ЦБ РФ опубликовал на своем сайте новый доклад о денежно-кредитной политике. В нем сказано, что рост ВВП России по итогам 2013 г. может составить около 2%, а не 2,5—3%, как обещал ранее глава Минэкономразвития Алексей Улюкаев. ЦБ считает, что нельзя откладывать полную модернизацию экономики, если стране нужен рост.
Центробанк в своем докладе доказывает, что в действующей экономической модели не работает азбучный способ стимулирования роста — смягчение монетарной политики в части снижения цены денег. Нет спроса на отечественную продукцию (при почти полной загрузке предприятий), зато сохраняется высокий риск инфляции. Но ЦБ не против использования второй части смягчения — увеличения бюджетных ассигнований. Эксперты банка отмечают в докладе, что «лимит бюджетных ассигнований на 2013 г. на строительство объектов капитального строительства, приобретение объектов недвижимости и реализацию крупных инвестпроектов был на 8,8% меньше, чем на 2012 г.»
Так ЦБ предлагает решать ранее описанную аналитиками ВШЭ задачу: «Любая попытка российских властей смягчить денежную политику — подарок спекулянтам и дополнительный ресурс для вывода капитала из страны; попытка ужесточения денежной политики — прямой путь к рецессии. Так что основной тактикой российских властей в этой ситуации становится принцип „не навредить“».
Банк России не считает монетарные факторы «основной причиной текущего замедления экономической активности», но и не умаляет их роли в стимулировании роста. Так что есть резон увеличить бюджетные ассигнования. Они не разгонят инфляцию и могут оказаться полезными, если будут контролироваться правительством в достаточной степени для того, чтобы не допускать мгновенного перетекания средств в офшоры или на оплату покупок недвижимости распределителям потоков. В ответе за эту эффективность будет уже не ЦБ, а правительство. Ассигнования и госинвестиции, может быть, способны дать процент-другой роста. Банк обещает еще пару процентов за счет покупательской активности населения.
Потенциально некоторый разгон экономики может на время приостановить наступление рецессии со всеми последствиями в виде снижения уровня жизни и доходов казны. Важно то, как и на какие именно проекты будет потрачено это время (и деньги). Если на организацию помпезных чемпионатов и тому подобные дорогостоящие проекты, то как поднимется ВВП, так сразу и схлопнется, лишь только деньги закончатся. Вопрос в том, куда усилия направлять. Первый зампред правительства Игорь Шувалов не перестает жаловаться, что деньги есть, а проектов нет. Так и есть, если искать проекты с очень быстрой окупаемостью. Но имеются и другие мнения по проектам, которые способны объединить вокруг себя экспертов самых разных убеждений.
Сегодня, кажется, никто сомневается, что нужна новая модель экономики. Прежняя была основана на быстром удорожании нефти, что позволило почти в 2,5 раза увеличить реальное потребление и обеспечило существенную долю в общем росте экономики за счет появления в стране десятков миллионов покупателей автомобилей и холодильников. Теперь наивно ожидать восстановления темпов роста цены нефти (кстати, себестоимость добычи ископаемых повышается, и будет повышаться по ряду причин).
Глава фонда «Центр стратегических разработок» Михаил Дмитриев навскидку назвал несколько источников роста по новой модели, против задействования которых вряд ли будут возражения.
Инфраструктура. По мнению Дмитриева, ее развитие потенциально может дать до 5% роста. Но нет длинных денег, пенсионных накоплений на это не хватит, так как требуется по скромным подсчетам 3 трлн долл. на ближайшие 25 лет. Ясно, что это могут быть преимущественно госинвестиции.
Еще М. Дмитриев говорит, к примеру, что газохимические предприятия требуют крупных долгосрочных инвестиций, без которых не обойтись, если мы не хотим мириться с ситуацией, когда доля нашей продукции в мире составляет менее 1%, хотя сырья производим 12%.
По мнению ряда экспертов, деньги на развитие таких отраслей можно и занимать. Сергей Алексашенко считает, что наращивание госдолга с текущих 10% ВВП вдвое за несколько лет не опасно, даже и укрепит российскую финансовую систему. Но и он, и многие другие экономисты знают, что на самом деле мешает найти деньги и направить их на очевидно нужные проекты — казнокрадство. Также известно, что это воровство стало почти неотъемлемой частью действующих базовых институтов, гарантом лояльности поставленных на кормление начальников. То есть для эффективных вложений нужны новые институты, коль старые, деликатно говоря, непригодны для новой модели роста.
По списку Дмитриева, кстати, ряд проектов почти и не требует госвливаний, больше требует решений по снятию известных барьеров для развития бизнеса и гарантий самого высокого уровня, что сажать не будут. Это относится, например, к строительству жилья. По исследованиям ЦСР, именно жилье, а не автомобиль и гаджеты, стало нынче главным приоритетом российского покупателя. Чтобы выйти на приемлемый уровень строительства хоть по метру нового жилья на гражданина в год, надо привлечь немалые бизнес-силы и частные инвестиции (в строительство они пойдут при гарантиях защиты, возведение жилья быстро окупается). Это можно сделать, но придется отбирать у некоторых местных владык изрядную долю полномочий в пользу неизведанной конкуренции, что опасно потерей влияния на местах, а тем и страшно. Еще М. Дмитриев приводит пример барьера по развитию ряда предприятий, когда придется «обидеть» таможню, чтобы, скажем, либерализовать ввоз комплектующих. Таможня у нас один из столпов бюджета. Тоже страшно. Иными словами, правила игры придется менять почти повсюду, где ни посмотри.
Не снимают страх перед неведомым доводы про то, что у нас производительность труда, к примеру, в ИТ-секторах, в розничной торговле, куда бюрократия ринулась с опозданием, уже часто на уровне не меньшем, а то и большем, чем в лучших американских компаниях. Еще меньше верится, что и в том же химпроме или машиностроении отыщутся толковые работники, если им помочь начать развиваться и зарабатывать на просторную квартиру, в которую понадобится новая мебель и так далее. Но тогда еще надо будет направлять громадные деньги в человеческий капитал — в здравоохранение и образование. Потому что новой модели роста потребуется больше сильных и умелых специалистов, чем нужно сейчас, когда почти все потребности в кадрах можно удовлетворять гастарбайтерами.