Некоторые ситуации, возникающие в банкротстве, требуют более тщательного анализа при разрешении в связи с видимой схожестью возникших правоотношений. Например, когда исследуются действия контролирующего лица, которые могли привести к банкротству. И тогда проблема нуждается не только в обосновании практикой, но и исходя из фундаментальной природы правоотношений. В настоящей статье рассмотрены различия между институтами субсидиарной ответственности за невозможность полного погашения требований кредиторов и взыскания убытков с контролирующего должника лица в рамках дела о банкротстве.
Субсидиарная ответственность, как и ответственность в виде возмещения причиненных юридическому лицу убытков, имеет деликтный характер. Данные требования могут быть основаны на одних и тех же действиях контролирующего лица, в связи с чем возникает проблема их конкуренции.
Требование о привлечении к субсидиарной ответственности подлежит удовлетворению, только если действия контролирующего лица являлись необходимой причиной банкротства, то есть без них объективное банкротство не наступило бы. Субсидиарная ответственность является исключительным механизмом восстановления нарушенных прав кредиторов, доступным в рамках арбитражного процесса по делу о банкротстве (или вне его, если производство по делу о банкротстве было прекращено или заявление о признании должника банкротом возвращено ввиду отсутствия средств на финансирование процедуры).
Требование о взыскании убытков, в свою очередь, является ординарным способом восстановления нарушенных прав в любом случае причинения вреда юридическому лицу, применяемым в соответствии с правилами гражданского законодательства. Если причиненный контролирующими лицами вред, исходя из разумных ожиданий, не должен был привести к объективному банкротству должника, такие лица должны возместить причиненные убытки.
Основания привлечения к ответственности: какая разница?
Контролирующее лицо может быть привлечено к субсидиарной ответственности, когда вред причинен общности кредиторов, а не только должнику.
Суд вправе самостоятельно квалифицировать предъявленное требование независимо от того, как заявитель поименовал вид ответственности и на какие нормы права сослался, в том числе переквалифицировать предъявленное требование о привлечении к субсидиарной ответственности в требование о взыскании убытков и наоборот (абз. 4 п. 20 постановления Пленума ВС РФ от 21.12.2017 № 53 «О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве», далее — Постановление Пленума ВС РФ № 53).
На практике далеко не всегда очевидно, являлись ли действия контролирующих лиц необходимой причиной банкротства, поэтому провести разграничение между данными видами ответственности не так просто. Между тем для привлекаемого к ответственности лица это имеет существенное значение, поскольку размер ответственности в отношении убытков равен размеру убытков, причиненных юридическому лицу, а не совокупному размеру требований кредиторов (реестровых, заявленных после закрытия реестра и непогашенных текущих), как при привлечении к субсидиарной ответственности.
В судебной практике можно встретить, в частности, следующие критерии разграничения ответственности в виде взыскания убытков и субсидиарной ответственности:
-
противоправное бездействие контролирующего лица причинило вред в размере менее 25% балансовой стоимости активов общества, в связи с чем судами дана верная квалификации данной ответственности как убытков (постановление Арбитражного суда Московского округа от 08.07.2021 по делу № А41-15498/2016);
-
суд оценивает значительность причиненного ущерба путем сравнения его размера с суммарным объемом требований кредиторов, и если, по его оценке, такой размер является незначительным, то контролирующее лицо подлежит привлечению к ответственности в виде взыскания убытков (постановление Арбитражного суда Уральского округа от 01.09.2021 по делу № А76-3833/2017);
-
после отчуждения ряда активов компания продолжала свою работу, работники не были массово уволены, что влечет взыскание убытков, а не привлечение к субсидиарной ответственности (постановление Арбитражного суда Центрального округа от 24.12.2021 по делу № А23-2096/2015).
Причины банкротства — так ли важны?
Судебной практикой Верховного суда РФ подтверждается, что каждый спор о привлечении к субсидиарной ответственности по основанию невозможности погашения требований кредиторов должен в любом случае сопровождаться изучением причин несостоятельности должника (определения ВС РФ от 30.09.2019 № 305-ЭС19-10079, от 29.03.2018 № 306-ЭС17-13670 (3)). В свою очередь, удовлетворение подобного рода исков свидетельствует о том, что суд в качестве причины банкротства признал недобросовестные действия ответчиков, исключив при этом иные (объективные, рыночные и т.д.) варианты ухудшения финансового положения должника.
Установление причин банкротства должника тесно связано с решением вопроса о квалификации предъявленных требований, поскольку, если суд придет к выводу, что банкротство наступило в результате действия внешних факторов, в привлечении к субсидиарной ответственности должно быть отказано, но при этом требование о взыскании убытков может быть удовлетворено, если будет установлен их состав. В качестве примера можно привести постановление Арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 18.11.2020 по делу № А46-368/2017.
Следовательно, суд в каждом конкретном случае должен оценить:
-
насколько существенным было негативное воздействие контролирующего лица (нескольких контролирующих лиц, действующих совместно либо раздельно) на деятельность должника;
-
как сильно в результате такого воздействия изменилось финансовое положение должника, какие тенденции приобрели экономические показатели, характеризующие должника, после этого воздействия (постановление Арбитражного суда Центрального округа от 24.12.2021 по делу № А23-2096/2015).
Однако по сей день далеко не в каждом судебном акте можно встретить исследование судом причин банкротства. Между тем установление причин банкротства в каждом споре могло бы предотвратить ошибки в квалификации действий контролирующих лиц в спорах о привлечении к субсидиарной ответственности/взыскании убытков с контролирующих лиц.
На наш взгляд, суды должны руководствоваться не формальными признаками, характеризующими деятельность компании: например, показателями бухгалтерского баланса, коэффициентами финансово-хозяйственной деятельности, которые устанавливаются при проведении анализа финансового состояния деятельности должника в процедуре банкротства1, а руководитель, в свою очередь, не обязан ими руководствоваться при осуществлении своих полномочий, а каждый раз оценивать, насколько соответствующие действия (бездействие) контролирующих лиц повлияли на возможность погашения должником требований кредиторов, мог ли разумный директор предвидеть наступившие последствия.
Судам надлежит оценивать финансово-хозяйственную деятельность должника в динамике, оценивая причинно-следственную связь между фактами деятельности должника и наступлением банкротства, поскольку оценка только вменяемых контролирующим лицам действий (бездействия) без установления причин банкротства может привести суд к неправильным выводам.
Сроки исковой давности — еще один фактор
Еще одним отличием взыскания убытков и субсидиарной ответственности являются различные правила исчисления срока исковой давности.
К требованию о привлечении к субсидиарной ответственности применимы специальные сроки исковой давности, установленные Законом о банкротстве (п. 5, 6 ст. 61.14 Закона о банкротстве), а именно:
-
трехлетний субъективный, исчисляемый со дня, когда заявитель узнал или должен был узнать о наличии оснований для привлечения к субсидиарной ответственности;
-
трехлетний объективный, исчисляемый со дня признания должника банкротом (прекращения производства по делу о банкротстве либо возврата уполномоченному органу заявления о признании должника банкротом);
-
трехлетний объективный, исчисляемый со дня завершения конкурсного производства в случае, если заявитель узнал или должен был узнать о наличии соответствующего основания для привлечения к субсидиарной ответственности после завершения конкурсного производства;
-
десятилетний объективный, исчисляемый со дня, когда имели место действия и (или) бездействие, являющиеся основанием для привлечения к ответственности.
Законом о банкротстве не установлены правила о сроке исковой давности по требованию о взыскании убытков с контролирующего лица, следовательно, действуют правила гражданского законодательства об общем сроке исковой давности, который составляет три года (п. 1 ст. 196 ГК РФ) и по общему правилу начинает течь со дня, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права и о том, кто является надлежащим ответчиком по иску о защите этого права (ст. 200 ГК РФ).
Согласно п. 59 Постановления Пленума ВС РФ № 53 срок исковой давности по требованию о привлечении к субсидиарной ответственности начинает течь с момента, когда действующий в интересах всех кредиторов арбитражный управляющий узнал или должен был узнать о наличии оснований для привлечения к субсидиарной ответственности, но в любом случае течение исковой давности не может начаться ранее возникновения права на подачу в суд заявления о привлечении к субсидиарной ответственности.
В отношении требования об убытках, в свою очередь, действует правило о том, что срок исковой давности исчисляется с момента, когда о допущенном нарушении получил реальную возможность узнать новый директор, не связанный с предыдущим допустившим нарушение директором, или арбитражный управляющий либо не связанный с директором участник, имевший возможность прекратить полномочия директора (п. 10 постановления Пленума ВАС РФ № 62 «О некоторых вопросах возмещения убытков лицами, входящими в состав органов юридического лица», п. 68 Постановления Пленума ВС РФ № 53).
Суды зачастую неверно применяют нормы о начале течения срока исковой давности по требованию о взыскании с контролирующего лица убытков2.
Так, согласно постановлению Арбитражного суда Московского округа от 08.08.2022 по делу № А40-57010/2021 кассационный суд применил к требованию о взыскании с контролирующего лица убытков разъяснения, посвященные сроку исковой давности по требованию о привлечении к субсидиарной ответственности, и пришел к выводу о том, что с учетом даты введения конкурсного производства срок исковой давности не истек. Апелляционный суд в настоящем деле при этом занял правильную позицию, указав, что срок исковой давности исчисляется с даты назначения нового директора. По мнению кассационного суда, ошибка суда апелляционной инстанции заключалась в том, что требование не обусловлено корпоративными основаниями, следовательно, позиция о том, что срок исковой давности считается по новому руководителю, неприменима.
Занятый кассационным судом подход, на наш взгляд, является неверным и основан на ошибочном представлении о том, что в деле о банкротстве происходит некая трансформация корпоративного требования о взыскании убытков и срок исковой давности исчисляется по иным правилам, а именно по правилам, установленным для требований о привлечении к субсидиарной ответственности. На наш взгляд, оснований для такого толкования в действующем законодательстве нет. «Подвинуть» начало течения срока исковой давности в таком случае можно, только доказав, что новый директор/участник связан с предыдущим.
Вместе с тем в судебной практике есть примеры, когда суды правильно применяют срок исковой давности к требованию о взыскании убытков в рамках дела о банкротстве.
См. Определение Верховного суда РФ от 20.12.2017 № 304-ЭС17-19817 по делу № А27-12909/2014, постановления Арбитражного суда Северо-Западного округа от 05.09.2022 по делу № А56-47040/2019, Арбитражного суда Поволжского округа от 19.08.2021 по делу № А55-5514/2016, Арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 09.07.2020 по делу № А27-24702/2014, Арбитражного суда Северо-Западного округа от 27.01.2020 по делу № А26-11269/2017, Арбитражного суда Московского округа от 27.05.2019 по делу № А40-167199/2016, Арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 07.09.2017 по делу № А27-12909/2014.
Правильное исчисление срока исковой давности по требованию о взыскании убытков с контролирующих лиц является критически важным, поскольку возложение бремени опровержения вины на ответчика в отношении фактов, имевших место более трех лет с момента, когда о соответствующем нарушении могли или должны были узнать лица, чье право предположительно было нарушено противоправными действиями ответчика, является неконституционным и нарушает право на судебную защиту. Ситуация, когда контролирующее лицо вынуждено защищаться от предъявленных требований спустя длительное время после совершения действий, которые предполагаемо повлекли убытки, неприемлема, поскольку информация имеет свойство забываться, а документы — утрачиваться.
Резюме
На наш взгляд, в настоящее время в практике продолжают встречаться случаи неправильного применения норм действующего законодательства, посвященных привлечению к субсидиарной ответственности и взысканию убытков с контролирующих лиц, вследствие чего такие лица необоснованно привлекаются к ответственности, которая по своему размеру не сопоставима с размерами их активов, что влечет неисполнимость таких требований. Решение данной проблемы видится в корректировке позиций нижестоящих судов по проблемным вопросам высшими судебными инстанциями, выработке соответствующих разъяснений.
1 Постановление Правительства РФ от 25.06.2003 № 367 «Об утверждении Правил проведения арбитражным управляющим финансового анализа».
2 Данный вопрос также ставился на обсуждение в блоге А. Егорова «Ответственность директора перед обществом (участниками): перерастает ли в ответственность перед кредиторами? И как быть с исковой давностью?»: https://zakon.ru/blog/2021/09/18/otvetstvennost_direktora_pered_obschestvom_uchastnikami_pererastaet....