В условиях отсутствия у арбитражного управляющего и (или) кредиторов должника полной и достоверной информации о реальной деятельности должника в предбанкротный период проблема установления истинных причин наступления банкротства становится более острой. Они могут быть лишены возможности представить прямые доказательства вины контролирующих лиц в несостоятельности должника. В то же время контролирующие лица, располагающие данными сведениями и необходимыми документами, могут быть не заинтересованы в их раскрытии. Эти обстоятельства вызывают неравенство процессуальных возможностей при реализации права на судебную защиту. В материале рассмотрим практические проблемы распределения бремени доказывания в спорах о привлечении к субсидиарной ответственности, в частности при истребовании соответствующей информации/документации.
Главой III.2 Закона о банкротстве предусмотрены опровержимые презумпции, позволяющие перенести бремя доказывания с заявителей на ответчиков, которые как раз располагают всей необходимой информацией о причинах банкротства. Так, заявителям по спорам о привлечении к субсидиарной ответственности достаточно лишь доказать наличие обстоятельств, предусмотренных п. 2 ст. 61.11 Закона о банкротстве, для установления судом оснований привлечения к субсидиарной ответственности.
При этом заявителям достаточно представить лишь косвенные доказательства в подтверждение невозможности погашения требований кредиторов вследствие действий (бездействия) контролирующих лиц (п. 56 постановления Пленума ВС РФ от 21.12.2017 № 53, далее — Постановление № 53). Несмотря на указанные разъяснения и наличие в законе презумпций доведения до банкротства, вопрос распределения бремени доказывания в таких спорах на практике до сих пор вызывает трудности у судов.
Непередача документации должника/наличие недостоверных или неполных сведений
Одной из презумпций доведения должника до банкротства является непередача контролирующим лицом бухгалтерской документации должника управляющему либо наличие в ней недостоверных или неполных сведений (подп. 2 п. 2 ст. 61.11 Закона о банкротстве). Однако для применения данной презумпции недостаточно установить лишь факт непередачи данной документации должнику. В соответствии с абз. 4 п. 24 Постановления № 53 заявитель должен также представить суду объяснения относительно того, как отсутствие документации (отсутствие в ней полной информации или наличие в документации искаженных сведений) повлияло на проведение процедур банкротства.
Стоит отметить, что в вышеуказанных разъяснениях речь идет о необходимости представления «объяснений» заявителя, то есть косвенных доказательств. На практике подобными косвенными доказательствами зачастую служат данные бухгалтерского баланса в ситуации, когда размер принадлежащих должнику активов по балансу превышает размер переданного должнику имущества. В этом случае конкурсный управляющий не может принять меры по выявлению и истребованию активов должника.
При отсутствии у управляющего полной и достоверной документации должника заявитель не имеет возможности раскрыть суду сведения о том, какие конкретные сделки и (или) решения органов управления могли бы быть оспорены или какое имущество могло бы быть выявлено при наличии непереданных документов. Однако на практике суды нередко отказывают в привлечении контролирующих лиц к субсидиарной ответственности из-за непредставления заявителями доказательств, подтверждающих затруднительность проведения процедур банкротства без непереданных управляющему документов.
Так, апелляция отказала в привлечении к субсидиарной ответственности генерального директора и единственного участника ввиду того, что управляющим не были представлены доказательства, свидетельствующие о том, что отсутствие документации должника либо отсутствие в ней полной и достоверной информации существенно затруднило проведение процедуры банкротства (Определение ВС РФ от 17.03.2022 № 305-ЭС21-23266).
Однако в рамках названного дела управляющий ссылался на показатели бухгалтерского баланса общества, управляющим были предоставлены пояснения о том, что в ходе инвентаризации эти активы не были обнаружены, их судьба неизвестна.
По мнению ВС РФ, суды, безосновательно освободив ответчиков от необходимости опровержения презумпции, не учли, что в отсутствие документов о деятельности должника управляющий, как правило, не может полноценно вести работу, направленную на пополнение конкурсной массы путем взыскания дебиторской задолженности, виндикации имущества, оспаривания сделок и т.п.
Позиция ВС РФ в этом деле заслуживает поддержки, поскольку неясно, какие еще должны были быть представлены доказательства арбитражным управляющим для применения презумпции вины доведения до банкротства на основании непередачи документов. Поскольку неисполнение бывшим руководителем должника обязанности передать документацию должника может свидетельствовать о его намерении скрыть соответствующую информацию и факты своего недобросовестного поведения.
Исключением из данного правила является лишь непередача документов вследствие объективных факторов, находящихся вне контроля ответчика (п. 18 Обзора судебной практики Верховного суда Российской Федерации № 4 (2019) от 25.12.2019). В рассмотренном деле презумпция не была применена ввиду того, что документация должника была изъята правоохранительными органами.
Это дело интересно еще и тем, что ВС РФ признал допустимым применение презумпции независимо от того, был ли арбитражным управляющим направлен запрос о предоставлении документов генеральному директору или нет.
Согласимся с данными выводами, поскольку обязанность передать арбитражному управляющему документацию должника возникает не с момента направления им запроса, а в момент введения процедуры банкротства (п. 3.2 ст. 64, п. 2 ст. 126 Закона о банкротстве). Соответственно, ненаправление арбитражным управляющим запроса в адрес контролирующих лиц о передаче документов не должно освобождать последних от бремени опровержения презумпции доведения до банкротства.
Объективные причины непередачи документации
Предусмотренные Законом о банкротстве презумпции являются опровержимыми, и ответчик имеет возможность опровергнуть выводы о том, что наличие обстоятельств, предусмотренных в п. 2 ст. 61.11 Закона о банкротстве, привело к несостоятельности должника. Как указано в п. 56 Постановления № 53, бремя опровержения вины ответчика в несостоятельности должника переходит на привлекаемое лицо, которое должно доказать, почему письменные документы и иные доказательства арбитражного управляющего, кредиторов не могут быть приняты в подтверждение их доводов, раскрыв свои документы и представив объяснения относительно того, как на самом деле осуществлялась хозяйственная деятельность (п. 4 ст. 61.16 Закона о банкротстве).
В ином деле ответчикам также удалось добиться отмены судебных актов о привлечении их к субсидиарной ответственности, представив суду свою версию причин банкротства со ссылкой на конкретные доказательства (Определение ВС РФ от 11.08.2023 № 305-ЭС23-3934 (1, 2)).
Суды пришли к выводу о том, что размер включенных в реестр требований кредиторов должника требований уполномоченного органа по основной задолженности, возникшей вследствие совершения должником налогового правонарушения, составляет свыше 50% от общего размера требований кредиторов третьей очереди по основной сумме долга, а именно 97,01%. Судами данные обстоятельства были признаны достаточными для привлечения к субсидиарной ответственности.
По мнению ответчиков, объективной причиной банкротства послужило создание в июне 2015 г. акционером общества (департаментом) нового юридического лица с переводом на него значительной части активов и деятельности должника. ВС РФ данные доводы признаны заслуживающими внимания, и дело было направлено на новое рассмотрение
Стоит отметить, что причиной отмены судебных актов стали процессуальные нарушения: суды сослались на вынесенные в рамках арбитражного дела судебные акты как преюдициально значимые для рассматриваемого спора, от установления указанных обстоятельств и оценки представленных доказательств уклонились.
Анализ складывающейся судебной практики иллюстрирует, что в одних делах суды необоснованно освобождают ответчика от бремени опровержения презумпций доведения должника до банкротства, предъявляя высокий стандарт доказывания к арбитражным управляющим и кредиторам должника.
В других делах наблюдается, наоборот, преюдициальный уклон судов при привлечении к субсидиарной ответственности, который не предполагает распределение бремени доказывания между участниками спора с учетом их вовлеченности в рассматриваемые судом отношения, а представляет собой объективное вменение контролирующему лицу оснований привлечения к субсидиарной ответственности даже при наличии к тому обоснованных возражений.
Соответственно, усматривается противоречивое применение подходов в части распределения бремени доказывания.
Истребование документации во внебанкротных делах
На практике все чаще встречаются случаи обращения кредиторов с требованиями о привлечении контролирующих лиц к субсидиарной ответственности вне рамок дел о банкротстве, в том числе в случае исключения компании-должника из ЕГРЮЛ и невозможности возбуждения дела о банкротстве в отношении этого лица.
Однако доказывание оснований привлечения к субсидиарной ответственности в таких случаях имеет свои особенности. Так, предусмотренные Законом о банкротстве презумпции, упрощающие процесс доказывания для заявителя, не во всех случаях могут быть применимы. Возможность их применения зависит от того, на каком этапе было прекращено дело о банкротстве и была ли введена какая-либо процедура банкротства, приступил ли арбитражный управляющий к исполнению своих обязанностей.
Более того, возможности кредитора в получении информации о деятельности должника вне процедур банкротства ограничены. Кредитор, в отличие от арбитражного управляющего, не наделен правом направления запросов о предоставлении информации о деятельности должника. Значимая для анализа деятельности должника информация может относиться к числу конфиденциальной и быть защищена коммерческой, налоговой, банковской тайной, к которой у кредитора отсутствует доступ и возможность его получения.
В постановлении КС РФ от 07.02.2023 № 6-П сформированы следующие подходы относительно распределения бремени доказывания при привлечении к субсидиарной ответственности вне дел о банкротстве в случае исключения должника из ЕГРЮЛ при прекращении дела о банкротстве:
-
определена опровержимая презумпция недобросовестности контролирующих лиц в случае исключения общества из ЕГРЮЛ, если на момент исключения соответствующие исковые требования кредитора удовлетворены судом;
-
при рассмотрении данной категории спора также подлежит применению правило о переходе на ответчика бремени доказывания отсутствия оснований для привлечения его к субсидиарной ответственности, если кредитор с помощью косвенных доказательств убедительно обосновал невозможность погашения требований кредиторов вследствие действий (бездействия) ответчика;
-
при распределении бремени доказывания должно оцениваться процессуальное поведение как ответчика, так и кредитора на предмет соответствия стандарту добросовестного поведения.
При этом, как указывает КС РФ, добросовестность кредитора оценивается с точки зрения наличия или отсутствия у него доступа к сведениям и документации о хозяйственной деятельности должника. Так, кредитор не может безосновательно ссылаться на трудности в доказывании при наличии фактически полного доступа к данной информации в силу, например, аффилированности с ним, принадлежности заявителю государственно-властных полномочий, позволяющих получить указанную информацию в силу особого положения на рынке, и т.д.
Хотя КС РФ прямо и не указывает на это, следствием подобного недобросовестного поведения кредитора, который имеет доступ к сведениям о деятельности должника, но ссылается на их отсутствие, должно являться применение к таким кредиторам общих правил доказывания.
С учетом данной правовой позиции в одном из дел суд округа в рассматриваемом деле принял во внимание то, что уполномоченный орган и управление, обладая соответствующими государственно-властными полномочиями, являясь специальными субъектами, на постоянной основе профессионально участвующими в судебных разбирательствах, в том числе в делах о банкротстве, и имеющие необходимый штат профессиональных представителей (юристов), должны были узнать о наличии оснований для подачи заявления о привлечении ответчиков к субсидиарной ответственности после открытия процедуры конкурсного производства. При том что никаких препятствий к этому у них не имелось и о наличии таких препятствий названными лицами не заявлено (постановление Арбитражного суда Уральского округа от 09.06.2023 по делу № А60-48012/2018).
По требованиям иного кредитора судом не был признан пропущенным срок исковой давности ввиду того, что кредитор как физическое лицо, не являясь лицом, профессионально участвующим в делах о банкротстве, не имевший возможности контролировать процедуру выбора кандидатуры управляющего, объективно ограниченный в получении всей необходимой информации, в течение длительного времени пытался принять меры по получению от должника компенсации морального вреда, в том числе в рамках дела о банкротстве (изучал документы должника, самостоятельно оспорил сделки должника и др.). В то же время управляющий в отношении привлечения ответчиков к субсидиарной ответственности занимал пассивную позицию. С учетом изложенного суд пришел к выводу, что для обычного независимого кредитора — физического лица, был необходим определенный разумный срок, чтобы он мог узнать о наличии всей совокупности необходимых оснований для привлечения к субсидиарной ответственности и обосновать такие обстоятельства.
Таким образом, отсутствие доступа к информации о деятельности должника в некоторых случаях не только влияет непосредственно на распределение бремени доказывания, но и может учитываться судом при определении необходимого кредитору времени для сбора доказательств, подтверждающих наличие у привлекаемого лица контроля над должником и свидетельствующих о наличии основания для привлечения его к субсидиарной ответственности.
Недобросовестность контролирующего лица в процессе КС РФ усматривает при его отказе или уклонении от дачи пояснений (отзыва) о своих действиях (бездействии) при управлении должником, о причинах неисполнения обязательств перед кредитором и прекращения обществом хозяйственной деятельности (в том числе при неявке в суд) или при явной неполноте пояснений, при непредставлении доказательств правомерности своего поведения.
В случае добросовестного поведения кредитора обязанность доказать отсутствие оснований для привлечения к субсидиарной ответственности возлагается судом на лицо, привлекаемое к субсидиарной ответственности. Соответственно, для опровержения презумпции недобросовестности контролирующего лица при исключении должника из ЕГРЮЛ ответчику необходимо раскрыть перед судом доказательства, подтверждающие отсутствие причинно-следственной связи между его поведением и неисполнением обязательства.
Так, в одном из дел, установив наличие у должника права собственности на объект незавершенного строительства, за счет которого возможно было произвести погашение требований кредиторов, суды трех инстанций пришли к выводу о несоответствии действий руководителя стандартам добросовестного поведения и привлекли ответчика к субсидиарной ответственности по долгам кредитора (Определение ВС РФ от 06.03.2023 № 304-ЭС21-18637).
Однако ВС РФ не согласился с выводами судов нижестоящих инстанций. По мнению ВС РФ, позиция судов сводится к вменению субсидиарной ответственности участнику хозяйственного общества за сам факт того, что расчеты с кредиторами не были осуществлены до прекращения деятельности общества: истцом не приведены и судами не установлены обстоятельства, которые позволяли бы сделать вывод о том, что комитет утратил возможность получения денежных средств по обязательствам должника вследствие того, что контролирующее лицо общество действовало во вред кредитору.
Представляется, что доводы ВС РФ о вменении судами ответственности за сам факт неисполнения обязательств не соответствуют правовой позиции КС РФ, в соответствии с которой необращение в суд с заявлением о признании общества банкротом, нежелание контролирующих его лиц финансировать расходы по проведению банкротства, непринятие ими мер по воспрепятствованию его исключению из ЕГРЮЛ при наличии подтвержденных долгов общества перед кредиторами свидетельствуют о намеренном пренебрежении контролирующими общество лицами своими обязанностями, о попытке избежать рисков привлечения к субсидиарной ответственности в рамках дела о банкротстве, чем подрывается доверие участников оборота друг к другу, дестабилизируется гражданский оборот.
Соответственно, в рассматриваемом конкретном деле высшей судебной инстанцией не применена сформулированная КС РФ презумпция недобросовестности в виде исключения должника из ЕГРЮЛ при наличии подтвержденных долгов. Противоречивые подходы к доказыванию на уровне высших судебных инстанций приводят к правовой неопределенности и негативно влияют на защиту прав добросовестных кредиторов.
В другом деле суды не оказали содействие кредитору при доказывании оснований привлечения к субсидиарной ответственности, отказав в истребовании сведений о деятельности должника (Определение ВС РФ от 10.04.2023 № 305-ЭС22-16424).
ВС РФ, отменяя судебные акты об отказе в привлечении к субсидиарной ответственности, учел критерии добросовестности при оценке поведения кредитора и ответчика для целей распределения бремени доказывания: кредитор объективно не имел возможности представить документы, объясняющие как причины неисполнения обществом обязательств, принятых по договору поставки, так и мотивы прекращения им хозяйственной деятельности. В то же время ответчики, напротив, отзыв на заявление о привлечении к субсидиарной ответственности не представили, свой статус контролирующих лиц не оспорили, не раскрыли доказательства, отражающие реальное положение дел и действительный оборот в подконтрольном хозяйственном обществе.
***
По общему правилу обязанность доказывания какого-либо значимого для рассмотрения спора обстоятельства возлагается на одну сторону процесса, другая сторона вправе представить доказательства отсутствия юридического факта, о наличии которого утверждает истец. Однако это не освобождает истца от выполнения возложенной на него законом обязанности доказывания.
В таких спорах доказывать основания привлечения должны заявители, но в силу их невовлеченности в управление деятельностью должника к ним предъявляется пониженный стандарт доказывания. При выполнении этого стандарта бремя опровержения и обязанность доказать отсутствие оснований переходит на привлекаемое к ответственности лицо, к которому, наоборот, предъявляются высокие стандарты доказывания.
Соответственно, для правильного распределения бремени доказывания в таких спорах судам постоянно необходимо оценивать, достаточно ли доводов и доказательств заявителя для переложения бремени доказывания на ответчика. То есть от оценки судом доказательств зависит не только исход дела, но и процессуальные обязанности сторон.