Андрей Егоров

Законодательство о банкротстве устанавливает систему оспаривания сделок по банкротным основаниям, которую нельзя признать в полной мере ясной и непротиворечивой. В частности, в ст. 61.3 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (далее — Закон о банкротстве) вводится несколько условий оспаривания сделок, для одних из которых имеет значение недобросовестность контрагента (абз. 1, 4 и 5 п. 1), для других (абз. 2 и 3 п. 1) — не имеет, то есть могут быть оспорены сделки даже с добросовестным контрагентом. Для случаев, упомянутых по-следними, принципиально важно, что при совершении сделок тех видов, о которых идет речь в этих абзацах (установление обеспечения по ранее возникшим долгам и изменение очередности требований), в пределах шести месяцев до возбуждения дела о банкротстве эти сделки оспариваются автоматически, без проверки недобросовестности контрагентов.

На конференции Исследовательского центра частного права 31 октября 2018 г. я сделал доклад на тему того, как соотносятся между собой требования к причинителю вреда и к страховщику, если ответственность причинителя застрахована им в обязательном или добровольном порядке. И выяснил при подготовке, что подавляющее большинство юридического населения России неправильно читают ст. 1072 ГК РФ. Там сказано, что юридическое лицо или гражданин, застраховавшие свою ответственность в порядке добровольного или обязательного страхования в пользу потерпевшего (ст. 931, п. 1 ст. 935 ГК РФ), в случае, когда страховое возмещение недостаточно для того, чтобы полностью возместить причиненный вред, возмещают разницу между страховым возмещением и фактическим размером ущерба.

В мире есть две модели понижения в очередности при банкротстве требований кредитора, связанного с должником корпоративными отношениями: жесткая и мягкая. Жесткая модель, которой придерживается с 2008 г. Германия, гласит: во всех случаях, когда участник должника или его аффилированное лицо стали кредитором должника, эти требования уступают в очередности требованиям независимых кредиторов (их называют внешними кредиторами). Мягкая модель, на которую ориентировано законодательство Австрии или США, до принятия решения о понижении в очередности (субординации) требует разобраться с тем, в каких условиях предоставлялось кредитование должнику. Если кредит предоставлен в условиях, когда у должника имелись финансовые трудности, то это повод для субординации требований кредитора. Мораль примерно такова: если ты участник, то, действуя в интересах своей компании, ты должен предоставить ей корпоративное финансирование, то есть наделить ее собственным капиталом. Если же, напротив, ты предоставляешь ей заемный (чужой) капитал, то впоследствии ты не вправе рассчитывать на равное положение с иными независимыми кредиторами. Таким образом, субординация в мягкой модели — это плата за непроявление лояльного отношения к своей компании.

Разберем одну из типичных ситуаций, о которых спрашивают чуть ли не на каждой лекции, посвященной правам собственников помещений в здании, будь то многоквартирный дом или бизнес-центр.

Идеи, заложенные в постановлении Пленума ВАС РФ от 14.03.2014 № 17 «Об отдельных вопросах, связанных с договором выкупного лизинга» (далее — постановление № 17), довольно часто понимаются судами неправильно. Иногда настолько неправильно, что это угнетает. Суды начинают под микроскопом исследовать буквальные выражения, содержащиеся в упомянутом разъяснении ВАС РФ, вместо того, чтобы обратить внимание на его цели и дух разъяснений.

Исковая давность при субсидиарной ответственности в делах о банкротстве, как оказалось, является сложнейшей проблемой. В судах идут дела, в которых к ответственности привлекают людей, предположительно совершивших противоправные деяния семь, восемь, десять лет назад (см., например, Определение АС г. Москвы от 23.04.2018 по делу № А40-133945/2010). И это начинает вызывать опасения.

Представим себе условную ситуацию. Стороны подписали договор возмездной уступки права требования, в котором плохо определили предмет. По сути, договор не заключен, так как не согласован предмет. Но покупатель права требования вносит плату за него и настаивает на своей версии того, какое право было уступлено. Что делать дальше? Покупатель ссылается на п. 3 ст. 432 ГК РФ и говорит, что договор теперь заключен. Продавец возражает и готов вернуть полученную сумму. Кто прав?

Когда-то давно я уже писал по теме применения ст. 207 ГК РФ про давность по дополнительным требованиям. Согласно этой норме с истечением срока исковой давности по главному требованию считается истекшим срок исковой давности и по дополнительным требованиям (проценты, неустойка, залог, поручительство и т.п.), в том числе возникшим после истечения срока исковой давности по главному требованию. Тогда, в 2008 г., складывалась колоссально несправедливая и ошибочная практика применения данной нормы. Не буду сейчас напоминать, в чем именно заключались ошибки, чтобы не сглазить. История имеет свойство повторяться, как известно. Кто захочет, почитает. Президиум ВАС РФ поправил положение своим постановлением от 10.02.2009 № 11778/08 по делу № А53-17917/2006-С3-39. Комментарий к нему также доступен для читателей.

Лизинг назван в ГК РФ «финансовой арендой», в связи с чем возникает непростой вопрос о том, что же главное в данном словосочетании? Арендная теория лизинга делает акцент на слове «аренда», финансовая теория — соответственно, на слове «финансовая»1. В ГК РФ записана арендная теория, в постановлении Пленума ВАС РФ от 14.03.2014 № 17 «Об отдельных вопросах, связанных с договором выкупного лизинга» — финансовая. Налицо извечный конфликт формы и содержания. В основном суды научились применять именно финансовую теорию лизинга. Однако пока не без ошибок. Чаще всего от них страдают лизингополучатели — слабая, менее опытная сторона. Данная статья адресована прежде всего им.

В нормах российского права нигде не упоминаются заранее оцененные убытки. Вместе с тем стороны, особенно привыкшие работать с английским правом, включают их в договоры, подчиненные российскому праву, все чаще. Получат ли они защиту в судах — вот самый главный и интересный вопрос.

Верховный суд РФ в 2016 г. дал важнейшее толкование норме п. 4 ст. 401 ГК РФ. В ней сказано: «Заключенное заранее соглашение об устранении или ограничении ответственности за умышленное нарушение обязательства ничтожно». Сама по себе норма сформулирована крайне узко. По ее букве она запрещает только те условия договоров, в которых прямо написано, что освобождение от ответственности наступает даже при умышленном нарушении. Следовательно, если условие договора сформулировано хитрее — например, размер ответственности ограничен такой-то суммой, то это условие действительно. А если оно действительно, то оно могло бы сработать и в том случае, если фактически должник умышленно не исполнял свое обязательство.

Что я понимаю под словами «адекватная ответственность»? Это комплекс из нескольких элементов: - ответственность должна наступать после формальной проверки, - за содеянное (надо установить состав правонарушения – деяние, противоправность, причинную связь и вину) и - без обратной силы. Какая ситуация вызывает самые серьезные опасения в неадекватности ответственности?