В городе на Неве совершается необыкновенное действо: художники рисуют юридический Петербург. Инициатором проекта выступило сообщество «Право и культура». Проект «Юридический Петербург» поддержали адвокатские палаты г. Санкт-Петербурга и Ленинградской области и ряд адвокатских образований. Цель проекта – посредством произведений живописи, на которых запечатлены улицы и здания Санкт-Петербурга, связанные с прошлым и настоящим юридической профессии, деятельностью судей, адвокатов, нотариусов, представителей других юридических специальностей, показать высокую социальную миссию юристов и рассказать общественности о малоизвестных страницах истории юридического Петербурга. Впервые в Северной столице будет открыта выставка и проведен благотворительный аукцион художественных работ, посвященных местам, связанным с юридической деятельностью в Санкт-Петербурге. О культурной миссии юристов в жизни великого города, о судьбах представителей юридической профессии беседуют руководитель проекта, заслуженный работник культуры России Александр Владимирович Крохмалюк и президент Балтийской коллегии адвокатов имени А.А. Собчака Юрий Михайлович Новолодский.
Дом со Львами. Исаакиевская площадь, д. 2
А.В.: Прежде всего, Юрий Михайлович, хочу поблагодарить Вас за поддержку и деятельное участие в нашем проекте. Вы решили дополнить его рядом работ из коллекции Балтийской коллегии адвокатов и Вашей личной коллекции, что свидетельствует о том, что среди представителей юридической профессии есть немало людей, не чуждых сфере изобразительного искусства. Что Вы хотите предложить для нашей выставки?
Ю.М.: Перед вами картина известного петербургского художника Кирилла Малькова, на заднем плане которой изображен так называемый дом Лобанова-Ростовского. Князь Александр Яковлевич Лобанов-Ростовский построил этот доходный дом в начале XIX века по проекту знаменитого скульптора Огюста Монферана. Рядом Дворцовая площадь, Адмиралтейство. Перед фасадом здания грозные львы, о которых так живописно отозвался А.С. Пушкин в своем великом произведении «Медный всадник»: «С подъятой лапой, как живые, стоят два льва сторожевые».
А.В.: Почему Ваш выбор пал именно на изображение этого здания?
Ю.М.: Во время русско-японской войны здесь располагалось одно из управлений военного ведомства. В советские времена – различные проектные бюро. Много лет в здании располагалась обычная ленинградская школа. В 1990-е годы часть площадей сдавалась в аренду.
Но для меня этот дом дорог еще и тем, что с него ведет свою историю наша Балтийская коллегия, которая сейчас носит имя Анатолия Собчака. Мы занимали в этом здании правую часть первого этажа с 1997 по 2003 год. Окна коллегии выходили на Александровский сад и Адмиралтейство.
А.В.: А. Собчак был адвокатом Вашей коллегии?
Ю.М.: Он был одним из 11 учредителей нашей коллегии и ее первым президентом. После смерти Анатолия Александровича решением правительства Санкт-Петербурга его имя было присвоено коллегии в рамках комплекса мероприятий по увековечиванию памяти этого замечательного человека, первого мэра нашего города, вернувшего Санкт-Петербургу его историческое имя.
Дом юриста. Ул. Чайковского, д. 28
А.В.: Никто не сможет назвать дела, принесшие А. Собчаку известность как адвокату. А что Вы можете сказать по этому поводу?
Ю.М.: Не кривя душой, подчеркну: он был человеком с большой буквы, юристом от бога. И в адвокатуре оказался отнюдь не случайно. Да, Анатолий Александрович не выступал в судах, в основном он занимался консалтинговой деятельностью. И его консультации были бесценны. Ведь он был соавтором практически всего комплекса новых нормативных актов исполнительной власти Санкт-Петербурга. Знал, как работают городские подзаконные акты. Трудно было найти второго такого адвоката, который бы так разбирался в правовых регуляторах тогдашнего времени.
А. Собчак был чрезвычайно востребован. Его рабочий кабинет в то время располагался в здании, известном сейчас как Дом юриста. И туда к нему не переставая шли люди.
Как юрист, он внес в развитие нашей коллегии неоценимый вклад. Именно ему принадлежит наш лозунг: «Право есть искусство добра и справедливости». И этому принципу мы продолжаем следовать по сей день.
Дом Лидваля. Ул. Малая Посадская, д. 5
А.В.: А почему вы переехали из этого роскошного дворца на Исаакиевской площади?
Ю.М.: Потому что нас оттуда выдавили. После смерти Анатолия Александровича для нас наступили не лучшие времена.
Но мы выжили, все вернулось на круги своя. Мы переехали в нынешнее здание на Малую Посадскую, 5. Это бывший доходный дом Лидваля, построенный в начале XX века. Он называется так в честь Федора Лидваля – архитектора, построившего этот уникальный домовой комплекс. Над входом, где располагается вывеска коллегии, сохранились цифры «1900». Это год постройки первого корпуса дома Лидваля. Строили тогда разумно и рачительно. В нашем корпусе располагались квартиры для персонала, обслуживающего элитные квартиры этого домового комплекса, в них жили истопники, электрики, домработницы и другие люди, обслуживающие здание. А в помещении, которое теперь занимает наш офис, находилась архитектурная мастерская Федора Лидваля – того самого архитектора, по проекту которого был построен этот великолепный домовый комплекс. Это была его первая самостоятельная работа, выполненная по заказу его матери – Иды Амалии Лидваль. Помещение оказалось очень удобным для организации офиса. И вот уже более десяти лет мы работаем в этом доме.
А.В.: Я вижу, даже в интерьере Вы стараетесь выдержать стиль того времени?
Ю.М.: Конечно! Мой кабинет, например, обустроен в стиле кабинетов XIX века. И, по-моему, получилось. Ко мне даже приезжали корреспонденты из журнала, фотографировали, выпустили репортаж.
Мой рабочий стол некогда принадлежал известному в Петербурге профессору уголовного права Шаргородскому. Он умер в 72 году прошлого века. Когда я учился в университете, он на первом курсе читал нам лекции. Много лет спустя один мой стажер сообщил мне, что из России уезжает пасынок Шаргородского (после смерти отчима он жил в его квартире) и что я могу прийти туда и взять что-нибудь на память о педагоге. Когда я туда приехал, там ничего ценного, конечно, не было. Но стоял вот этот стол в бедственном, полуразрушенном состоянии. Кожаное покрытие было растерзано, поцарапано, тумба отвалилась. Я отдал его в ремонт, обтянул кожей. И вот уже столько лет он служит мне верой и правдой.
А.В.: Юрий Михайлович, а я хотел бы Вас спросить о другом профессоре – Преображенском. В парадном при входе я увидел старинную вешалку, на ней древний плащ, кепку и калоши. А чтобы ни у кого не было сомнений – на вешалке табличка «Инсталляция: «Пропавшие калоши профессора Преображенского». Это тоже Ваша затея?
Ю.М.: Да. Мы решили сделать эту инсталляцию, чтобы в нашем подъезде появилась некая изюминка. И не ошиблись. Сюда даже экскурсантов привозят. Вообще, я за то, чтобы каждый петербуржец что-то делал такое, чтобы наш город становился лучше. Вот я капитально отремонтировал парадную входную дверь, теперь она точно такая, какая была, когда дом только построили. Прекрасная дверь в стиле модерн. Приступили к реставрации фасада. И еще у меня есть задумка к 80-летию А. Собчака создать мемориальный уголок рядом с нашим зданием, облагородив его стилизованным барельефом Петропавловской крепости в знак заслуг Анатолия Александровича в возвращении нашему городу его исторического имени.
Бывшее здание городского и областного судов. Набережная Фонтанки, д. 16
А.В.: А какие еще места Петербурга Вам дороги?
Ю.М.: Фонтанка, 16. Там в советские времена находились городской и областной суды, Ленинградская областная коллегия адвокатов. В 1976 году я приступил к стажировке именно там. Там же меня приняли в адвокаты. У областной коллегии по давней традиции первая консультация находилась в городе, в доме 16 на Невском проспекте. А филиал этой консультации был на Фонтанке, 16. Там я сделал свои первые шаги в адвокатуре.
Адвокатом решил стать еще в семь лет, когда узнал, что реабилитировали моего деда, считавшегося врагом народа. Тогда от отца я впервые услышал слово «адвокат». В университете я был на хорошем счету и мог остаться в аспирантуре, стать преподавателем. Но я остался верен своей детской мечте и выбрал адвокатуру.
22-я линия Васильевского острова. Юридический факультет Санкт-Петербургского государственного университета
А.В.: Чем Вам дороги студенческие годы?
Ю.М.: Еще одно место юридического Петербурга – юрфак университета – 22-я линия Васильевского острова. Бывшее здание женской гимназии. В этом здании на юридическом факультете учились в то время нынешний Президент России В.В. Путин, первый президент Федеральной палаты адвокатов Е.В. Семеняко, А.Н. Денисова, Н.М. Булгакова и много других интересных людей.
Анатолий Александрович Собчак в то время был преподавателем университета и, так уж вышло, оппонентом на защите моей дипломной работы. Работа была неординарная, государственная комиссия предложила зачесть ее за кандидатскую. Это была целая история.
В то время кафедрой гражданского права на юридическом факультете заведовал блестящий цивилист, профессор Олимпиад Соломонович Иоффе. А я в то время был председателем студенческого Общества гражданского права. Странные, признаться, у нас с профессором складывались отношения. Назвать их дружескими, конечно же, было нельзя, но мы постоянно подкалывали друг друга. Липа (так коллеги называли Олимпиада Соломоновича) говорил преподавателям: «Что вы ему пятерки ставите? Я как не иду по коридору – он не в лекционных залах, а на лестничной площадке стоит, с девицами курит!» И вот, когда пришло время писать дипломную работу, я решил поддеть Олимпиада Соломоновича: выбрал тему, не входящую в предлагаемый список, и подал заведующему кафедрой заявление на утверждение этой темы. Тема была выбрана не случайно. «Ответственность по советскому гражданскому праву». Что здесь, казалось, можно было сказать нового? Но подвох состоял в том, что название докторской диссертации профессора Иоффе звучало точно так же. Как мне передали сотрудники кафедры, подписывая мое заявление, профессор громко заявил: «Подколку понял. Мало не покажется!»
В качестве руководителя работы он назначил мне профессора Толстого Юрия Кирилловича, сейчас он академик РАН. А оппонентом по работе назначил доцента А. Собчака. Отношения между профессором Ю. Толстым и доцентом А. Собчаком были в то время крайне натянутыми. Положение усугублялось тем, что незадолго до этого Ю. Толстой зарубил докторскую А. Собчака.
Вот так я оказался между двух жерновов и вынужден был написать действительно хорошую дипломную работу.
В результате оказалось, что все, что я писал по отношению к гражданскому праву, полностью применимо по отношению к любым правовым нормам из любой отрасли права. Все очень удивились. Мне предложили при защите моей работы соблюсти формальности, необходимые для кандидатской диссертации. Я всегда пренебрежительно относился к юридическим наукам, потому что не считаю их науками, и от этого весьма лестного предложения отказался. До сих пор я не имею никаких научных степеней. Но тогда дипломная работа была успешно защищена и все остались довольны.
Особняк Кельха. Главное управление Министерства юстиции РФ по Санкт-Петербургу. Ул. Чайковского, д. 28
А.В.: В бытность начальником Управления Министерства юстиции по Санкт-Петербургу наряду с перестройкой судебной системы Вам приходилось заниматься и вопросами размещения суда?
Ю.М.: Да, помню такой случай. На Фонтанке, 16, в городском суде, мы оборудовали залы для суда присяжных. Принимать проделанную работу приехал заместитель министра юстиции. А я всегда очень гордился этим историческим зданием. Там сохранились неплохие интерьеры, и городской суд старался поддерживать их, чтобы как можно дольше в здании присутствовал имперский дух. Эти стены помнили Столыпина, Кони и других выдающихся юристов того времени. И вот, исполненный этой гордости, я спросил московского гостя: «Ну, как Вам наш городской суд?» Он посмотрел на меня скептически: «Если честно, то полный отстой!» Убил, что говорится, наповал. А дело все в том, что после ухода компартии с пьедестала руководящей и направляющей силы нашего общества здания, которые некогда занимали обкомы и горкомы, по указу президента стали передаваться судам. И, понятно, в таких городах, как Волгоград, Саратов, и многих других, суды получили добротные, грандиозные, по партийным понятиям, здания. А у нас в городе это сделать было невозможно. Потому что практически все райкомы партии находились в дворцовых особняках. Взять, к примеру, особняк Кельха, где сейчас находится Дом юриста. Ну какой из него получился бы суд?
В то время еще не было судебного департамента, и вопросы обеспечения судов помещениями приходилось решать начальнику управления юстиции. В частности, мне пришлось решать вопрос отселения областного суда из здания на Фонтанке, 16. По согласованию с А. Собчаком для областного суда было выделено здание бывшего училища Правоведения, которое тоже располагается на Фонтанке, в доме 6, ближе к Неве. Из этого училища вышло немало известных людей, прославивших Россию не только на ниве юстиции, но и во многих других областях. Среди них Иван Аксаков, поэт и публицист, 4-й чемпион мира по шахматам Александр Алехин, поэты Алексей Апухтин и Алексей Жемчужников, министры внутренних дел Александр Булыгин и Иван Горемыкин, Николай Евреинов, известный режиссер и критик, Александр фон Мекк, предприниматель и общественный деятель, Владимир Набоков, юрист и общественно-политический деятель, музыканты Петр Чайковский и его брат Модест и много других известных личностей имперской России.
Городской суд Санкт-Петербурга. Ул. Бассейная, д. 6
А.В.: Три года назад городской суд покинул Фонтанку, 16.
Ю.М.: Именно так. Суд переехал в новое, специально для него отстроенное здание, оборудованное, на мой взгляд, даже лучше, чем здание Московского городского суда. Однако уже в архитектуре этого здания отразились негативные тенденции современного правосудия. Здание жестко разделили на две части: судейскую и присутственную. Когда входишь в суд – глазам открывается огромный зал с возвышающейся в центре богиней правосудия. Но этот зал закрыт для прохода. Рамки поставлены так, что посетители проходят справа – на свою половину. А судьи проходят влево, никак не соприкасаясь с другими посетителями здания. И дальше все предусмотрено таким образом, чтобы судьи и обыватели, включая адвокатов, не могли пересекаться в принципе. Судья входит в зал через дверь в одном конце зала, а все прочие – в дверь в другом конце. По завершении акта правосудия судья удаляется на свою судейскую половину здания, а обыватели выходят в другую половину здания. И эти миры никак не пересекаются. По этому поводу родился даже такой анекдот: «Чей это стон раздается на судейской половине? Это стонет судейская совесть, запертая в сейфе. Посторонним слышать эти стоны не положено».
Вот так судебная власть в прямом смысле отгородилась от народа. Чего не было раньше, когда мы вместе работали на Фонтанке, 16. Судьи и адвокаты встречались, здоровались, разговаривали. И в этом никто не находил ничего предосудительного, это было совершенно нормально. Печально, что это в прошлом.
