Мысль о Китае давно уже заботила Петра I, и на поставленного епископом давнего своего знакомца Иннокентия, бывшего флотского иеромонаха, возлагал он особые надежды. «Утверждай святую веру державы Российской!» – напутствовал государь молодого владыку. И тот в ответ обещал трудиться «о просвещении хинов» со «всем рвением».
Путь был неблизким, и только через год возглавленная Иннокентием миссия была в пограничном Селенгинске. Но тут неожиданно вмешались в дело иезуиты, не желавшие видеть своим соперником русского священника. «В царской грамоте епископ именуется «великим» (богдо), – убеждали они китайских чиновников, – но имя это достойно лишь императора!»
О запрещении въезда ему в Поднебесную святитель поспешил сообщить Синоду, но сколько еще будет идти его донесение! Не раздумывая долго, Иннокентий принимается за миссионерскую деятельность. Его видят теперь в самых отдаленных местах, среди юрт, чумов и стойбищ. Его проповеди находят отклик, и среди бурят и монголов появляются православные верующие.
Между тем средства миссии закончились и ее членам пришлось зарабатывать себе самостоятельно. Кто-то стал рыбачить, а кто-то нанялся и в батраки. Владыку же хотели уберечь от труда, предложив ему воспользоваться частью заработанного другими. «Не трудящийся да не ест!» – так ответил он на заботу и, чтобы не обременять товарищей, стал писать на продажу иконы...
Прошло долгих три года. Из Петербурга пришли печальные вести о кончине государя, Синод же определил владыку в первого епископа Иркутского и Нерчинского, забыв при этом выслать ему хоть какое-то жалованье.
Махнув рукой на церковные власти, Иннокентий принялся сам обустраивать быт. Разбил огород, посадил кедры. Днем вытягивал рыболовные сети, ночью шил обувь. Не забывал и о главном своем предназначении: служил литургии, молился без устали, крестил и наставлял язычников. Изможденный постами, в подряснике из лосиной шкуры, он одним своим видом внушал им священный трепет. «Богдо Иннокентие!» – встречали владыку местные жители. Бывало, что всего лишь после одной его проповеди в православную веру обращались целые селения...
Еще больший авторитет он приобрел у туземцев, защищая их от произвола откупщиков, спаивавших «инородцев». Запретом вести торговлю спиртным на приписанных к Иркутскому Вознесенскому монастырю землях он нажил себе немало влиятельных врагов.
Но и в таких тяжелых условиях он находил в себе силы трудиться, совершая еженедельные поездки по своей обширной епархии. Лишенный всякого содержания, на скудные монастырские средства он устроил две школы – для бурятских и русских детей. И все почти жертвуемые ему деньги отдавал на выплату учителям жалованья и закупку для учеников одежды, книг и продовольствия...
Не переставал Иннокентий поражать окружающих и необыкновенной прозорливостью. Рассказывают, что, когда жители одного села пригласили его к себе, он сказал, что поедет, но только «вперед по лету, а назад по зиме». Стояло жаркое лето, и слова владыки показались жителям странными, но, когда он собрался от них уезжать, вдруг пошел такой снегопад, что пришлось запрягать сани! Много раз и после этого случая Иннокентий предсказывал засухи и стихийные бедствия, благодаря чему люди успевали загодя приготовиться.
Умирал святитель, окруженный почитателями, но совершенно оставленный властями. Ненавидевший владыку за обиды откупщикам вице-губернатор, узнав о смерти Иннокентия, не только обрадовался, но и отнял у монастыря почти все денежные средства и запасы вина. И лишь после долгих уговоров выдал триста рублей на погребение...
Через тридцать три года после кончины святителя, во время ремонта Тихвинской церкви, тело Иннокентия было найдено нетленным, но прославление владыки в лике святых случилось лишь 9 февраля 1805 года. Тысячи сообщений о чудесах по молитвам святого заставили «синодских чиновников» подать государю Александру I соответствующий запрос.
Cвятителю, отче Иннокентие, моли Бога о нас!