Современное развитие технологий и цифровой среды обострило проблему надлежащей защиты объектов интеллектуальной собственности — патентов и ноу-хау. В материале комплексно проанализируем правовые стратегии эффективной защиты от нелегального копирования, включая введение режима коммерческой тайны (при условии, что информация не является общедоступной) объектов интеллектуальной собственности, а также рассмотрим подходы по усилению юридических позиций правообладателей, включая стратегии доказывания и построения доказательственной базы.
Однако сама по себе выдача патента не гарантирует его неприкосновенность. Правовая защита патентов — это комплекс предусмотренных законодательством мер и механизмов, направленных на обеспечение реального осуществления исключительного права, пресечение нарушений и восстановление нарушенных интересов патентообладателя. Рассмотрим практическое применение механизмов пресечения нарушения и связанные с ними сложности.
При этом согласно п. 3 указанной статьи изобретение признается использованным в продукте или способе, если продукт содержит, а в способе использован каждый признак изобретения, приведенный в независимом пункте содержащейся в патенте формулы изобретения, либо признак, эквивалентный ему и ставший известным в качестве такового в данной области техники до даты приоритета изобретения.
Полезная модель признается использованной в продукте, если продукт содержит каждый признак полезной модели, приведенный в независимом пункте содержащейся в патенте формулы полезной модели. Промышленный образец признается использованным в изделии, если это изделие содержит все существенные признаки промышленного образца или совокупность признаков, производящую на информированного потребителя такое же общее впечатление, какое производит запатентованный промышленный образец, при условии, что изделия имеют сходное назначение.
Однако на практике процедура доказывания того, что спорный объект содержит все признаки запатентованного объекта, является достаточно затруднительной.
В деле № А40-29590/2020 истец полагал, что в устройствах, поставляемых и реализуемых ответчиками, используется запатентованный истцом способ, а именно в сервисе реализована запатентованная последовательность этапов для проведения онлайн-платежа с применением мобильного устройства покупателя и кассовой системы продавца.
Суд отказал в удовлетворении требований истца в связи с тем, что судебным экспертом не подтверждено использование ответчиком каждого признака п. 1 формулы спорного изобретения. Суд обратил внимание на то, что экспертом не проведен анализ эквивалентности всех пунктов. Кроме того, имеющийся анализ содержит ошибки — приравнивается возможность передавать платежные данные пользователя до инициирования транзакции и возможность запатентованного истцом способа передавать платежные данные непосредственно при осуществлении транзакции.
Нарушением исключительного права истца является использование ответчиками всех признаков независимого пункта формулы, а именно осуществление каждого этапа запатентованного способа. Если хотя бы один из признаков независимого пункта формулы изобретения по патенту не используется, патент не считается использованным, а значит, отсутствует факт нарушения.
Так, например, в деле № А40-43212/20-27-309 истец (правообладатель патентов в области беспроводной связи) утверждал, что ответчик (разработчик приложения) использовал запатентованные способы в своем приложении, а именно реализовал в нем запатентованную последовательность этапов действий обозначения устройств. Ответчик, в свою очередь, указывал на то, что указанные изобретения не используются в приложении. Кроме того, ответчик утверждал, что существуют обоснованные сомнения в новизне патентов на изобретения и в действиях истца содержатся признаки злоупотребления правом.
Суд удовлетворил требования истца, ссылаясь на заключение эксперта, в котором установлено, что ответчиком использован каждый признак способа по п. 1 формулы спорных изобретений. Доводы ответчика относительно новизны и злоупотребления правом отклонены как нерелевантные.
Анализ судебной практики показывает, что для признания нарушения патентных прав необходимо доказать, что ответчик использовал все признаки независимого пункта формулы запатентованного объекта или их эквиваленты.
Судебная практика подтверждает: если хотя бы один признак не задействован, нарушения нет. Если в экспертном заключении содержится последовательное подтверждение применения всех признаков, это значительно повышает шансы удовлетворения исковых требований. Таким образом, ключевую роль в разрешении спора играет качество экспертизы и анализ признаков, поэтому правообладателям необходимо уделить особое внимание данным аспектам доказывания.
Как показывает анализ судебной практики, это зачастую непросто в связи с тем, что в спорах о патентах ключевое значение имеет не визуальная идентификация объекта (как, например, в спорах о товарных знаках), а установление сущностных технических характеристик решения.
Так, в деле № А40-252737/2017 суд указал, что из представленных документов (включая договор купли-продажи, кассовые и товарные чеки, а также накладную) невозможно определить, какой конкретно товар был приобретен у ответчика. Указанные документы не содержат информации, позволяющей идентифицировать изделие по индивидуализирующим признакам.
В связи с этим суд посчитал, что заключение патентного поверенного, представленное истцами, не может быть принято в качестве доказательства, подтверждающего обоснованность их требований.
Аналогичная позиция содержится в деле № А27-6229/2021. Суд пришел к выводу о невозможности достоверного установления тождества приобретенных у ответчика изделий с теми, которые истец представил в материалы дела в качестве доказательства нарушения исключительного права на полезную модель. В частности, в представленной видеозаписи контрольной закупки отсутствует фиксация содержимого упаковок изделий, что не позволяет достоверно установить их идентичность с представленными истцом объектами.
Таким образом, для защиты исключительных прав на патенты важно представить доказательства, позволяющие достоверно установить техническое соответствие спорного изделия объекту патентной охраны. Общие документы и видеозаписи без фиксации ключевых характеристик считаются судами недостаточными, что требует от правообладателей более тщательного подхода к сбору доказательств.
Исходя из приведенной выше судебной практики можно прийти к выводу о том, что практика правовой защиты патентов сталкивается с рядом сложностей, связанных с доказательством нарушения исключительных прав. Ключевыми аспектами являются наличие в спорном объекте всех признаков запатентованного решения, а также предоставление надлежащей доказательственной базы.
Для защиты таких сведений правообладатель должен принимать разумные меры, включая введение режима коммерческой тайны, при условии, что информация не является общедоступной.
Именно это и отличает ноу-хау от других объектов интеллектуальной собственности — защита предоставляется только вследствие ограничения доступа к информации, составляющей ноу-хау.
При этом введение режима коммерческой тайны не является единственным доступным способом обеспечения недоступности информации. Если введение режима коммерческой тайны невозможно, правообладатель вправе применять иные меры, обеспечивающие конфиденциальность.
К ответственности за нарушение исключительного права на секрет производства (ст. 1472 ГК РФ) может быть привлечено любое лицо, разгласившее сведения, составляющие секрет производства, или допустившее иные нарушения исключительного права (п. 144, 145 постановления Пленума ВС РФ от 23.04.2019 № 10 «О применении части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации»).
Так, например, в деле № А56-50497/2023 суд указал, что несмотря на коммерческую ценность спорного бизнес-плана для истца истец не доказал принятие разумных мер для соблюдения конфиденциальности данных сведений. Поскольку не доказано существование у истца исключительного права на охраняемый объект интеллектуальной собственности (ноу-хау), факт нарушения этого права ответчиками также не установлен.
К аналогичному выводу пришел суд и в деле № А44-1956/2022. Истец не представил доказательств принятия «разумных мер» для сохранения секретности сведений о спорном объекте. Кроме того, суд отметил, что предоставленный в качестве доказательства конфиденциальности сведений лицензионный договор с компанией — производителем спорного объекта является недостаточным подтверждением принятия мер для сохранения секретности информации, даже учитывая, что в данном договоре содержатся обязательства о неразглашении.
В другом деле (№ А71-23503/2018) суд пришел к выводу об охраноспособности спорного ноу-хау в связи с тем, что истец принял меры для сохранения конфиденциальности сведений. Суд посчитал достаточным факт того, что истец взял с ответчиков расписки о том, что спорные сведения компании составляют коммерческую тайну.
Таким образом, несмотря на то, что по смыслу Федерального закона от 29.07.2004 № 98-ФЗ «О коммерческой тайне» истец не ввел режим коммерческой тайны, наличие подобных расписок не исключает наличия у ответчиков обязанности сохранить в тайне результаты интеллектуальной деятельности, в связи с чем суд приходит к выводу о том, что истцом принимались разумные и достаточные меры для сохранения секрета производства.
Анализ представленной судебной практики позволяет сформулировать ключевой вывод о ключевой роли режима конфиденциальности в правовой охране ноу-хау. Отсутствие мер по обеспечению секретности информации, даже при наличии коммерческой ценности сведений, исключает саму возможность защиты ноу-хау, поскольку правовой режим охраны в силу закона не возникает.
При этом практика неоднозначно относится к иным механизмам обеспечения конфиденциальности информации (кроме введения режима коммерческой тайны). С одной стороны, формальные механизмы (например, включение условия о неразглашении в лицензионный договор) признаются недостаточными, если не подтверждены иные конкретные действия по ограничению доступа к информации.
С другой стороны, некоторые суды демонстрируют гибкий подход к оценке «разумности мер» и признают достаточными даже минимальные способы обеспечения конфиденциальности, если они объективно препятствуют свободному распространению информации. В связи с этим правообладателям ноу-хау следует уделять особое внимание обеспечению конфиденциальности информации.
Если возможность ввести режим коммерческой тайны отсутствует, то следует использовать иные методы сохранения секретности сведений (желательно в совокупности) — например, заключать с контрагентами соглашения о неразглашении, вести учет лиц, имеющих доступ к информации, являющейся ноу-хау, хранить источники, содержащие такую информацию, в недоступных для посторонних лиц местах, и т.д.
В связи с этим для правообладателей становится крайне важно, чтобы в отношении лица, получающего доступ к информации о секрете производства, применялись и другие меры ответственности. Такой мерой может являться, например, положение в договоре, предусматривающее неустойку за нарушение. Кроме того, отдельный вид ответственности установлен ТК РФ. Статья 241 ТК РФ предусматривает ограниченную материальную ответственность работника, которая, как правило, подразумевает, что работник возмещает причиненный ущерб в пределах своего среднемесячного заработка. Полная материальная ответственность возможна только в случаях, прямо указанных ТК РФ или другими законами.
Если правообладатель не использует дополнительные механизмы привлечения к ответственности, он рискует остаться незащищенным. Взыскание убытков всегда подразумевает доказывание причиненного реального ущерба и неполученных доходов. При этом доказывание неполученных доходов является наиболее сложным и неоднозначным процессом.
Согласно п. 14 постановления Пленума ВС РФ от 23.06.2015 № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации», поскольку упущенная выгода представляет собой неполученный доход, при разрешении споров, связанных с ее возмещением, следует принимать во внимание, что ее расчет, представленный истцом, как правило, является приблизительным и носит вероятностный характер. Таким образом, истцу необходимо предоставить экономическое обоснование взыскиваемой суммы, подтвердить ее, например, анализом рынка, договорами и иными данными, устанавливающими причинно-следственную связь между нарушением и неполучением конкретных доходов.
Однако что делать правообладателю в случае, если предоставить указанную доказательственную базу невозможно? Например, нет финансовой возможности провести полноценный анализ рынка или нет заключенных договоров ввиду того, что ноу-хау было создано совсем недавно? Все это существенно снижает шансы правообладателя на полное возмещение причиненного вреда, даже если нарушение очевидно. Именно по этой причине в профессиональном сообществе все чаще поднимается вопрос о применении норм о компенсации к ноу-хау, поскольку представляется, что это единственный эффективный способ в полном объеме защитить права и интересы правообладателей. Однако на данный момент законодатель не предпринял каких-либо попыток по распространению действий компенсаторного механизма и на секреты производства.
Таким образом, при защите ноу-хау важно не забывать про два ключевых момента.
Во-первых, правовая охрана возникает исключительно при условии принятия правообладателем доказанных разумных мер по ограничению доступа к информации, составляющей секрет производства. Судебная практика свидетельствует, что формальные договорные положения без подтвержденных реальных действий по обеспечению конфиденциальности, лишают сведения статуса охраняемого ноу-хау и блокируют саму возможность судебной защиты. Хотя подходы судов к оценке «разумности» принятых мер могут варьироваться, их наличие и доказуемость являются безусловным требованием для установления факта нарушения исключительного права.
Во-вторых, главным недостатком правового режима ноу-хау выступает невозможность взыскания компенсации за нарушение. Правообладатель ограничен лишь взысканием убытков, что сопряжено со значительными доказательственными трудностями, поэтому правообладателям необходимо уделять больше внимания иным механизмам привлечения лица, имеющего доступ к ноу-хау, к ответственности.
Патент как публичный инструмент охраны РИД в научно-технической сфере
Патент представляет собой формализованный и публичный инструмент охраны результатов интеллектуальной деятельности в научно-технической сфере. Получение патента на изобретение, полезную модель или промышленный образец (ст. 1345 ГК РФ) означает предоставление его обладателю исключительного права на использование объекта (ст. 1358 ГК РФ). Ключевая особенность патентной защиты заключается в том, что она предоставляет правообладателю монополию на объект на определенный срок в обмен на полное раскрытие сущности решения обществу.Однако сама по себе выдача патента не гарантирует его неприкосновенность. Правовая защита патентов — это комплекс предусмотренных законодательством мер и механизмов, направленных на обеспечение реального осуществления исключительного права, пресечение нарушений и восстановление нарушенных интересов патентообладателя. Рассмотрим практическое применение механизмов пресечения нарушения и связанные с ними сложности.
Необходимость наличия всех признаков
В силу п. 1 ст. 1358 ГК РФ патентообладателю принадлежит исключительное право использования изобретения, полезной модели или промышленного образца любым не противоречащим закону способом (исключительное право на изобретение, полезную модель или промышленный образец), в том числе способами, предусмотренными п. 2 данной статьи. Патентообладатель может распоряжаться исключительным правом на изобретение, полезную модель или промышленный образец.При этом согласно п. 3 указанной статьи изобретение признается использованным в продукте или способе, если продукт содержит, а в способе использован каждый признак изобретения, приведенный в независимом пункте содержащейся в патенте формулы изобретения, либо признак, эквивалентный ему и ставший известным в качестве такового в данной области техники до даты приоритета изобретения.
Полезная модель признается использованной в продукте, если продукт содержит каждый признак полезной модели, приведенный в независимом пункте содержащейся в патенте формулы полезной модели. Промышленный образец признается использованным в изделии, если это изделие содержит все существенные признаки промышленного образца или совокупность признаков, производящую на информированного потребителя такое же общее впечатление, какое производит запатентованный промышленный образец, при условии, что изделия имеют сходное назначение.
Однако на практике процедура доказывания того, что спорный объект содержит все признаки запатентованного объекта, является достаточно затруднительной.
В деле № А40-29590/2020 истец полагал, что в устройствах, поставляемых и реализуемых ответчиками, используется запатентованный истцом способ, а именно в сервисе реализована запатентованная последовательность этапов для проведения онлайн-платежа с применением мобильного устройства покупателя и кассовой системы продавца.
Суд отказал в удовлетворении требований истца в связи с тем, что судебным экспертом не подтверждено использование ответчиком каждого признака п. 1 формулы спорного изобретения. Суд обратил внимание на то, что экспертом не проведен анализ эквивалентности всех пунктов. Кроме того, имеющийся анализ содержит ошибки — приравнивается возможность передавать платежные данные пользователя до инициирования транзакции и возможность запатентованного истцом способа передавать платежные данные непосредственно при осуществлении транзакции.
Нарушением исключительного права истца является использование ответчиками всех признаков независимого пункта формулы, а именно осуществление каждого этапа запатентованного способа. Если хотя бы один из признаков независимого пункта формулы изобретения по патенту не используется, патент не считается использованным, а значит, отсутствует факт нарушения.
Так, например, в деле № А40-43212/20-27-309 истец (правообладатель патентов в области беспроводной связи) утверждал, что ответчик (разработчик приложения) использовал запатентованные способы в своем приложении, а именно реализовал в нем запатентованную последовательность этапов действий обозначения устройств. Ответчик, в свою очередь, указывал на то, что указанные изобретения не используются в приложении. Кроме того, ответчик утверждал, что существуют обоснованные сомнения в новизне патентов на изобретения и в действиях истца содержатся признаки злоупотребления правом.
Суд удовлетворил требования истца, ссылаясь на заключение эксперта, в котором установлено, что ответчиком использован каждый признак способа по п. 1 формулы спорных изобретений. Доводы ответчика относительно новизны и злоупотребления правом отклонены как нерелевантные.
Анализ судебной практики показывает, что для признания нарушения патентных прав необходимо доказать, что ответчик использовал все признаки независимого пункта формулы запатентованного объекта или их эквиваленты.
Судебная практика подтверждает: если хотя бы один признак не задействован, нарушения нет. Если в экспертном заключении содержится последовательное подтверждение применения всех признаков, это значительно повышает шансы удовлетворения исковых требований. Таким образом, ключевую роль в разрешении спора играет качество экспертизы и анализ признаков, поэтому правообладателям необходимо уделить особое внимание данным аспектам доказывания.
Доказательственная база
Согласно ст. 1406.1 ГК РФ правообладатель патента в случае нарушения своего исключительного права вправе требовать по своему выбору от нарушителя вместо возмещения убытков выплаты компенсации либо в размере от 10 тыс. руб. до 5 млн руб., определяемом по усмотрению суда исходя из характера нарушения, либо в двукратном размере стоимости права использования объекта патентования, определяемой исходя из цены, которая за правомерное использование соответствующего объекта. Однако факт нарушения исключительного права на патент еще необходимо доказать.Как показывает анализ судебной практики, это зачастую непросто в связи с тем, что в спорах о патентах ключевое значение имеет не визуальная идентификация объекта (как, например, в спорах о товарных знаках), а установление сущностных технических характеристик решения.
Так, в деле № А40-252737/2017 суд указал, что из представленных документов (включая договор купли-продажи, кассовые и товарные чеки, а также накладную) невозможно определить, какой конкретно товар был приобретен у ответчика. Указанные документы не содержат информации, позволяющей идентифицировать изделие по индивидуализирующим признакам.
В связи с этим суд посчитал, что заключение патентного поверенного, представленное истцами, не может быть принято в качестве доказательства, подтверждающего обоснованность их требований.
Аналогичная позиция содержится в деле № А27-6229/2021. Суд пришел к выводу о невозможности достоверного установления тождества приобретенных у ответчика изделий с теми, которые истец представил в материалы дела в качестве доказательства нарушения исключительного права на полезную модель. В частности, в представленной видеозаписи контрольной закупки отсутствует фиксация содержимого упаковок изделий, что не позволяет достоверно установить их идентичность с представленными истцом объектами.
Таким образом, для защиты исключительных прав на патенты важно представить доказательства, позволяющие достоверно установить техническое соответствие спорного изделия объекту патентной охраны. Общие документы и видеозаписи без фиксации ключевых характеристик считаются судами недостаточными, что требует от правообладателей более тщательного подхода к сбору доказательств.
Исходя из приведенной выше судебной практики можно прийти к выводу о том, что практика правовой защиты патентов сталкивается с рядом сложностей, связанных с доказательством нарушения исключительных прав. Ключевыми аспектами являются наличие в спорном объекте всех признаков запатентованного решения, а также предоставление надлежащей доказательственной базы.
Проблемы правовой защиты ноу-хау
Ноу-хау (секрет производства) считается нетрадиционным объектом интеллектуальной собственности. Секрет производства — это конфиденциальные сведения (технические, экономические, организационные и иные) о результатах интеллектуальной деятельности, которые имеют коммерческую ценность из-за их неизвестности третьим лицам (ст. 1465 ГК РФ).Для защиты таких сведений правообладатель должен принимать разумные меры, включая введение режима коммерческой тайны, при условии, что информация не является общедоступной.
Именно это и отличает ноу-хау от других объектов интеллектуальной собственности — защита предоставляется только вследствие ограничения доступа к информации, составляющей ноу-хау.
При этом введение режима коммерческой тайны не является единственным доступным способом обеспечения недоступности информации. Если введение режима коммерческой тайны невозможно, правообладатель вправе применять иные меры, обеспечивающие конфиденциальность.
К ответственности за нарушение исключительного права на секрет производства (ст. 1472 ГК РФ) может быть привлечено любое лицо, разгласившее сведения, составляющие секрет производства, или допустившее иные нарушения исключительного права (п. 144, 145 постановления Пленума ВС РФ от 23.04.2019 № 10 «О применении части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации»).
Ограничение доступа к информации
Если не ограничить доступ к информации, такую информацию невозможно защитить в качестве секрета производства.Так, например, в деле № А56-50497/2023 суд указал, что несмотря на коммерческую ценность спорного бизнес-плана для истца истец не доказал принятие разумных мер для соблюдения конфиденциальности данных сведений. Поскольку не доказано существование у истца исключительного права на охраняемый объект интеллектуальной собственности (ноу-хау), факт нарушения этого права ответчиками также не установлен.
К аналогичному выводу пришел суд и в деле № А44-1956/2022. Истец не представил доказательств принятия «разумных мер» для сохранения секретности сведений о спорном объекте. Кроме того, суд отметил, что предоставленный в качестве доказательства конфиденциальности сведений лицензионный договор с компанией — производителем спорного объекта является недостаточным подтверждением принятия мер для сохранения секретности информации, даже учитывая, что в данном договоре содержатся обязательства о неразглашении.
В другом деле (№ А71-23503/2018) суд пришел к выводу об охраноспособности спорного ноу-хау в связи с тем, что истец принял меры для сохранения конфиденциальности сведений. Суд посчитал достаточным факт того, что истец взял с ответчиков расписки о том, что спорные сведения компании составляют коммерческую тайну.
Таким образом, несмотря на то, что по смыслу Федерального закона от 29.07.2004 № 98-ФЗ «О коммерческой тайне» истец не ввел режим коммерческой тайны, наличие подобных расписок не исключает наличия у ответчиков обязанности сохранить в тайне результаты интеллектуальной деятельности, в связи с чем суд приходит к выводу о том, что истцом принимались разумные и достаточные меры для сохранения секрета производства.
Анализ представленной судебной практики позволяет сформулировать ключевой вывод о ключевой роли режима конфиденциальности в правовой охране ноу-хау. Отсутствие мер по обеспечению секретности информации, даже при наличии коммерческой ценности сведений, исключает саму возможность защиты ноу-хау, поскольку правовой режим охраны в силу закона не возникает.
При этом практика неоднозначно относится к иным механизмам обеспечения конфиденциальности информации (кроме введения режима коммерческой тайны). С одной стороны, формальные механизмы (например, включение условия о неразглашении в лицензионный договор) признаются недостаточными, если не подтверждены иные конкретные действия по ограничению доступа к информации.
С другой стороны, некоторые суды демонстрируют гибкий подход к оценке «разумности мер» и признают достаточными даже минимальные способы обеспечения конфиденциальности, если они объективно препятствуют свободному распространению информации. В связи с этим правообладателям ноу-хау следует уделять особое внимание обеспечению конфиденциальности информации.
Если возможность ввести режим коммерческой тайны отсутствует, то следует использовать иные методы сохранения секретности сведений (желательно в совокупности) — например, заключать с контрагентами соглашения о неразглашении, вести учет лиц, имеющих доступ к информации, являющейся ноу-хау, хранить источники, содержащие такую информацию, в недоступных для посторонних лиц местах, и т.д.
Отсутствие возможности взыскания компенсации
К сожалению, действующее законодательство не предусматривает механизм взыскания компенсации за нарушения исключительного права на секрет производства (как это, например, предусмотрено в ст. 1515 ГК РФ для товарных знаков). В связи с этим правообладатели могут взыскивать только убытки. При этом иная ответственность может быть предусмотрена законом или договором между правообладателем и лицом, получившим доступ к сведениям (ст. 1472 ГК РФ).В связи с этим для правообладателей становится крайне важно, чтобы в отношении лица, получающего доступ к информации о секрете производства, применялись и другие меры ответственности. Такой мерой может являться, например, положение в договоре, предусматривающее неустойку за нарушение. Кроме того, отдельный вид ответственности установлен ТК РФ. Статья 241 ТК РФ предусматривает ограниченную материальную ответственность работника, которая, как правило, подразумевает, что работник возмещает причиненный ущерб в пределах своего среднемесячного заработка. Полная материальная ответственность возможна только в случаях, прямо указанных ТК РФ или другими законами.
Если правообладатель не использует дополнительные механизмы привлечения к ответственности, он рискует остаться незащищенным. Взыскание убытков всегда подразумевает доказывание причиненного реального ущерба и неполученных доходов. При этом доказывание неполученных доходов является наиболее сложным и неоднозначным процессом.
Согласно п. 14 постановления Пленума ВС РФ от 23.06.2015 № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации», поскольку упущенная выгода представляет собой неполученный доход, при разрешении споров, связанных с ее возмещением, следует принимать во внимание, что ее расчет, представленный истцом, как правило, является приблизительным и носит вероятностный характер. Таким образом, истцу необходимо предоставить экономическое обоснование взыскиваемой суммы, подтвердить ее, например, анализом рынка, договорами и иными данными, устанавливающими причинно-следственную связь между нарушением и неполучением конкретных доходов.
Однако что делать правообладателю в случае, если предоставить указанную доказательственную базу невозможно? Например, нет финансовой возможности провести полноценный анализ рынка или нет заключенных договоров ввиду того, что ноу-хау было создано совсем недавно? Все это существенно снижает шансы правообладателя на полное возмещение причиненного вреда, даже если нарушение очевидно. Именно по этой причине в профессиональном сообществе все чаще поднимается вопрос о применении норм о компенсации к ноу-хау, поскольку представляется, что это единственный эффективный способ в полном объеме защитить права и интересы правообладателей. Однако на данный момент законодатель не предпринял каких-либо попыток по распространению действий компенсаторного механизма и на секреты производства.
Таким образом, при защите ноу-хау важно не забывать про два ключевых момента.
Во-первых, правовая охрана возникает исключительно при условии принятия правообладателем доказанных разумных мер по ограничению доступа к информации, составляющей секрет производства. Судебная практика свидетельствует, что формальные договорные положения без подтвержденных реальных действий по обеспечению конфиденциальности, лишают сведения статуса охраняемого ноу-хау и блокируют саму возможность судебной защиты. Хотя подходы судов к оценке «разумности» принятых мер могут варьироваться, их наличие и доказуемость являются безусловным требованием для установления факта нарушения исключительного права.
Во-вторых, главным недостатком правового режима ноу-хау выступает невозможность взыскания компенсации за нарушение. Правообладатель ограничен лишь взысканием убытков, что сопряжено со значительными доказательственными трудностями, поэтому правообладателям необходимо уделять больше внимания иным механизмам привлечения лица, имеющего доступ к ноу-хау, к ответственности.