия этой осенью или не постучится.
В чем же причина того, что трепетно прозвали замедлением роста? Президент автоматически вспомнил недавно в Сочи про внешние силы зла, не нами развязанный кризис, сбивающий цены. Но развивать любимую тему не спешит. Может, потому что нетрудно увидеть: цены на сырье катастрофически не рухнули, как и объемы поставок. Не спешит президентская власть и определиться с тем, кого поддержать в споре про то, впрыскивать ли в экономику деньги или держаться прежнего экономического курса. Может быть потому, что есть осознание: при существующем хозяйственном механизме что так, что эдак сделай — толку не будет. Вбросишь — растащат, не впрыснешь — тоже ничего хорошего. И власть, кажется, начинает понимать, о каком серьезном выборе идет речь.
Можно попытаться продолжить огосударствление всего и вся и удушение независимого бизнеса (прежде всего некрупного), который приходится умеренно культивировать, как люцерну, на корм звеньев вертикали. Тогда придется и себя, и всех уверить в том, что эта система стала неэффективна только потому, что недостало усердия в ее отладке. Надо будет найти вредителей, установить силовикам что-то вроде планов для «посадок», устроить показательные процессы над теми, кто все портит, и т.д. (какие уж тут амнистии). Это все понятно, но это боязно — есть еще память о том, чем такое заканчивается.
Или надо отказаться от устаревшего механизма. Вымыть его, вычистить и поместить на почетное место в музее. Заслужил. При нем с начала нулевых в самом деле сильно повысился уровень жизни. В таком случае амнистия стала бы знаком перемен.
Но не подан такой знак. А если бы знак подали, на что можно было надеяться? На инвестиции.
Они нужны для экономического развития, роста ВВП и доходов общества. Теперь очевидно, что только казенных денег недостает на поддержание прежних и создание новых рабочих мест, реализацию необходимых инфраструктурных проектов и прочее. А частных инвестиций практически нет. Об этом красочно говорил на недавнем форуме Сбербанка Вагит Алекперов. И прокуроры эти инвестиции не организуют. Это может сделать только государственная, общественная система, гарантировав защиту собственности и выработав стимулы. Но это должна быть иная, чем нынешняя, система.
Однако при таком выборе пришлось бы признать, что главными темами обсуждений и споров на совещаниях во власти должны стать не вопросы про то, кому, сколько, на какой проект (дорогу, кино и прочее) денег дать, а про то, как обеспечить гарантии защиты гражданина, его дела, его свобод. Про создание стимулов и прочие экзотические штуки. В общем, углубиться в скучные материи, утратив азарт живого распределения, перераспределения, и снова, и снова.
Если бы решились на это, то резонно было начинать с амнистии. Не начали.