Взыскание морального вреда давно вызывает множество вопросов в российской науке и судебной практике. В разных странах размеры компенсаций за одни и те же виды вреда здоровью могут различаться в десятки раз. Но в любом правопорядке следует стремиться обеспечить горизонтальную и вертикальную справедливость присуждаемых компенсаций. В российской практике в этом отношении ситуация выглядит крайне неблагополучно. Отсутствие каких-либо ориентиров приводит к абсолютной непредсказуемости судебной практики, что приводит к постоянному нарушению принципов горизонтальной и вертикальной справедливости. Об этом говорилось на мероприятии, организованном юридическим институтом «М-Логос».
Общее мнение общества и экспертов заключается в том, что российские суды очень часто взыскивают крайне незначительные суммы морального вреда в связи с причинением вреда жизни и здоровью человека. К сожалению, ценность человеческой жизни в России традиционно крайне низка. Одним из часто обсуждаемых и используемых в ряде зарубежных стран способом решения данной проблемы является регулярное обобщение судебной статистики по вопросам определения размеров компенсаций морального вреда за наиболее типичные виды вреда здоровью.
Это делается с надеждой, что суды будут ориентироваться на эти статистические показатели (мягкий подход, основанный на аналогии). Второй способ — нормативное установление на уровне исходящих от государственных или высших судебных органов ориентировочных и рекомендательных размеров компенсации морального вреда и неких алгоритмов ее расчета (подход, основанный на нормировании и регламентации). Плюсы и минусы нормирования стали предметом обсуждения на научно-практическом благотворительном круглом столе «Определение размера компенсации морального вреда».
Компенсация: то ли есть она, то ли нет
Концептуально идея нормирования имеет как своих сторонников, так и противников. При попытке выработки рекомендаций по нормированию размера компенсации морального вреда возникает целый ряд важных технических вопросов: необходимо определить базовые размеры вменяемой компенсации, а также механизмы, которые позволили бы учесть специфику конкретной ситуации, но при этом в определенной степени ограничить или направить произвольное усмотрение судьи. Иначе говоря, необходимо обнаружение подхода, способного обеспечить как гибкость, так и предсказуемость и последовательность.
Проблема со взысканием морального вреда достаточно обширна, но мероприятие было посвящено исключительно вопросу определения размера морального вреда, и только в связи с посягательствами на жизнь и здоровье человека. Здесь, как считают многие, наблюдается достаточно печальная ситуация. Модератор мероприятия А. Карапетов привел пример, случившийся в его практике на заре карьеры. В начале 2000-х слушалось дело о взыскании морального вреда в связи с гибелью человека на дороге по вине водителя грузовика, принадлежащего некой корпорации. Будущий директор «М-Логос» заявил иск о взыскании в качестве возмещения морального вреда суммы около 1 млн руб. Судья поинтересовалась: неужели юрист думает, что она сможет присудить такую сумму? Мол, есть же неписанные правила, которые судья не может нарушить. В итоге, признался А. Карапетов, ему удалось отсудить сумму в 200 000 руб., которую к тому же потом не удалось взыскать, потому что компания-ответчик обанкротилась.
Модератор отметил, что при анализе актуальной судебной практики по взысканию морального вреда у него сложилось ощущение, что за минувшие 20 лет суммы не увеличились. Но сейчас в научной среде активизировалось обсуждение этой темы. В частности, при Ассоциации юристов России создана рабочая группа, которая пытается выработать рекомендации по вопросу определения размеров возмещения морального вреда при причинении вреда жизни и здоровью. Возможно, работа этой группы и есть тот самый шанс на то, что ситуация сдвинется с мертвой точки. Состоявшаяся дискуссия, таким образом, стала неким элементом научно-исследовательской и практической работы по выработке соответствующей методики.
Нормирование критериев возмещения морального вреда
Первый вопрос, фундаментальный, который был поднят на круглом столе: стоит ли вообще нормировать каким-то образом размер ущерба, разрабатывать определенные методички и рекомендации с целью ориентации судов на некие суммы возмещения морального вреда? Либо стоит оставить это исключительно в рамках свободного усмотрения судов, как это происходит сейчас?
За рубежом по этому поводу существуют разные подходы. В некоторых странах (например, во Франции и Италии) при рассмотрении этого вопроса суды пользуются, буквально, таблицами с определенной системой расчета компенсаций. А в других государствах (Германия) такие расчеты не унифицированы, там публикуются сборники соответствующей практики, на которые и ориентируются суды, в каждом конкретном случае самостоятельно определяя суммы ущерба, подлежащие возмещению. Какой порядок нужен России?
Надо отметить, что среди участников круглого стола противников нормирования не нашлось. Например, Александр Эрделевский, д.ю.н., главный научный сотрудник Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ, не просто считает, что судам нужно дать своеобразные ориентиры — А. Эрделевский известен как автор соответствующей методики (монография «Компенсация морального вреда»). Однако голос противников такого подхода все-таки прозвучал. Его озвучил Денис Новак, к.ю.н., профессор кафедры общих проблем гражданского права ИЦЧП им. С.С. Алексеева при Президенте РФ. Когда этот вопрос обсуждается, обычно противники нормирования говорят, что установление размеров компенсаций обернется ориентацией судов на конкретные цифры и нежесткого нормирования просто не получится. К сожалению, отметил эксперт, повод так думать у нас имеется. Можно, например, вспомнить попытки установить минимальные пределы, до которых нужно снижать неустойку. В результате чего сложившаяся практика именно на эти минимумы и ориентировалась. У судей, как правило, не хватает смелости взять на себя ответственность и установить компенсацию в размере больше минимально установленного.
Д. Новак рассказал, что изначально он «очень осторожно» относился к нормированию ущерба жизни и здоровью. Ему претила механистичность такого подхода. Но с годами, с опытом, глядя на судебную практику, он понял, что необходимо-таки минимальные размеры установить, хотя бы по определенным видам вреда. И лучше всего это сделать в законе. При этом, если речь идет о вреде здоровью или жизни, то минимальный уровень должен быть существенным. При этом Д. Новак выступает против введения верхних планок возмещения, поскольку могут быть разные обстоятельства, моральный урон может быть гораздо большим, чем минимально установленный, и руки у судей не должны быть связаны какими-либо лимитами.
От чего отталкиваться при расчете компенсаций?
Но если по первому вопросу участники дискуссии пришли к общему мнению, что нормировать надо, то обсуждение вытекающей из консенсуса проблемы — как именно нормировать — прошло более оживленно.
По какому из нескольких возможных путей идти?
Возможный вариант — снять запрет на публикацию сумм возмещения в судебных актах. Пойти в кильватере немецкого права. Открыть судебные акты в части указанных сумм, год-полтора собирать статистику, а потом на ее основе сделать сборник статистики присуждения в привязке к конкретным видам вреда. Когда вся информация по судебным решениям будет доступна, унификация практики произойдет сама собой, эволюционно. Плюс этого пути заключается в том, что в долгосрочной перспективе он может обеспечить некую справедливость, как минимум горизонтальную, когда по похожим делам при отсутствии дифференцирующих фактических обстоятельств будут присуждаться похожие суммы. Но, к сожалению, этот путь не решит, более того — «зацементирует» проблему низких компенсаций. То есть если в определенный период времени суды будут ограничиваться маленькими суммами, эта тенденция может стать устоявшейся. И вряд ли мы сможем сдвинуться в рамках сумм присуждений от сложившегося статус-кво. Если ставить своей целью лишь унификацию размеров возмещений, то немецкий путь может быть хорошим решением. А если задача состоит в том, чтобы повысить размеры компенсации (а это лежит в русле цели добиться справедливости), такой путь оказывается тупиковым. Почему в России сложилась унизительно низкая стоимость жизни, это отдельный вопрос, требующий особого разбирательства. Нам же остается констатировать: в плане присуждаемых компенсаций ни здоровье, ни жизнь человека практически ничего не стоят.
Сборники судебной статистики по рассматриваемым нами делам в России все же существуют, убежден Александр Ягельницкий, к.ю.н., доцент кафедры гражданского права Юридического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова. Другое дело, что они не опубликованы, что у нас плохая эмпирика, что часто суммы вымарываются из судебных актов.
Иными словами, эти «сборники» присутствуют в головах отдельных судей, отсюда и большой процент приблизительности в решениях. Публикация официальных сборников, с одной стороны, увеличит правовую составляющую в вопросе возмещения морального вреда, но с другой, конечно, законсервирует применяемые ныне размеры компенсаций. А понятие «моральный вред» не содержит такой составляющей, как инфляция. Таким образом, мы рискуем оказаться в ситуации, когда судьи при определении размеров возмещения будут ориентироваться на аналогичные акты 10—20-летней давности, что никоим образом не будет способствовать справедливости судебных решений здесь и сейчас. Следовательно, если мы возьмем немецкое право за образец, нам потребуется некий драйвер, который будет индексировать размеры компенсаций год от года. Кто возьмет на себя такую функцию? В Англии эту функцию выполняет Апелляционный суд. В России такая обязанность может быть возложена на Верховный суд РФ.
Что касается базовых значений размера компенсаций морального вреда, то, дабы уйти от мизерных значений, которыми оперируют наши суды, можно использовать практику Европейского суда по правам человека. Благо недостатка в ней нет. Размеры присуждаемых ЕСПЧ компенсаций на порядок выше российских, таким образом, мы сможем переломить негативную тенденцию минимизации морального ущерба, которая ныне сложилась в отечественном правопорядке.
Хотя, как отметила Ирина Фаст, адвокат, председатель комиссии Ассоциации юристов России по вопросам определения размеров компенсации морального вреда, ориентироваться на ЕСПЧ довольно-таки сложно. В первую очередь потому, что Европейский суд присуждает выплаты другого порядка, редко говорит о причинении вреда жизни и здоровью. А следовательно, компенсации в преломлении ЕСПЧ сложно ранжировать по видам повреждений. А значит, и вывести презюмируемую или вменяемую сумму компенсации на сегодняшний день не представляется возможным. Кто-то должен взять на себя ответственность и определить некую сумму компенсации, взяв, к примеру, за 100-процентный ущерб здоровью полный паралич человека среднего возраста, и менее тяжкие повреждения ранжировать соответствующим образом. И это должно быть решение именно российских правоприменителей. Как отметил А. Карапетов, «хитрая» попытка скрыться за какими-то данными из других стран не продуктивна. Это нормативный вопрос политики права, мы сами должны договориться, сколько что стоит. Все-таки мы живем в российских реалиях, в российской экономической среде, наши граждане имеют определенные доходы и расходы.
Все виды вреда — под одну обложку
Вслед за необходимостью определиться с базовым «тарифом» суммы морального вреда встает следующая проблема. Как далее выстроить модель вертикальной справедливости? Для того чтобы меньший по тяжести вред компенсировался меньшими же суммами, чтобы не было нарушения когерентности этих возмещений. И здесь опять мы встаем перед определенного рода развилкой.
Российское право может пойти по английскому пути. То есть составить каталог видов вреда, каждому из которых соответствует своя «вилка» стоимости. В пределах этого «ценового диапазона» суд может варьировать суммы компенсаций в зависимости от обстоятельств дела.
Второй путь нам показывают французское и итальянское право. Во Франции также составили огромный реестр, содержащий номенклатуру с видами вреда (имущественные и неимущественные). А далее суды утвердили свои таблицы с указанием, сколько они взыскивают в качестве компенсации морального вреда в зависимости от количества баллов.
В комиссии Ассоциации юристов России по вопросам определения размеров компенсации морального вреда рассматривался еще один вариант: поделить вред на тяжкий, средний и легкий, с определением размера возмещения по каждой из этих категорий. Впрочем, пока чаша весов склоняется, похоже, к одному варианту. Председатель комиссии Ирина Фаст высказала превалирующую точку зрения: излишнее судебное усмотрение приводит к отсутствию определенности, становится непредсказуемым. А у человека должно быть понимание, на что он может претендовать, обращаясь в суд. При этом, конечно, должно оставаться место и судейскому усмотрению, которое может сдерживаться определенными коэффициентами, применяемыми в зависимости от обстоятельств дела и личностей виновных и потерпевших.
«Кто такой этот потерпевший?»
Перейдем к другой проблеме: учет специфических особенностей пострадавшего. В какой степени мы должны учитывать субъективные особенности потерпевшего и нет ли оснований для объективизации фактора страданий? Является ли бессознательное состояние пострадавшего или его недееспособность, мешающие ощутить те или иные страдания либо почувствовать удовлетворение в результате получения денежной компенсации, факторами, препятствующими присуждению компенсации или влияющими на снижение ее размера?
А. Карапетов привел классические примеры:
Может ли испытывать находящийся в коме человек такие моральные страдания, которые нуждаются в денежной компенсации?
Можем ли мы отказать в возмещении морального вреда человеку, привыкшему к такого рода страданиям (сломанный нос боксер-тяжеловес расценивает как боевую отметину, которой стоит гордиться)?
Сторонники нашлись как у субъективного, так и у объективного подхода.
А. Ягельницкий, например, считает, что объективно благо «коматозника» нарушено, пусть он и не может этого осознать, как и не сможет осознать те блага, которые он получит взамен. Стремление к справедливости подсказывает, что его не надо освобождать от «обязанности» получить компенсацию. То же самое справедливо и по отношению к «боксеру». Иными словами, при оценке морального ущерба стоит минимизировать учет субъективного интереса пострадавшего.
А. Эрделевский напомнил, каким образом закон регулирует возмещение морального вреда. В ГК РФ существуют две нормы, посвященные этому.
Цитируем документ
Если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда.
При определении размеров компенсации морального вреда суд принимает во внимание степень вины нарушителя и иные заслуживающие внимания обстоятельства. Суд должен также учитывать степень физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями гражданина, которому причинен вред.
Статья 151 ГК РФ
1. Компенсация морального вреда осуществляется в денежной форме.
2. Размер компенсации морального вреда определяется судом в зависимости от характера причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, а также степени вины причинителя вреда в случаях, когда вина является основанием возмещения вреда. При определении размера компенсации вреда должны учитываться требования разумности и справедливости.
Характер физических и нравственных страданий оценивается судом с учетом фактических обстоятельств, при которых был причинен моральный вред, и индивидуальных особенностей потерпевшего.
Статья 1101 ГК РФ
Как видим, буквальный текст ст. 1101 ГК РФ, которая является специальной по отношению к ст. 151 ГК РФ, все-таки предписывает учитывать личность потерпевшего. В целом же для того, чтобы понимать природу (субъективная она или объективная), А. Эрделевский предложил разобраться с самим термином «моральный вред».
В разных странах в него вкладывается разный смысл. Скажем, в Германии нет понятия «моральный вред» в том смысле, который ему придают в РФ. В Германском гражданском уложении фигурирует вред, который не является имущественным. В просторечии немцы называют его «деньги за боль». В свое время в немецкой правовой системе вопрос компенсации в пользу полностью разрушенной личности тоже активно дискутировался, и там все-таки вышли на положительное решение вопроса.
В российской правовой системе понятие морального вреда раскрывается через термин «страдание». Следовательно, если нет страданий, то нет и морального вреда, нет и компенсации за него. Другое дело, что если вспомнить о глубинном смысле компенсации морального вреда, то она носит не штрафной, а восстановительный характер. То есть о полном объеме возмещения вреда тут говорить невозможно. Присуждение компенсации должно принести положительные эмоции, которые, как предполагается, сгладят отрицательный эффект, появившийся вследствие правонарушения.
Есть методика — есть что обсуждать
Участникам круглого стола была представлена одна из обсуждаемых сегодня методик расчета компенсации морального вреда.
Одна из ее идей состоит в том, чтобы различать компенсацию морального вреда в связи с перманентным остаточным вредом здоровью, с которым пострадавшему придется жить до конца дней, и компенсацию за временные страдания и боль на период лечения, а также компенсацию за страдания, связанные с физической болью, не сопряженной с какими-то долгосрочными последствиями для здоровья.
Методика предполагает каталогизацию видов вреда, без которой сдвинуться по пути стандартизации размеров возмещения в принципе невозможно.
До сих пор не сделан выбор из двух вариантов.
Первый вариант: составить каталог всех основных видов вреда здоровью и выстроить таблицу вменения в соответствии с этим каталогом. При этом:
-
взять за основу постановление Правительства РФ от 15.11.2012 № 1164 (преимущество варианта в том, что используется уже официальная каталогизация, а следовательно, вариант проще в реализации);
-
взять за основу таблицу, которую в Англии составляет Judicial College: «Guidelines for the Assessment of General Damages in Personal Injury Cases», французскую La nomenclature DINTILHAC или какой-то иной зарубежный каталог (более сложный вариант, потребует больше усилий);
-
сделать свой интегрированный каталог на основе всех указанных выше.
Второй вариант: провести более крупную разбивку:
-
тяжкий вред,
-
средняя тяжесть,
-
легкий вред.
Самый простой путь, но он же самый примитивный.
Далее методика предполагает определение пропорционального соотношения видов вреда между собой.
Авторы предлагают установить шкалу от 0 до 100 баллов, где самый тяжкий вред будет равен 100 баллам. Остальным видам вреда присвоить баллы по мере убывания тяжести вреда, взяв за основу те или иные пропорции (например, перенеся пропорциональные соотношения из постановления Правительства РФ от 15.11.2012 № 1164 или из зарубежных аналогичных таблиц, принятых во Франции, Италии или Великобритании).
Присвоить самому тяжкому вреду (полный паралич с поражением речевой функции — 100 баллов) некий вменяемый размер компенсации. Соответствующую предельную сумму в случае ее выражения в рублях необходимо ежегодно индексировать на коэффициент инфляции либо в соответствии с ростом величины прожиточного минимума.
После установления конвенциальной рекомендуемой компенсации за самый тяжкий вред (полный паралич) остальные виды вреда согласно каталогу видов вреда будут влечь компенсацию соразмерно соотношению связанного с ними количества баллов и предельной компенсации за паралич.
Нередко вред здоровью после лечения устраняется, и никакой окончательной потери здоровья для пострадавшего нет, но при этом на период до излечения человек может испытывать страдания, дискомфорт и боль, временно утрачивает нормальное качество жизни и имеет полное право на соразмерную компенсацию. Один из возможных подходов — страдания на период до окончания курса лечения разумно считать следующим образом:
боль и страдания измеряются по шкале от 1 до 100 с установлением максимального количества баллов за каждый день самых тяжких страданий. Вменяемая компенсация за каждый день самых тяжких страданий должна определяться путем установления какой-либо конвенциональной рекомендуемой величины. Например, она может быть определена как 3000 руб. в день. При менее тяжких страданиях размер компенсации может пропорционально уменьшаться.
Если лечение не позволило полностью восстановить здоровье, эта компенсация назначается за период лечения и одновременно присуждается компенсация за окончательный и неустраненный вред здоровью.
Аналогичный подход предлагается и для расчета компенсации за краткосрочные, но существенные болевые ощущения, сопряженные с посягательством на неприкосновенность тела, но не сопряженные с необходимостью восстановления физического здоровья (удар электричества, легкий вред здоровью, изнасилования и др.), при утрате близкого родственника или иного человека, с которым у истца была сильная эмоциональная связь.
Полученный размер вменяемой компенсации носит абстрактный и рекомендуемый характер. По сути, это только начальная цифра. Его требуется уточнить с учетом обстоятельств конкретного спора. Здесь авторы методики опять предлагают два варианта. Первый вариант — предоставить судам свободу отступать от этих рекомендуемых значений с учетом специфики конкретного дела, не пытаясь стандартизировать этот процесс. Второй вариант состоит в том, чтобы в определенной степени структурировать этот процесс конкретизации путем установления соответствующей формулы.
Если двигаться по последнему пути, формула конкретизации может быть такой:
МВ = ВМВ x ФВ x ИО x (1 – ВП) x ИПП, где
ВМВ — вменяемая объективно компенсация морального вреда;
ФВ — коэффициент формы вины причинителя (0,50 — отсутствие вины (для случаев ответственности без вины), 1 — простая неосторожность, 1,50 — грубая неосторожность, 2 — умысел). То есть при умысле умножаем объективно вменяемый вред на два, а там, где простая неосторожность, сумма объективно вменяемого ущерба не меняется;
ИО — коэффициент индивидуальных особенностей потерпевшего, при этом 0 <= i <= 2;
ВП — степень вины потерпевшего, при этом 0 <= ВП <= 1. Поскольку вина потерпевшего ВП учитывается в целях снижения размера компенсации только при наличии в его действиях грубой неосторожности, ее значение можно понимать так: отсутствие умысла или грубой неосторожности — ВП = 0, если есть грубая неосторожность — В = 0,5, при умысле — В = 1;
ИПП — имущественное положение причинителя, при этом 0,5 <= p <= 1 (или 0,5 <= p <= 2). Многие считают, что этот коэффициент может только понижать уровень ответственности по сравнению с объективно вменяемым: с нищего делинквента взыскиваем меньше. Это следует из п. 3 ст. 1083 ГК РФ.
Совсем все объективизировать не получится. Надо учитывать, что в силу разных особенностей разные люди могут испытывать разные страдания в одной и той же ситуации. Субъективный элемент должен учитываться как понижающий или повышающий коэффициент. То есть суд объективно вменяемый ущерб может повысить с учетом особенностей личности потерпевшего, умножив на повышающий коэффициент 1,5 или 2, либо понизить с учетом специфики личности, умножив на понижающий коэффициент, скажем, на 0,1 или 0,5. Можно обсуждать и более широкие рамки и более высокие предельные повышающие коэффициенты.
Завершая мероприятие, А. Карапетов признал, что движение по пути нормирования морального вреда, безусловно, связано с определенными трудностями. На этом пути неизбежны дискуссии, необходимость делать постоянный выбор между разными вариантами, поиск компромисса. Но этот путь российское право должно пройти.
Большинство из мероприятий «М-Логос» проводит в благотворительном формате, собирая средства на лечение детей, страдающих от рака крови. Если тема материала показалась вам полезной или просто интересной, организаторы просят самостоятельно сделать любое посильное пожертвование в фонд «Подари жизнь».