Банкротство не всегда исключает продолжение коммерческой деятельности должника. Однако не противоречит ли сущность банкротства сути получения прибыли? На этот вопрос и попытался ответить ВС РФ в Определении от 14.11.2022 № 307-ЭС17-10793 (26—28). Также в рамках анализа этого дела рассмотрим пределы ответственности арбитражного управляющего и солидарной ответственности сторон сделки.
В банкротных делах конкурсный управляющий всегда сталкивается с необходимостью формирования конкурсной массы, в том числе за счет имущества должника. При этом вопрос использования такого имущества всегда неоднозначный, при его решении необходимо исходить из необходимости минимизации убытков.
Так, если имущество будет простаивать — это одни убытки, а если будет использоваться, то и убытки в зависимости от ситуации могут быть меньше или больше. И здесь важно соотносить расходы на использование имущества и расходы на обеспечение его сохранности и прибыли, которую оно приносит, так как обеспечение сохранности имущества является основополагающей обязанностью арбитражного управляющего (Определение ВС РФ от 31.03.2022 № 306-ЭС21-26620 по делу № А57-31103/2020).
В одном из дел ВС РФ исследовал ситуацию, когда собрание кредиторов общества-банкрота приняло решение о продолжении хозяйственной деятельности должника (Определение ВС РФ от 14.11.2022 № 307-ЭС17-10793 (26—28) по делу № А56-45590/2015).
В связи с этим должник как исполнитель и заказчик заключили договор, в соответствии с которым общество обязалось на собственных производственных мощностях оказывать комплексные услуги по переработке (процессингу) давальческого сырья заказчика. Решение собрания кредиторов должника одобрило договор и сопутствующие ему сделки.
Полагая, что посредством использования процессинговой схемы хозяйственных правоотношений группа лиц, контролировавших процесс банкротства общества, включающая конкурсного управляющего, причинила должнику и его кредиторам убытки, налоговая служба обратилась в суд с заявлением об их взыскании с данных лиц в солидарном порядке.
Суды первой и апелляционной инстанций поддержали позицию ответчика об отсутствии убытков на стороне должника и его кредиторов, а также о том, что привлекаемые к ответственности не являются лицами, контролирующими должника.
Однако суд кассационной инстанции опроверг выводы судов об отсутствии факта причинения убытков, отменив судебные акты нижестоящих судов в части отказа во взыскании убытков с конкурсного управляющего, и направил обособленный спор на новое рассмотрение. Обе стороны спора не были довольны постановлением суда первой кассационной инстанции и направили соответствующие жалобы в ВС РФ.
ВС РФ отменил все судебные акты и отправил спор на новое рассмотрение. При этом суд указал перечень обстоятельств, которые суду надлежит исследовать в такой ситуации, и дал разъяснения о возможности привлечения кредиторов к ответственности.
Добросовестность заключения сделки с банкротом зависит от цели самой сделки
При рассмотрении дела ВС РФ обратил внимание, что одним из доводов истца было создание ответчиками бизнес-модели с характерными признаками функционирования «центра прибыли» и «центра убытков», предусматривающей использование предприятия должника в ходе конкурсного производства как «центра убытков».
Доводы заявителя сводились к тому, что деятельность по изготовлению продукции на производственной базе общества достаточно прибыльна и ранее должник сам осуществлял весь цикл: закупку сырья, его переработку и сбыт готовой продукции. Однако схема правоотношений, при которой обществу не только не доставалась прибыль от его производственной деятельности, но напротив, оно продолжало накапливать убытки, построена не одним конкурсным управляющим, а согласованными действиями группы лиц. Ввиду этого ВС РФ указал, что для формирования объективной оценки доводов каждой стороны нижестоящим судам нужно исследовать необходимость работы предприятия-должника по процессинговой схеме, экономическую обоснованность цены процессинговых услуг, раскрыть роль каждого из участников схемы, установить, носят ли действия лиц групповой характер причинения вреда.
Следует отметить, что ранее ВС РФ уже высказал свою позицию относительно подобной ситуации в Определении от 25.09.2020 № 310-ЭС20-6760 по делу № А14-7544/2014, указав, что если в ходе производственной деятельности предприятия-банкрота его выручка значительно ниже той, на которую оно вправе было бы рассчитывать в рамках рыночных отношений, то с точки зрения законодательства о банкротстве такая деятельность приобретает недобросовестный характер в момент, когда она начинает приносить вред кредиторам, то есть когда поступления в имущественную массу должника становятся ниже его кредиторской нагрузки.
На основании изложенного ВС РФ пришел к выводу, что такую деятельность нельзя признать добросовестной, поскольку она причиняет вред независимым кредиторам и создает для корпоративной группы необоснованные преимущества, которых у любого другого независимого участника соответствующего рынка, находящегося в похожих условиях, не было бы.
Помимо этого, в рамках другого спора ВС РФ указал, что судам необходимо исследовать всю совокупность взаимоотношений сторон, участвующих в исполнении договора, и определить, были бы погашены требования кредиторов, если бы названный договор не был заключен, а должник сам закупал сырье, производил и реализовывал готовую продукцию. Соответственно, надо установить сумму всех затрат и разумную норму прибыли за выполнение работ, размер выручки ответчика от реализации продукции. А также следует определить, имеется ли существенная диспропорция между затратами ответчиков на исполнение договора и его доходами (Определение ВС РФ от 18.08.2022 № 308-ЭС18-23771 (11, 12, 13) по делу № А63-6407/2018).
Таким образом, если вернуться к нашему делу, с учетом изложенного, существует вероятность того, что при повторном рассмотрении спора возможно установление судом факта причинения убытков обществу в отсутствие доказательств экономического обоснования такой схемы производства.
При этом, как отметил ВС РФ в рассматриваемом нами определении, для привлечения виновных лиц к ответственности достаточно руководствоваться общими положениями законодательства о возмещении вреда (ст. 15 и 1080 ГК РФ), объяснив это тем, что истец требовал взыскать убытки с лиц, совместно их причинивших, уже в период конкурсного производства, а не до возбуждения дела о банкротстве, соответственно, в данном случае не требуется применение специальных положений Закона о банкротстве об ответственности контролирующих должника лиц.
Исходя из этого, полагаем, что сторонам спора при отстаивании своей позиции в таких обстоятельствах необходимо сделать акцент на рациональности использования конкурсной массы должника данным способом, а также на том, насколько целесообразно было участие других лиц в продолжении производственной деятельности должника.
Несет ли арбитражный управляющий ответственность за рентабельность?
Другим выводом, заслуживающим внимания, стал вывод суда о том, что «если принято решение о продолжении производственной деятельности должника-банкрота, то разумный и добросовестный конкурсный управляющий должен предпринять меры для получения максимальной прибыли для пополнения конкурсной массы должника-банкрота (по крайней мере такой прибыли, которая покрывала бы затраты должника на себестоимость выпускаемой продукции и не позволяла бы ему продолжать наращивать долги)».
Между тем данный вывод ВС РФ, по сути, возлагает на конкурсного управляющего всю ответственность за решение (возможно, принятое не им) о продолжении производственной деятельности и предпринимательский риск, где очень размыта граница оценки разумности и добросовестности его действий.
Арбитражный управляющий — это профессиональный участник антикризисных отношений, наделенный Законом о банкротстве компетенцией по оперативному руководству процедурой банкротства, он обязан действовать добросовестно и разумно в интересах должника и его кредиторов и принимать такие управленческие решения, которые с максимальной эффективностью будут способствовать достижению цели банкротного процесса — формирования конкурсной массы в полном объеме и проведения расчетов со всеми кредиторами (Определение ВС РФ от 12.09.2016 № 306-ЭС16-4837 по делу № А65-17333/2014).
Между тем именно одна из ключевых обязанностей арбитражного управляющего — добросовестность действий в ходе проведения процедуры банкротства — судами исследована не была.
Стоит напомнить, что ВС РФ уже говорил, что, «действуя разумно и добросовестно в интересах должника и кредиторов, конкурсный управляющий в силу имеющихся у него полномочий и компетенции должен определить стратегию конкурсного производства в отношении должника, в том числе целесообразность дальнейшего функционирования хозяйствующего субъекта» (Определение ВС РФ от 29.08.2016 № 307-ЭС14-8417; Обзор судебной практики ВС РФ № 3 (2016)).
Однако судом не были указаны факторы, имеющие ключевое значение для принятия конкурсным управляющим решения, например необходимость оперативного принятия решения по использованию имущества (особенно если оно имеет социальное значение, как в рассматриваемом случае).
При этом следует упомянуть «правило защиты делового решения» (business judgement rule), согласно которому контролирующее должника лицо не подлежит привлечению к субсидиарной ответственности в случае, когда его действия (бездействие), повлекшие негативные последствия на стороне должника, не выходили за пределы обычного делового риска и не были направлены на нарушение прав и законных интересов гражданско-правового сообщества, объединяющего всех кредиторов.
В российском правопорядке оно сформулировано в п. 18 постановления Пленума ВС РФ от 21.12.2017 № 53 «О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве».
При этом в различных обстоятельствах, возникающих в коммерческой деятельности, сложно оценить, насколько его действия не выходили за пределы обычного делового риска и не были направлены на нарушение прав и законных интересов кредиторов. Чтобы доказать свою невиновность, конкурсному управляющему предстоит убедить суд, что он предпринял все необходимые усилия для сбора, анализа и минимизации рисков, его действия были направлены на стабилизацию и улучшение экономического положения компании, хозяйственные операции соответствуют рыночным условиям и т.п. При этом конкурсному управляющему будет достаточно сложно доказать добросовестность своих действий. На наш взгляд, в процедуре банкротства цель деятельности общества в виде получения прибыли трансформируется в цель максимального удовлетворения требований кредиторов на принципах пропорциональности и очередности.
Нередко судами признается обоснованным ведение должником производственной деятельности, если она способствует минимизации расходов конкурсного производства, в частности, путем использования средств, полученных от производственной деятельности (постановление ФАС Дальневосточного округа от 24.09.2012 № Ф03-4338/2012 по делу № А24-5632/2007).
«Это не я, меня заставили!»
Также в указанном выводе ВС РФ остался еще открытым вопрос: а кем именно должно приниматься решение о продолжении производственной деятельности должника? Судом, кредиторами или конкурсным управляющим? Кто несет ответственность за принятое решение?
А как быть, если кредиторы, в нашем случае мажоритарные, настаивают на заключении конкурсным управляющим от имени должника убыточной для него сделки? В пункте 7 постановления Пленума ВАС РФ от 30.07.2013 № 62 «О некоторых вопросах возмещения убытков лицами, входящими в состав органов юридического лица» говорится, что факт одобрения решением коллегиальных органов юридического лица действий директора, повлекших для юридического лица негативные последствия, не является основанием для отказа в удовлетворении требования о взыскании с директора убытков, так как он несет самостоятельную обязанность действовать в интересах юридического лица добросовестно и разумно (п. 3 ст. 53 ГК РФ).
Справедливо ли, что ответственность за причинение убытков юридическому лицу в такой ситуации возлагается на конкурсного управляющего?
Соответственно, дабы избежать ненужных проблем, конкурсный управляющий в таком случае имеет полное право не исполнять решение собрания кредиторов, если полагает, что данное действие не только не принесет ожидаемых результатов, но может и усугубить положение.
Также в соответствии со ст. 60 Закона о банкротстве конкурсный управляющий вправе обратиться в суд за разрешением разногласий с кредиторами.
Кто же виноват?
В своем обращении заявители утверждали, что убытки причинены лицами, контролирующими банкротство должника, входившими в одну группу, совместно участвовавшими в схеме получения и распределения прибыли и извлекающими выгоду из своих совместных противоправных действий.
На что ВС РФ пояснил, что отсутствие корпоративных связей между потерпевшим и причинителями вреда также не может быть основанием для освобождения последних от взыскания убытков. «При доказанности совместного причинения вреда конкурсным управляющим и иными лицами ответственность несет вся группа причинителей вреда солидарно. Иной подход делает безрисковой и оставляет безнаказанной противоправную деятельность лиц, участвовавших в подобной схеме правоотношений и аккумулирующих на себя всю полученную от нее прибыль».
Также суд отметил, что вывод о наличии согласованной воли лиц в совместном причинении вреда может быть сделан на основании совокупности согласующихся между собой косвенных доказательств.
Рассмотрим данный вывод несколько подробнее.
По общему правилу, если несколько лиц действовали совместно, ответственность за причиненный вред они несут солидарно (абз. 1 ст. 1080 ГК РФ). На практике для определения квалификации действий причинителей вреда как совместных суды обращаются к п. 9 постановления Пленума ВС РФ от 30.11.2017 № 49 «О некоторых вопросах применения законодательства о возмещении вреда, причиненного окружающей среде», согласно которому могут быть учтены согласованность, скоординированность и направленность этих действий на реализацию общего для всех намерения, то есть может быть принято во внимание соучастие в любой форме, в том числе соисполнительство, пособничество и т.д.
Однако мы видим, что в сложившейся ситуации права одних кредиторов ущемляются по отношению к другим кредиторам, которые действуют недобросовестно, используя имущество должника для своей выгоды. Возникает дисбаланс равноправия кредиторов. Но при всем этом судами не поднимался вопрос о добросовестности поведения ответчиков. Кроме того, полагаем, что возможно применить по аналогии п. 3 постановления Пленума ВС РФ от 21.12.2017 № 53 «О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве», в котором ВС РФ отметил, что осуществление фактического контроля над должником возможно вне зависимости от наличия (отсутствия) формально-юридических признаков аффилированности. В таком случае необходимо устанавливать степень вовлеченности лица, привлекаемого к ответственности, в процесс управления должником, проверяя, насколько значительным было его влияние на принятие существенных деловых решений относительно деятельности должника.
Таким образом, учитывая данные правовые нормы, в случае доказанного совместного причинения вреда должнику полагаем, что заявление истца о взыскании убытков с ответчиков в солидарном порядке будет являться обоснованным.