Виктор Бациев

Вынесенная в заголовок статьи фраза, которую с уморительным акцентом произносили карикатурные представители «русской мафии» в юридической дискуссии с персонажем Арнольда Шварценеггера, давно стала источником для бесчисленного количества анекдотов и мемов. Однако в каждой шутке содержится рациональная составляющая, которую мы попытаемся исследовать по материалам вполне реальных налоговых споров.

Много лет на самых высоких уровнях государственной власти под громкие и продолжительные аплодисменты звучит лозунг: «Хватит кошмарить бизнес!». Однако это оказалось столь увлекательным занятием, что предпринимательское сообщество как существовало, так и продолжает существовать в параллельном мире, похожем на фильм ужасов.

Все мы читали когда-то «Приключения Гулливера». Кто-то в детстве – как сказку. Кто-то в зрелом возрасте – как более глубокое в мировоззренческом смысле этого слова произведение. Если помните, есть в книге эпизод, который посвящен яростному спору между сторонниками разбивания вареного яйца с острой стороны и адептами тупостороннего начала завтрака. Свифт вкладывал в эту историю иронический смысл, но я постараюсь копнуть несколько глубже, чем классик мировой литературы.

В последнее время после ознакомления с актами КС РФ по «налоговым жалобам» граждан меня не покидают ощущения, сходные с теми, которые испытывала общественность в феврале 1861 г. Первая эйфория от Манифеста об отмене крепостного права прошла, текст внимательно прочитан, и оказалось, что все далеко не так прекрасно, как казалось на первый взгляд: землю не отдали, а вольные хлебопашцы (не слишком богатый слой населения) должны будут заплатить помещикам немалые деньги.

На протяжении длительного периода времени приходится говорить о нескольких проблемах налогового права, которые носят концептуальный характер и негативным образом влияют не только на правоприменительную практику, но и в целом на экономический климат страны. Одна из таких проблем — это принятое очень давно, устоявшееся, укоренившееся, но, на мой взгляд, в корне неверное законодательное решение: распространить обложение налогом на добавленную стоимость на сферу оборота имущественных прав.

Все ближе время, когда в ходе налоговых проверок и последующего рассмотрения споров в судах начнет применяться ст. 54.1 «Пределы осуществления прав по исчислению налоговой базы и (или) суммы налога, сбора, страховых взносов» НК РФ, о которой уже очень много сказано и написано, в том числе и автором этих строк. Однако, руководствуясь принципом «Предупрежден — значит вооружен», мы постараемся спрогнозировать развитие событий в практике налогового администрирования и экономического правосудия, опираясь на факты и мнения, прозвучавшие в профессиональной среде за истекший год.

В начале текущего года на рассмотрение арбитражного суда Хабаровского края поступил спор, в котором, как тектонические слои земной коры, столкнулись институты налогового, гражданского и банкротного права. О том, чем закончилось рассмотрение дела, и о возможных его последствиях для правоприменительной практики мы расскажем в итоговой части этого материала, но сначала несколько слов о сути вопроса.

Строго говоря, никакого. Но в шутке, вынесенной в залоговок сегодняшней колонки, имеется и рациональное зерно. Дело в том, что бессмертный обитатель дома по Бейкер-стрит допустил досадную ошибку, назвав дедуктивным свой прославленный метод. Немного покопавшись в памяти и энциклопедическом словаре, мы легко уличим мистера Холмса в его заблуждении. Итак, философия и логика выделяют два исследовательских метода. Это индукция (от лат. inductio — наведение), представляющая собой совокупность правил, позволяющих переходить от частного к общему, от знания отдельных фактов к знанию закона, лежащего в основе этих фактов. Индукция в приведенном значении противоположна дедукции (от лат. deductio — выведение) как методу получения единичного знания из общего. В науке дедуктивный метод представляет собой процесс выведения из исходных основных законов и гипотез по тем или иным правилам производных знаний. Он позволяет путем логических и математических преобразований получить множество следствий из относительно небольшого количества основных положений теории. Следовательно, по всем параметрам своим успехам на ниве борьбы с преступностью великий сыщик обязан именно индукции, поскольку всегда шел от наблюдений к воссозданию целостной картины преступления. «Но при чем здесь налоги?» — спросите вы.

То ли по роковому стечению обстоятельств, то ли по иным, не поддающимся логическому объяснению причинам, но при возникновении серьезных правоприменительных проблем в налоговой сфере высшие судебные инстанции приходят к парадоксальным или не вполне последовательным выводам, главным образом в тех спорах, которые касаются прав и обязанностей налогоплательщиков — физических лиц.

Мы не откроем Америки, сказав, что споры о наличии (или отсутствии) необоснованной налоговой выгоды часто оказываются привязаны к понятию искусственного дробления бизнеса. Ситуация, как правило, выглядит так: инспекция в ходе проверки обнаруживает группу взаимосвязанных субъектов малого предпринимательства, применяющих специальные налоговые режимы (УСН, ЕНВД), и делает вывод, что в совокупности они фактически представляют собой единый хозяйствующий субъект, управляемый из общего центра. «Основной» структуре в этом случае вменяются доходы, полученные за проверяемый период дочерними, зависимыми организациями или индивидуальными предпринимателями, со всеми вытекающими отсюда налоговыми и даже уголовно-правовыми последствиями. Это уже довольно распространенная практика, в большинстве случаев не сулящая ничего хорошего попавшему под подозрение в дроблении бизнеса налогоплательщику. Однако есть существенный нюанс, позволяющий эффективно защищаться от подобных претензий. О нем и пойдет речь далее.

Сегодня наша налоговая колонка посвящена крайне интересной теме, которая уже далеко не в первый раз отсылает нас к вопросу о различных подходах, которые демонстрируют налоговое и гражданское право применительно к одним и тем же ситуациям.

Тема, которая сегодня лежит в основе нашего аналитического материала, на первый взгляд предельно проста и не должна вызывать каких-либо трудностей с правовой точки зрения. Действительно, дарение — простейшая из конструкций гражданского права, описываемая едва ли не самой короткой главой ГК РФ, и с позиции предпринимательской деятельности интересная лишь прямо установленным запретом на дарение в отношениях между коммерческими организациями. Но, выражаясь языком поэзии, «О, сколько нам открытий чудных готовит просвещенья дух!» Попытаемся разобраться в сути проблемы, чтобы подобные открытия не стали казаться бизнесу особенно чудными в процессе налоговых проверок.

В первой части материала, опубликованного в «ЭЖ-Юристе» № 15, мы проанализировали сущностную конструкцию нормы и проиллюстрировали подходы арбитражных судов к применению п. 2 ст. 45 НК РФ в ситуациях хотя и не вполне однозначных, но тем не менее доступных для понимания с точки зрения адекватности выработанной правовой позиции экономическим реалиям. Однако в последнее время практика стала принимать и несколько причудливые очертания. О нескольких делах и довольно странных тенденциях мы поговорим ниже. Выпущенным из бутылки джинном стало дело ООО «Интеркрос Опт» (дело № А40-77894/15).

Положения ст. 45 НК РФ, о которых мы поведем речь (а интересует нас п. 2, который касается взыскания в судебном порядке налоговой недоимки с зависимых лиц налогоплательщика), служат ярким примером так называемой «спящей» нормы. Некоторое время она существовала в виде своеобразного балласта, который жаль сбросить, но не совсем понятно, как применять. Однако прекрасный принц все-таки добрался до пещеры с мирно почивающей красавицей и вернул ее к активной жизни. Как показывает практика, поступок этот был несколько опрометчивым и привел к далеко не столь счастливым последствиям, как это предусматривают классические литературные сюжеты. Разберемся почему.

Вынесенное в название статьи утверждение, на первый взгляд, выглядит ошибочным. Разве могут налоговые правоотношения породить гражданско-правовое требование одной стороны договора к другой? Требования о взыскании задолженности, убытков, пеней, процентов за пользование чужими денежными средствами, о понуждении к исполнению в натуре, о признании договора недействительным, о возврате исполненного — это все гражданско-правовые способы защиты, имеющие в своей основе нарушения, допущенные одной стороной сделки по отношению к другой. Причем здесь налоговое право?

Зададимся непростым вопросом: является ли должник в стадии конкурсного производства плательщиком налогов? Формальным ответом будет да, поскольку особенная часть НК РФ не содержит правил, исключавших бы организации, признанные банкротами, из числа плательщиков налогов. Да и сам Закон о банкротстве, оперируя такой категорией, как текущие обязательные платежи (платежи, обязанность по уплате которых возникает после возбуждения дела о банкротстве и удовлетворяемые до расчета с реестровыми кредиторами), не исключает из их числа требования об уплате налогов, исчисленных за периоды конкурсного производства.

Оценивать действия налогоплательщиков необходимо на основании понятных и сбалансированных правил, которые позволили бы однозначно определять, направлены ли их действия на уклонение от уплаты налогов или, напротив, являются законными, поскольку построение бизнеса и отношений с контрагентами в формах с меньшей налоговой нагрузкой не может быть оценено как противоправное.