Новый квартальный обзор судебной практики ВС РФ: важные выводы

В пункте 25 Обзора ВС РФ разъяснил, что зачет не может быть осуществлен, если по требованию лица, которое заявило о нем, пропущен срок исковой давности. В данном деле ВС РФ воспроизвел собственную позицию, отраженную в п. 18 постановления Пленума от 11.06.2020 № 6: в случаях, предусмотренных ст. 411 ГК РФ, зачет не влечет юридических последствий, на которые он был направлен, — например, если зачет противоречит условиям договора либо по активному требованию истек срок исковой давности. При истечении срока исковой давности по активному требованию должник по нему, получивший заявление о зачете, не обязан в ответ на него сообщать о пропуске срока исковой давности кредитору (п. 3 ст. 199 ГК РФ).

Отметим, что само по себе истечение срока исковой давности не влечет прекращения соответствующего обязательства, однако возможность получить принудительное исполнение на основании решения суда утрачивается. Лицо, которое пропустило срок исковой давности для судебной защиты своего права, не может использовать механизм зачета — односторонней интервентной сделки, навязывающей правовые последствия другой стороне. Именно на это и указал ВС РФ в п. 25 Обзора.

Суды не могут игнорировать возражения ответчика о том, что активное требование не существует, либо о том, что его размер не подтвержден необходимой совокупностью доказательств. Конкретно в этом случае были сомнения в существовании активного требования. Только лишь констатации выполнения стороной формального уведомления о зачете недостаточно для вывода о том, что зачет состоялся.

Также важен п. 29 Обзора, согласно которому отказ в регистрации перехода права собственности на земельный участок, находящийся в частной собственности, на основании п. 12 ст. 85 ЗК РФ является незаконным. Зарегистрированное право можно оспорить исключительно через суд. Пока в ЕГРН в установленном законом порядке не внесена иная запись, правообладателем считается лицо, указанное в реестре (п. 6 ст. 8.1 ГК РФ).

Из этого следует, что Росреестр и другие госорганы не вправе ставить под сомнение зарегистрированное право собственности, если оно отражено в ЕГРН. Даже мнение Росреестра о невозможности нахождения участка в частной собственности не имеет юридического значения, если право возникло в результате цепочки неоспоренных сделок.

Таким образом, если орган публичной власти полагает, что право частной собственности на имущество возникло на основании ничтожных сделок, он не может на таком основании отказывать в регистрационных действиях в отношении спорного объекта, пока это право не оспорено в судебном порядке.

В пункте 34 Обзора ВС РФ подтвердил уже устоявшийся подход — государственный арбитражный суд не вправе пересматривать по существу решение третейского суда.

Согласно п. 2 ч. 4 ст. 239 АПК РФ арбитражный суд отказывает в выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда, если установит, что приведение в исполнение решения третейского суда противоречит публичному порядку Российской Федерации. При этом одним из элементов публичного порядка является принцип соразмерности гражданско-правовой ответственности, предполагающий восстановление нарушенного права, но не обогащение. Следовательно, арбитражный суд, установив признаки явной несоразмерности неустойки, вправе отказать в выдаче исполнительного листа.

В рассматриваемом деле ВС РФ рассмотрел спор заказчика и подрядчика. Заказчик отмечал, что доводы подрядчика о несоразмерности неустойки уже были исследованы третейским судом и отклонены с надлежащей мотивировкой. Доказательства обратного в материалы третейского производства представлены не были. Однако арбитражные суды при рассмотрении заявления о выдаче исполнительного листа ошибочно при­шли к противоположным выводам, не обосновав, какие именно договорные условия о взимании неустойки (в том числе ее размер) являются несправедливыми и противоречащими публичному порядку.

ВС РФ отметил, что арбитражные суды не приняли во внимание, что договор подряда был заключен в рамках закупки и направлен на обеспечение публичных нужд. Подрядчику было заранее известно об условиях применимой неустойки. Более того, установленный размер неустойки является типовым для подобных правоотношений, что подтверждается судебной практикой. Следовательно, в рассматриваемом случае неустойка в первую очередь исполняла стимулирующую функцию и не была направлена на получение заказчиком необоснованной материальной выгоды.

Третейский суд оценил размер неустойки с учетом положений ст. 333 ГК РФ и, вопреки выводам арбитражных судов, установил баланс между применяемой к нарушителю мерой ответственности и оценкой действительного размера ущерба, возникшего в результате правонарушения подрядчика.

В пункте 20 Обзора ВС РФ разъяснил, что наступление последствий введения первой процедуры банкротства в виде запрета на начисление процентов и иных платежей не исключает индексацию сумм, начисленных по неисполненному судебному решению за период, предшествующий банкротству.

Суды трех инстанций отказали кредитору в удовлетворении его требования об индексации сумм за неисполнение судебного решения о взыскании неосновательного обогащения, вынесенного судом общей юрисдикции. Они ссылались на положения ст. 213.11 Закона о банкротстве, устанавливающей, что с момента введения первой процедуры банк­ротства прекращается начисление процентов и иных платежей (в том числе индексации) по всем обязательствам гражданина.

ВС РФ указал, что суды ошибочно применили положения о последствиях введения первой процедуры банкротства к индексации по обязательствам, возникшим до ее введения. Хотя законом и предусмотрено прекращение начисления платежей, речь идет непосредственно о периоде после введения первой процедуры. Суды лишили кредитора возможности защиты законного интереса, вызванного нарушением его права на индексацию взысканных в его пользу денежных сумм.

ВС РФ акцентировал внимание на временном критерии возникновения права требования. В случае, если требование (в данном случае период неисполнения) возникло до введения первой процедуры банкротства, индексация обязательств должна учитываться за весь период до банкротства и включаться в реестр требований кредитор в полном объеме.

Практические последствия решения для:

• судов. Им необходимо исследовать периоды возникновения права требования, неисполнения решения суда о его присуждении, а также момент введения первой процедуры в деле о банкротстве. Суды должны обеспечить кредиторам право на защиту их прав на индексацию денежных сумм по нарушенным обязательствам, возникшим до банкротства, в полном объеме;

• финансовых управляющих. При подготовке реестра требований кредиторов управляющим необходимо учитывать как основной долг, так и индексированную сумму платежей, начисленных должнику за неисполнение им решения суда за весь период до введения первой процедуры банкротства;

• кредиторов. Определение позволяет кредиторам активно защищать свои права путем обращения за индексацией денежных сумм по неисполненному обязательству и их последующего включения в реестр требований кредиторов;

• недобросовестных должников. Недобросовестные должники лишаются возможности избежать ответственности за нарушение ими обязательства по уплате кредиторам взысканных денежных сумм, воспользовавшись процедурой банкротства.

На мой взгляд, к одним из наиболее интересных относятся п. 31, 32 Обзора, касающиеся налоговых вопросов. Пожалуй, одно из самых широко обсуждавшихся в последнее время дел в налоговой сфере — спор о возможности зачета уплаченного самозанятыми гражданами налога (НПД) в счет НДФЛ, который взыскивается с ИП или организации после переквалификации их отношений с такими самозанятыми в трудовые.

Рассматривая дело № 309-ЭС24-20306 СКЭС ВС РФ пришла к выводу, что в таких случаях возникающая у работников переплата налога не может быть произвольно зачтена в счет уплаты НДФЛ в отсутствие соответствующего волеизъявления плательщика НПД, что не исключает права налогоплательщиков в добровольном порядке распорядиться данной суммой в счет исполнения соответствующих обязательств налогового агента.

Соответственно, не защищает ИП или организацию факт уплаты их работниками НПД и от штрафа по ст. 123 НК РФ за неудержание и неперечисление НДФЛ в бюджет.

Позиция для бизнеса, конечно, неблагоприятная, но ожидаемая. В том числе СКЭС ВС РФ обосновала в своем определении отличие таких ситуаций от консолидации налогов, которая должна производиться налоговым органом при выявлении незаконного дробления бизнеса (определения № 307-ЭС21-17713, № 301-ЭС22-4481). По мнению ВС РФ, в данном случае нельзя моделировать ситуацию, как если бы проверяемый налогоплательщик уплачивал налог в бюджет за подконтрольных ему лиц. Налоговый агент не может распоряжаться по своему усмотрению денежными средствами, выплаченными в качестве дохода (заработной платы) физическому лицу — работнику, как это возможно налогоплательщиками, умышленно и совместно перечислявшими друг другу денежные средства в схеме «дробления бизнеса».

В пункте 31 Обзора ВС РФ рассмотрел вопрос изъятия из-под налогообложения доходов в виде субсидий, направленных на компенсацию ущерба, причиненного вследствие незаконного изъятия транспортных средств и грузов на территориях недружественных иностранных государств.

Еще много лет назад Президиум ВАС РФ в постановлении от 23.06.2009 № 2019/09 отметил, что нельзя облагать налогом на прибыль компенсации от государства при изъятии земельных участков для государственных нужд. Взимание налога на прибыль с суммы возмещения нарушало бы принцип полного возмещения, определенный законодателем для таких случаев.

Аналогичную позицию обоснованно заняла СКЭС ВС РФ и в этом случае (хотя речь шла в этот раз о налоге при упрощенке):

• в данном случае между министерством и обществом-налогоплательщиком было заключено соглашение, по условиям которого заявителю из федерального бюджета в целях компенсации причиненного ущерба предоставлена субсидия в размере 34 млн руб., рассчитанная исходя из стоимости похищенного транспорта и перевозимого груза;

• действующее налоговое регулирование как в отношении налогообложения средств целевого финансирования, так и в отношении налогообложения сумм возмещения убытков или ущерба предполагает необходимость определения налогоплательщиком финансового результата с учетом реально полученной экономической выгоды;

• поэтому выплата субсидии (в том числе при применении упрощенцем объекта налогообложения «доходы») не может влечь для такого налогоплательщика возникновение внереализационного дохода в результате получения субсидии в целях возмещения причиненного ущерба;

• иной правовой подход привел бы в рассматриваемом случае к изъятию в бюджет части средств субсидии, предоставленной в пределах, не превышающих причиненный ущерб, то есть по существу к обложению налогом, уплачиваемым в связи с применением УСН, убытков налогоплательщика, что не только не соответствует целям предоставления субсидии, но и противоречит общему смыслу налогообложения доходов.

Судебный акт ВС РФ из п. 34 Обзора невозможно рассматривать в отрыве от Постановления Президиума ВАС РФ по делу № А40-57217/12-56-534. Двенадцать лет назад ВАС РФ высказал позицию о том, что (1) соразмерность ответственности, в том числе и неустойки, является частью публичного порядка и (2) исследование вопроса соответствия взысканной решением третейского суда неустойки публичному порядку и ее оценка на предмет соразмерности находятся в компетенции арбитражного суда. ВАС РФ оставил в силе судебные акты, которыми в выдаче исполнительного листа было отказано, то есть занял, по нашему мнению, контрарбитражный подход.

В Определении № 304-ЭС24-24514, при схожей фабуле, ВС РФ аналогичные судебные акты (отказ в выдаче исполнительного листа) отменил, указав на недопустимость пересмотра государственными судами решений третейских судов. Однако выбранный ВС РФ подход, как бы это ни казалось исходя из резолютивной части, нельзя назвать полностью проарбитражным.

Да, в итоге акты нижестоящих судов были отменены, однако какого-либо пересмотра вышеупомянутой позиции ВАС РФ 2013 г., к сожалению, не произошло.

Так, ВС РФ прямо сослался на дело № А40-57217/12-56-534 и подтвердил, что соразмерность неустойки является частью публичного порядка. Более того, кассируя судебные акты на том основании, что неустойка, на самом деле, вполне себе соразмерна нарушению и вообще является стандартной (0,1% от цены договора), ВС РФ буквально сделал ровно то же самое, за что он отменил нижестоящие акты, а именно — стал обсуждать размер неустойки и её соразмерность, то есть дал правовую оценку спорным материально-правовым отношениям.

Таким образом, ВС РФ продолжил придерживаться компромиссного подхода, когда напрямую высказался о допустимости пересмотра государственными судами решений третейских судов не позволяют нормы закона, а высказаться в поддержку проарбитражного подхода не позволяет, видимо, сложившийся за последние полтора десятилетия общий тренд на «огосударствление» третейских судов.

Вот и получается, что в определении, приведенном в п. 34 Обзора, сторонники и проарбитражного подхода, и контрарбитражного подхода найдут опору для своих суждений, ведь сформулированная ВС РФ идея о недопустимости пересмотра государственными судами решений третейских судов базируется на исследовании ВС РФ фактических обстоятельств дела и их оценке, и причиной для отмены судебных актов в конечном итоге стал не тот факт, что нижестоящие суды приступили к переоценке выводов третейских судов, а мнение ВС РФ о том, что в рамках такой переоценки они пришли к неправильным выводам.