Вопрос о том, может ли третейский суд рассматривать спор, стороной по которому является учредитель организации, при которой этот суд создан, в разные периоды времени в практике решался по-разному. Позиция упраздненного на сегодняшний день ВАС РФ по этому вопросу была вполне определенной: «Создание и финансирование арбитража одним из контрагентов по гражданско-правовому договору с одновременной возможностью рассмотрения споров, вытекающих из этого договора, в таком третейском суде, с учетом того, что другая сторона была лишена возможности выполнять подобные же действия, свидетельствуют о нарушении гарантии объективной беспристрастности и, как следствие, справедливости рассмотрения спора в виде нарушения равноправия и соблюдения автономии воли спорящих сторон» (постановление Президиума ВАС РФ от 24.05.2011 № 17020/10 по делу № А55-11220/2010).
Переломным моментом в практике стало дело № А56-48511/2012, рассмотренное Президиумом ВАС РФ (постановление Президиума ВАС РФ от 16.07.2013 № 1567/13). В этом деле один третейский суд взыскал с должника и поручителя в пользу банка около 13 млн руб. Поскольку должник и поручитель решение третейского суда добровольно не исполнили, банк обратился в арбитражный суд с заявлением о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда. Суды двух инстанций заявленное требование удовлетворили, а Президиум ВАС РФ банку отказал на том основании, что учредитель некоммерческой организации, при которой образован постоянно действующий третейский суд, опосредованно участвовал в формировании и организации деятельности третейского суда. Как следствие, у учредителя такой организации, по мнению Президиума ВАС РФ, не может быть собственного материально-правового интереса в спорах, рассматриваемых в этом суде, поскольку иное означало бы наличие у него возможности организационного влияния на созданный при такой организации третейский суд в нарушение гарантии объективной беспристрастности.
Однако банк решение Президиума ВАС РФ не остановило, и он обратился в Конституционный суд РФ с жалобой на ст. 18 Федерального закона от 24.07.2002 № 102-ФЗ «О третейских судах в Российской Федерации», п. 2 ч. 3 ст. 239 АПК РФ и п. 3 ст. 10 Федерального закона от 12.01.96 № 7-ФЗ «О некоммерческих организациях», считая, что эти положения по смыслу, придаваемому им правоприменительной практикой, нарушают его права, гарантированные ст. 4, 8, 10, 15, 17, 34, 45, 55 и 120 Конституции РФ.
Конституционный суд РФ с позицией банка согласился. Он указал, что действующее законодательство не дает оснований для вывода о невозможности передачи на рассмотрение постоянно действующего третейского суда, образованного при автономной некоммерческой организации, гражданско-правового спора, одной из сторон которого является учредитель данной автономной некоммерческой организации (постановление Конституционного суда РФ от 18.11.2014 № 30-П).
Получив поддержку КС РФ, банк снова обратился в суд — теперь уже в Президиум Верховного суда РФ (ВАС РФ к этому времени был упразднен) с заявлением о пересмотре постановления Президиума ВАС РФ по новым обстоятельствам. Президиум ВС РФ требования банка удовлетворил.
Таким образом, на сегодняшний день практика такова, что сам по себе факт учреждения НКО, при которой действует третейский суд, стороной спора, который этот третейский суд рассматривает, суды не считают конфликтом интересов.
Однако даже при таком подходе судов выход у компании есть. Как указала Судебная коллегия по экономическим спорам ВС РФ, рассматривая похожий спор (Определение Верховного суда РФ от 19.03.2015 по делу № 310-ЭС14-4786, А62-171/2014), задача государственного суда состоит в том, чтобы в установленных законом формах проконтролировать, во‑первых, насколько свободным был выбор аффилированного третейского органа участниками спора, в особенности нейтральной стороной, и, во‑вторых, не привела ли аффилированность к небеспристрастности конкретных арбитров, а следовательно, к вынесению несправедливого третейского решения.
Иными словами, в рассматриваемой ситуации компания, узнавшая об аффилированности своего контрагента с третейским судом, может оспорить третейскую оговорку, обосновывая это тем, что она не могла повлиять на это условие договора (п. 3 ст. 428 ГК РФ). Правда, делать это нужно до того, как третейский суд вынесет окончательное решение. Как отметил ВС РФ в приведенном выше деле, о нарушении свободы воли при выборе третейского органа стороны могут заявить посредством оспаривания в государственном суде третейского соглашения до начала процедуры третейского разбирательства, в третейском суде в начале процедуры третейского разбирательства, при оспаривании решения о компетенции третейского суда в государственном суде. Если есть доказательства того, что о факте аффилированности третейского суда с контрагентом компании было известно уже на этапе третейского разбирательства, незаявление об этом обстоятельстве в начале третейского разбирательства должно расцениваться как потеря права на возражение (эстоппель). При подобных обстоятельствах знание об аффилированности и умолчание об этом факте в третейском разбирательстве может быть оценено как недобросовестное процессуальное поведение со стороны компании.
Поэтому если компания считает, что предложенный контрагентом третейский суд не сможет разрешить спор беспристрастно, ей стоит как можно скорее оспорить третейскую оговорку в договоре.
К сведению
Интересно, что позиция законодателя не согласуется с позицией Конституционного суда РФ. С 1 сентября 2016 г. заработает Федеральный закон от 29.12.2015 № 382-ФЗ «Об арбитраже (третейском разбирательстве) в Российской Федерации». В статье 46 этого закона сказано, что не допускается конфликт интересов при осуществлении деятельности постоянно действующего арбитражного учреждения. Под конфликтом интересов при этом понимается в том числе администрирование постоянно действующим арбитражным учреждением арбитража, в котором в качестве стороны выступает учредитель (участник) некоммерческой организации, при которой создано постоянно действующее арбитражное учреждение (за исключением некоммерческих организаций с числом участников более 100), или лицо, фактически определяющее действия некоммерческой организации, при которой создано постоянно действующее арбитражное учреждение.