Своей оценкой нововведений, внесенных так называемым «антиотмывочным» Законом № 134-ФЗ, с «ЭЖ» поделился ведущий юрист юридической компании «Пепеляев Групп» Петр Попов.
Итак, Президент РФ подписал Федеральный закон от 28.06.2013 № 134-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в части противодействия незаконным финансовым операциям», который вызвал очень много дискуссий еще на стадии законопроекта.
На стадии второго чтения законопроект был существенно доработан. Например, из законопроекта исчезла одна из самых одиозных поправок: невостребованные остатки по счетам юридических лиц, которым банк закрывает счета из-за подозрений в противоправных операциях, будут направляться не в депозит нотариуса по месту нахождения банка, как предполагалось изначально, а на счет в Банке России.
Фактический и юридический адрес организации должны стать одинаковыми
В наибольшей степени повлияют на имущественный оборот, скорее всего, поправки о повышении достоверности государственного реестра юридических лиц. Появляются новые основания отказа в регистрации, прежде всего, связанные с представлением ложных сведений об учредителях и руководителях, а также о месте нахождения юридического лица.
Также юридические лица обязаны будут возмещать убытки лицам, в отношениях с юридическим лицом полагавшимся на данные государственного реестра, при условии, что такие третьи лица действовали добросовестно (не имели оснований сомневаться в данных реестра), а сам реестр не был искажен противоправными действиями, не зависящими от юридического лица.
Хотя сейчас практика деятельности юридических лиц по иному месту нахождения («фактический адрес»), чем указано в государственном реестре («юридический адрес»), достаточно распространена, вряд ли можно настаивать на сохранении этой практики. Для действенной правовой защиты и надлежащего исполнения законных обязанностей требуется, чтобы юридические лица в действительности, а не декларативно, отвечали по долгам, а для этого нужно хотя бы обеспечить возможность с ними связаться. Такие меры хотя и могут усложнить деловую практику, но тем не менее необходимы.
Есть некоторые сомнения по поводу текста отдельных поправок: неясно, почему любые возражения граждан против включения о них данных в государственный реестр нужно считать основанием для отказа в государственной регистрации. Возможно, что такое основание будет использоваться для отказа от исполнения договоров, связанных с корпоративными правами. Однако общая направленность поправок положительна.
Изменения в НК РФ стали гуманнее
Существенно смягчены статьи, посвященные налоговому администрированию. Как в первоначальном виде, так и после доработки закон касается в основном различных деловых просчетов и учетных ошибок. «Серые» операции, против которых направлен закон, к сожалению, усложнятся не сильно. Однако важно, что доработанные поправки относительно сбалансированы и не должны сильно усложнить работу законопослушным налогоплательщикам.
Учитывая общее ужесточение требований к достоверности места нахождения юридического лица («юридический адрес»), налоговые органы будут высылать почтовые отправления организациям по их месту нахождения согласно Единому государственному реестру юридических лиц. Сообщение будет считаться доставленным по этому месту нахождения. Иной адрес смогут указать лишь граждане (в том числе предприниматели).
Изначальная редакция законопроекта предусматривала приостановление операций по счетам, если не получено сообщение по обычной почте, но вверять почте платежный оборот в итоге пока не стали.
Налогоплательщик, который обязан сдавать отчетность в электронном виде, будет обязан принимать в электронном виде сообщения от налоговых органов, иначе будут приостанавливаться операции по его счетам.
Налоговые органы будут вправе вне налоговых проверок истребовать у сторон операций и третьих лиц не только сведения, но и документы о конкретных операциях, что, возможно, позволит налоговым органам лучше отбирать налогоплательщиков для назначения выездных проверок и готовиться к проведению проверок заранее. Однако такой порядок истребования документов вне проверок может стать «альтернативной проверкой», которая не ограничена процедурными рамками закона.
Среди немногих мер противодействия «серым» практикам ухода от налогов, которые предусмотрены законопроектом и могут оздоровить имущественный оборот, — передача данных о признаках налоговых правонарушений от Росфинмониторинга и органов, осуществляющих оперативно-разыскную деятельность, в налоговые органы.
Кроме того, налоговые органы получат полномочие взыскивать налоговую задолженность с взаимозависимых лиц, в пользу которых были выведены активы налогоплательщика для сокрытия от взыскания по налоговым долгам. Однако неясно, как быть, если активы выводились не для сокрытия от налогообложения, а для ухода от всех долгов, то есть при преднамеренном банкротстве: по-видимому, тогда должна действовать уже уголовно-процессуальная процедура вкупе с общими процедурами несостоятельности, взыскание одних лишь налоговых долгов нарушит права остальных кредиторов.
Поправки, вносимые принятым законом в таможенное законодательство, можно считать началом провозглашенной деофшоризации. Участие офшорных корпоративных образований в операциях станет для таможенных органов основанием отказывать в упрощенных таможенные процедурах и присваивать операциям высокую степень риска нарушения таможенного законодательства. Можно предположить, что схожие правила будут закрепляться далее в иных отраслях законодательства.
Поправки о валютных операциях оставляют желать лучшего
К сожалению, весьма формальный подход был занят законодателем по вопросу изобличения противоправных валютных операций.
Действующее валютное законодательство не устанавливает каких-либо запретов или ограничений операций движения капитала. Поэтому сейчас смысл валютного контроля, который осуществляется в основном банками, — это не защита платежного баланса и национальной валюты, а противодействие оплате «серого» импорта, выводу за границу денежных средств от взыскания долгов, выводу за границу противоправных доходов, приданию таким платежам вида обычных внешнеторговых сделок, которые «почему-то не исполняются» иностранной стороной. Документы, представляемые для платежа, при таком прикрытии заведомо ложны. По сути указанные деяния являются способом отмывания денег или сокрытия от взыскания по долгам в сфере трансграничных платежей.
Поправки устанавливают уголовную ответственность за использование заведомо подложных документов при совершении валютных операций (новая ст. 193.1 УК РФ). Однако закон не требует доказывать противоправную цель прикрытия. Поэтому под действие поправок подпадают деяния с совершенно разной степенью общественной опасности: посягательства, совершенные с целью прикрыть преступление (уклонение от уплаты таможенных платежей, получение взятки и т.п.), сокрытие имущества от взыскания по долгам и, например, ложное указание назначения платежа вопреки сути операции, но без цели причинения какого-либо ущерба.
Тем более спорно сохранение уголовной ответственности за нарушение обязанности резидента обеспечить поступление выручки и возврат предоплаты, которые не покрыты встречным предоставлением во внешнеторговой сделке (ст. 19 Федерального закона «О валютном регулировании и валютном контроле»). Такое нарушение заслуживает уголовно-правовой санкции, если и только если установлена его связь с целями оплаты «серого» импорта, прикрытия вывода активов от взыскания по долгам или вывода незаконных доходов. Такую цель может быть сложно доказать, но даже сознательно допущенный невозврат внешнеторговой выручки нельзя равнять по общественной опасности с валютной операцией, прикрывающей преступление.
Таким образом, закон о противодействии незаконным финансовым операциям стал в окончательной редакции значительно более сбалансированным, чем изначально внесенный текст, но тем не менее в некоторых вопросах остался неоднозначным.