Александра Николаева: «Проблемы защиты права на неприкосновенность частной жизни в цифровом пространстве»

| статьи | печать

Все чаще на уровне руководящих лиц государств, международных организаций и соответствующих специалистов обсуждаются проблемы и нарушения, увеличивающиеся с развитием цифровых информационных технологий в отношении неприкосновенности частной жизни, использования изображений граждан, обращения с личными данными. К этому добавилась такая информационная угроза, как повсеместное распространение недостоверных (фейковых) новостей, в том числе и о личной жизни людей. Отвечает ли наше законодательство и его правоприменение современным вызовам?

Проблемы правового регулирования защиты неприкосновенности частной жизни и изображений граждан в России выявились за последние три-четыре года в процессе применения ст. 152.1, 152.2 ГК РФ.

Особо отметим ст. 152.2 ГК РФ, вступившую в силу 1 октября 2013 г., в которой установлено:

«1. Если иное прямо не предусмотрено законом, не допускаются без согласия гражданина сбор, хранение, распространение и использование любой информации о его частной жизни, в частности сведений о его происхождении, о месте его пребывания или жительства, о личной и семейной жизни.

Не являются нарушением правил, установленных абзацем первым настоящего пункта, сбор, хранение, распространение и использование информации о частной жизни гражданина в государственных, общественных или иных публичных интересах, а также в случаях, если информация о частной жизни гражданина ранее стала общедоступной либо была раскрыта самим гражданином или по его воле».

Например, сетевое издание, чей домен зарегистрирован в «дальней юрисдикции», распространило фейковые новости и сплетни о частной жизни известного музыканта, информация «стала общедоступной» в сети Интернет и выдана в свет множеством российских таблоидов. При обращении музыканта в суд с требованием о защите права на неприкосновенность частной жизни и удалении личной информации каждый ответчик ссылался на то, что он был «не первым» нарушителем, «информация ранее стала общедоступной», поэтому его действия «не являются нарушением правил».

Вольно или невольно с 01.10.2013 в российских правилах о защите неприкосновенности частной жизни абз. 2 п. 1 ст. 152.2 ГК РФ образована «существенная брешь» для правонарушений.

Более того, оговорка ст. 152.2 ГК РФ о том, что «не является нарушением правил» использование информации о частной жизни гражданина, если такая информация «ранее стала общедоступной», стала, как коррозия, «проникать» и в дела о защите права на охрану изображения гражданина. В отдельных судебных актах стали появляться такие доводы: опубликованные ответчиком фотографии уже не раз публиковались в СМИ, являлись общедоступными (общеизвестными); поскольку фотографии уже ранее были опубликованы, суд находит заявленные требования не подлежащими удовлетворению... (???)

Отметим, что в ст. 152.1 ГК РФ среди трех исключений из общего правила нет и никогда не было условия о том, что «ранее опубликованное в СМИ» или «ранее ставшее общедоступным» изображение гражданина далее любой субъект может использовать без согласия самого изображенного.

Защита права на неприкосновенность частной жизни обычно основывается на ст. 23, 24 Конституции РФ, ст. 150, 152.1, 152.2 ГК РФ, но не всякий судья начнет искать толкование понятия «общедоступная информация» в других законах, а даже если и найдет — не всегда правильно истолкует применительно к п. 1 ст. 152.2 ГК РФ.

Между тем ст. 7 Федерального закона «Об информации», так и названной — «Общедоступная информация», установлено:

«1. К общедоступной информации относятся общеизвестные сведения и иная информация, доступ к которой не ограничен.

2. Общедоступная информация может использоваться любыми лицами по их усмотрению при соблюдении установленных федеральными законами ограничений в отношении распространения такой информации...» и т.д.

В Определении КС РФ от 28.06.2012 № 1253-О разъяснено, что «исходя из предписаний статей 23 (часть 1) и 24 (часть 1) Конституции Российской Федерации, конфиденциальным характером обладает любая информация о частной жизни лица, а потому она во всяком случае относится к сведениям ограниченного доступа».

По-другому и быть не должно.

Казалось бы, в такой ситуации у посягающих на личные права граждан не остается шансов уклониться от ответственности. Тем более что специальные законы («О средствах массовой информации», «Об информации, информационных технологиях и о защите информации», «О персональных данных») указывают на необходимость согласования с гражданином использования личной информации и изображений, за исключением случаев, когда такое использование необходимо в государственных и иных общественных интересах (например, когда имеется угроза демократическому государству, общественной безопасности, окружающей среде, когда гражданин объявлен в розыск и т.п.). Не поддерживают несогласованное использование личных данных и ратифицированные Россией международные договоры, а также различные декларации и резолюции о личной жизни и деятельности СМИ.

Однако российские правонарушители в такой ситуации находят «лазейки» в неопределенных понятиях.

Именно в этом направлении идут в своих доводах, что не удивительно.

Неопределенным и «бескрайне широким» в ст. 152.1 и 152.2 ГК РФ является условие об «иных публичных интересах», по которому без согласия гражданина допустимо распространять сведения о частной жизни и/или использовать изображение гражданина (если только гражданин — не «основной объект» в кадре!) помимо государственных и общественных еще и в каких-то «иных публичных интересах». Чьи это «иные публичные интересы», если не государственные и не общественные? Кто их основной выгодоприобретатель? Судя по «информационным продуктам» и составу участников спорных правоотношений, это медиа-бизнес «с желтым оттенком».

Человек же, его права и свободы, провозглашенные ст. 2 Конституции РФ высшей ценностью, при указанных диспозициях норм ст. 152.1 и 152.2 ГК РФ и их ненадлежащем правоприменении как-то «незаметно» оказались в конец списка тех, для кого все это правовое регулирование затеяно.

Из практики следует, что большинство судов законно и обоснованно считают, что интересы изданий и праздное любопытство «публики» не являются «иными публичными интересами».

Однако у ответчиков, несогласованно собирающих и распространяющих информацию о частной жизни людей, и у судей, принимающих решения в пользу ответчиков, есть в запасе еще один довод — некая «прецедентная практика ЕСПЧ».

Из решения в решение вдруг стала «перекочевывать» странная фраза: «Исходя из прецедентной практики Европейского суда по правам человека интерес общественности к публичным лицам всегда считался правомерным с точки зрения прозрачности и общественного контроля. В этой степени пресса, показывая людей в разных ситуациях, связанных не только с выполнением ими определенных обязанностей или участием в конкретных событиях, выполняет свою функцию, которая также должна быть защищена в рамках защиты свободы печати».

О какой «прозрачности» и «общественном контроле» можно говорить при вмешательстве в частную жизнь граждан? Известных людей и членов их семей без их согласия снимают в больничных палатах, роддомах, в подъездах, кафе, на улицах, вокзалах и т.п. Кроме того, огромное количество изображений «подтаскивается» из соцсетей известных людей, хотя у многих из них на титульной странице размещено условие о запрете использования фото и текстов без согласия владельца аккаунта.

Помимо того, что несогласованное использование изображения гражданина — это нарушение права на охрану изображения, использование фотографических, литературных и иных произведений из «Инстаграма» и прочих личных сетевых ресурсов без указания имени автора и без разрешения правообладателя — это еще и нарушение авторских прав.

Из таких «несогласованных материалов» производится «информационная продукция». Строго говоря, все вышеуказанные случаи — правонарушения, но отдельные судьи иногда называют это ... «разные ситуации», когда пресса, «показывая людей», выполняет свою «функцию».

Кроме того, следует знать, что не может существовать никакой «прецедентной практики Европейского суда по правам человека», учитывая компетенцию ЕСПЧ, рассматривающего жалобы на нарушение государствами Конвенции о защите прав человека и основных свобод, а также учитывая, что Россия не страна прецедентного права и ее правовая система основана в первую очередь на нормативно-правовых актах, а не на «прецедентах». К сожалению, судебные акты, содержащие «фантазийные» доводы, вносятся в правовые базы без критической оценки, что многократно тиражирует судебные ошибки и становится источником новых ошибок.

И это, несмотря на то, что принцип правовой определенности имеет своей целью обеспечить участников правоотношений возможностью точно спрогнозировать результат своих действий, дает надежду, что права потерпевших будут защищены и при разрешении спора действия правоприменителя также будут прогнозируемы и предсказуемы, не будут меняться от случая к случаю, не будут зависеть от судебного состава и его усмотрения.

Правовая норма — это система строгих ограничений, а не система безграничных допущений.

В контексте изложенных проблем крайне актуальным является проект федерального закона № 563156-7 «О внесении изменений в статьи 152.1 и 152.2 Гражданского кодекса Российской Федерации (уточнение правил охраны изображения и частной жизни гражданина)», которым предложено исключить из ст. 152.1 и 152.2 ГК РФ невнятное условие об «иных публичных интересах» и исключить из ст. 152.2 ГК РФ неконституционную оговорку о том, что случаи, когда информация о частной жизни гражданина «ранее стала общедоступной», якобы «не являются нарушением правил» об охране частной жизни.