В III квартале этого года ВС РФ было рассмотрено довольно много интересных дел, в которых применялись нормы законодательства о банкротстве. Нашли отражение вопросы, которые давно появились в судебной практике и требовали разъяснений высших инстанций. Другие аспекты законодательства о банкротстве, применимые в делах, рассмотренных ВС РФ, сами по себе были довольно понятными, но не всегда единообразно разрешались на уровне нижестоящих инстанций. Остановимся на некоторых делах, приведенных в Обзоре судебной практики ВС РФ № 3 и рассмотренных ВС РФ в III квартале 2016 года, но не включенных в данный Обзор.
Правообладатель = застройщик
Одно из самых интересных, на наш взгляд, дел касается вопроса о признании застройщиком лица, которое является правообладателем земельного участка и объекта строительства, но денежные средства напрямую не привлекает (Определение ВС РФ от 22.08.2016 № 304-ЭС16-4218 по делу № А46-13473/2014). Вопрос актуален, несмотря на запрет привлечения денежных средств юридическими лицами, не имеющими разрешения на строительство, путем заключения договоров, влекущих возникновение у граждан в будущем прав на жилое помещение в строящемся многоквартирном доме (п. 3 ст. 1 Федерального закона от 30.12.2004 № 214-ФЗ «Об участии в долевом строительстве многоквартирных домов и иных объектов недвижимости и о внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации» (далее – Закон об участии в долевом строительстве).
На практике такие нарушения происходят нередко. За счет обхода ограничений норм Закона об участии в долевом строительстве застройщики и их аффилированные лица предлагают более выгодные условия приобретения строящегося жилья дольщикам. Это влечет вполне очевидные не только выгоды, но и риски для граждан и иных участников строительства – прежде всего, в виде невозможности участвовать в процедуре банкротства застройщика. Правоотношения у дольщиков возникают с лицом, непосредственно привлекающим денежные средства. Последнее, в свою очередь, может заявлять свои требования в деле о банкротстве застройщика, поскольку договорные отношения с застройщиком возникают именно у него. Но такая ситуация устроит мало кого из дольщиков, поскольку самостоятельно свои права в деле о банкротстве они реализовывать не смогут.
Статья 14.28 КоАП РФ предусматривает ответственность в виде штрафа до одного млн руб. для юридического лица и до 50 тыс. руб. для должностного лица. Однако при банкротстве застройщика взыскание административного штрафа не удовлетворит дольщиков, главная цель которых – получить в собственность помещение в многоквартирном доме, а не привлечь к ответственности виновных в недостижении этой цели лиц. Да и сама по себе административная ответственность не так велика для застройщика и всех связанных с ним лиц, по сравнению с прибылью, за счет отсутствия необходимости соблюдения требований Закона об участии в долевом строительстве.
В деле, приведенном в Обзоре судебной практики Верховного Суда РФ № 3 (2016) (далее – Обзор), суд установил, что компания (кооператив), привлекающая денежные средства граждан, и должник аффилированы друг с другом. Кооператив был создан не в целях самостоятельного осуществления строительства, а для продажи будущих квартир в жилых домах, возводимых должником за счет привлеченных средств граждан. При этом поступающие от продажи паев денежные средства переводились кооперативом в пользу должника для осуществления строительства, то есть фактически взаимоотношения по участию в финансировании жилого дома сложились именно между должником и гражданами. Суд признал, что такая схема избрана для обхода п. 3 ст. 1 Закона об участии в долевом строительстве.
С одной стороны, позицию Экономической коллегии ВС РФ стоит приветствовать, поскольку участники строительства смогут реализовать свои права, предоставленные им § 7 главы 9 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (далее – Закон о банкротстве). С другой стороны, вопрос распространения такой схемы обхода Закона об участии в долевом строительстве должен пресекаться изначально, чтобы суду не приходилось искать возможности расширительного толкования норм Закона о банкротстве в части лиц, на которых распространяются нормы о банкротстве застройщиков, и защищать дольщиков. Очевидно, что предусмотренной КоАП РФ административной ответственности для этих целей недостаточно.
Очевидные выводы
ВС РФ также рассмотрел вопрос распространения права временной администрации кредитной организации согласно ст. 102 и 189.39 Закона о банкротстве отказаться от полностью или частично неисполненных сделок должника, если такие сделки препятствуют восстановлению платежеспособности должника или если исполнение должником таких сделок повлечет за собой убытки для должника по сравнению с аналогичными сделками, заключаемыми при сравнимых обстоятельствах (Определение ВС РФ от 17.05.2016 № 307-ЭС15-18994 по делу № А56-2042/2015).
Высшая судебная инстанция указала, что односторонняя и безвозмездная сделка между гарантом и бенефициаром по выдаче банковской гарантии, равно как и любая иная обеспечительная сделка, не может входить в круг сделок, от которых может отказаться временная администрация кредитной организации (аналогичное правило должно применться внешним и конкурсным управляющими при отказе ими от сделок должника в соответствии со ст. 102 и абз. 4 п. 3 ст. 129 Закона о банкротстве). Действительно, если допустить возможность такого отказа применительно к банковской гарантии, то обеспечительная функция и иных сделок, направленных на обеспечение исполнения обязательств, будет под вопросом. Возможность отказа от договора залога в процедуре внешнего управления и конкурсного производства была решена ВАС РФ еще в 2009 году. В пункте 8 Постановления Пленума ВАС РФ от 23.07.2009 № 58 указано, что договор о залоге не подпадает под предусмотренные п. 2 ст. 102 Закона о банкротстве признаки и в силу этого не относится к категории сделок, от исполнения которых может быть заявлен отказ.
Очевидно, что этот же подход должен был быть распространен на иные обеспечительные сделки с учетом того, что их исполнение априори препятствует восстановлению платежеспособности должника, поскольку увеличивает размер кредиторской задолженности компании-банкрота. Однако в основе таких сделок изначально лежит экономическая выгода для должника как основание совершения этих обеспечительных сделок. В противном случае сделка может быть оспорена в соответствии с п. 2 ст. 61.3 Закона о банкротстве как совершенная с целью причинения имущественного вреда кредиторам (см. абз. 6 п. 8 Постановления Пленума ВАС РФ от 23.12.2010 № 63).
Из изложенного следует, что требования бенефициара должны быть включены в реестр требований кредиторов гаранта. Однако преимущественное их удовлетворение в любом случае не допускается, о чем ВС РФ высказался в другом деле, уже не вошедшем в Обзор (Определение ВС РФ от 18.07.2016 по делу № 304-ЭС15-2412(16), № А27-472/2014).
Несмотря на то что данные правовые позиции являются довольно очевидными и вытекающими из смысла и назначения правового регулирования обеспечительных сделок, а также ранее сформулированных ВАС РФ правовых позиций, на практике не всегда такие споры решались нижестоящими судами единообразно. Поэтому, бесспорно, указание в Обзоре на приведенное выше дело будет полезно для дальнейшего формирования судебной практики.
Право на самостоятельное обжалование
В другом деле (Определение ВС РФ от 14.06.2016 по делу № 304-ЭС15-20105, А02-1538/2014) сделан вывод о том, что при наличии корпоративного конфликта участник должника, признанного банкротом, вправе самостоятельно реализовывать предусмотренные законом процессуальные возможности, в частности обжаловать судебные акты.
Вопрос был разрешен еще в 2014 году в Постановлении Президиума ВАС РФ от 18.02.2014 № 8457/13 по делу № А45-22511/2011.
Суд, допустив участника к обжалованию судебного акта по делу о банкротстве, указал, что «по смыслу положений законодательства о банкротстве целью ограничения непосредственного участия участников должника в деле о его несостоятельности и возможности осуществления ими каких-либо действий лишь через представителя является предотвращение несогласованного участия большого количества участников должника, обладающих относительно небольшими долями».
В деле, приведенном в Обзоре, нет ссылки на позицию ВАС РФ, тем не менее высшая судебная инстанция пришла к аналогичным выводам.
Неоднозначный тезис
Обращает на себя внимание интересное дело, не включенное в Обзор судебной практики ВС РФ, но также рассмотренное в III квартале 2016 года (Определение ВС РФ от 28.07.2016 № 305-ЭС15-1943 по делу № А40-186427/2013). В данном деле конкурсный управляющий обратился в суд с заявлением о признании недействительными торгов по продаже имущества должника в рамках исполнительного производства, так как торги были проведены после введения процедуры наблюдения в отношении должника и повлекли преимущественное удовлетворение требований кредиторов (п. 2 ст. 61.3 Закона о банкротстве). Отметим следующие правовые позиции, сформулированные Экономической коллегией ВС РФ.
Во-первых, вопрос о возможности проведения торгов по продаже имущества должника в рамках исполнительного производства при наличии введенной процедуры наблюдения был рассмотрен судом общей юрисдикции, разрешен положительно и в силу принципа общеобязательности судебных актов и законной силы решения суда не мог быть разрешен иначе арбитражным судом. Проведение торгов после введения наблюдения могло быть признано незаконным только в рамках пересмотра решения суда общей юрисдикции, не нашедшего при рассмотрении спора нарушений, касающихся соблюдения законодательства о банкротстве.
Во-вторых, недействительными, согласно ст. 61.3 Закона о банкротстве, могут быть признаны не сами торги, а платежи в погашение требований взыскателей за счет средств, полученных от продажи имущества должника, поскольку именно эти распорядительные сделки влекут оказание предпочтения взыскателям перед другими кредиторами. Однако сами по себе торги могут быть признаны недействительными по иным основаниям.
В-третьих, ВС РФ определил, что последствием признания торгов, проведенных в рамках исполнительного производства, недействительными является возврат победителем торгов приобретенного имущества конкурсному управляющему для последующей реализации в соответствии с Законом о банкротстве. При этом возврат средств покупателю имущества должником производится в составе текущих платежей.
Самым интересным и неоднозначным, на наш взгляд, является последний тезис о последствиях недействительности проведенных торгов. ВС РФ сослался на п. 14 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 22.12.2005 № 101, предусматривающий возврат организатору торгов имущества, переданного победителю торгов, признанных недействительными. В свою очередь, лицо, проводившее торги, принимая имущество, возвращает деньги покупателю. ВС РФ указал, что целью возврата имущества во владение организатора торгов является проведение повторных публичных торгов с тем, чтобы организатор торгов возместил расходы от перечисления средств победителю торгов. Учитывая, что в деле, рассмотренном ВС РФ, в отношении должника введена процедура банкротства и реализовывать повторно имущество будет конкурсный управляющий, а не организатор торгов в рамках исполнительного производства, последний не сможет возместить свои расходы, если вернет уплаченную покупателем сумму. Суд признал, что с учетом особенностей законодательства о банкротстве в данном случае имущество, переданное в результате проведения недействительных торгов, подлежит возврату должнику в лице конкурсного управляющего.
Интересно, что ВС РФ в приведенном вопросе довольно непоследователен, поскольку в другом деле (Определение ВС РФ от 30.06.2015 по делу № 127-КГ15-12) отметил, что из п. 2 ст. 167 ГК РФ следует, что если договор, заключенный на торгах, признается недействительным, то вещь подлежит возврату прежнему собственнику, каковым организатор торгов не является. Соответственно, исходя из данной позиции ВС РФ, вещь возвращается должнику даже без учета особенностей законодательства о банкротстве в любом случае, если торги признаны недействительными.
Обзор судебной практики ВС РФ за III квартал наглядно демонстрирует развитие правовых позиций, сформулированных ранее еще ВАС РФ. При этом некоторые дела, на наш взгляд, вполне могли бы решаться на уровне нижестоящих инстанций, чтобы дать возможность ВС РФ высказаться по тем вопросам, которые действительно ждут разрешения и формирования единообразной судебной практики.