Исковая давность при субсидиарной ответственности в делах о банкротстве, как оказалось, является сложнейшей проблемой. В судах идут дела, в которых к ответственности привлекают людей, предположительно совершивших противоправные деяния семь, восемь, десять лет назад (см., например, Определение АС г. Москвы от 23.04.2018 по делу № А40-133945/2010). И это начинает вызывать опасения.
С 30 июля 2017 г. действуют правила Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (далее — Закон о банкротстве), устанавливающие довольно неприятную для виновных лиц модель: срок исковой давности начинает течь с момента, когда о нарушении узнал или должен был узнать арбитражный управляющий или иное лицо, управомоченное на подачу иска (п. 5 ст. 61.14). При этом глубина заглядывания в прошлое довольно существенная — десять лет, отсчитывая от даты подачи заявления о привлечении к субсидиарной ответственности.
Однако раньше такого правила не существовало. В 2009 г., когда законодатель принялся развивать субсидиарную ответственность при банкротстве, вопросы исковой давности вообще никак не регулировались (вплоть до 2013 г., когда они были введены, — и достаточно короткие, сопоставимые со сроком на оспаривание сделок при банкротстве).
Эти пробелы привели к достаточно радикальному решению, представленному в практике ВАС РФ (см. постановление Президиума ВАС РФ от 07.06.2012 № 219/12 по делу № А21-10191/2005).
При этом на данное радикальное решение продолжают до сих пор ссылаться суды, рассматривая споры, относящиеся к 2009—2013 гг. Такое положение я считаю глубоко ошибочным.
Начать нужно с того, что модель субсидиарной ответственности, созданная законодателем, фактически воспроизвела ответственность за причинение вреда юридическому лицу, через которую опосредуется ответственность перед кредиторами. В литературе обращалось внимание на неизбежные проблемы, связанные с такой моделью1.
Одной из особенностей субсидиарной ответственности является то, как определяется ее размер. Он исчисляется не в зависимости от размера фактически причиненных юридическому лицу убытков, а в зависимости от того, в каком размере сложится разница между активами и пассивами юридического лица — банкрота к концу конкурсного производства (см. п. 8 ст. 10 Закона о банкротстве в ред. Федерального закона от 28.04.2009 № 73-ФЗ).
Поэтому возник вопрос: как может применяться исковая давность по требованию, относительно которого не понятен его размер?
Разрешению данного вопроса посвящено постановление Президиума ВАС РФ от 07.06.2012 № 219/12.
В постановлении использована следующая мотивировка.
Цитируем документ
При определении момента начала течения срока исковой давности по заявлению о привлечении собственника имущества должника к субсидиарной ответственности в процедуре банкротства необходимо учитывать, что размер ответственности невозможно определить с разумной достоверностью до момента реализации имущества должника, в связи с чем такой срок может исчисляться не ранее даты завершения реализации имущества предприятия и окончательного формирования конкурсной массы.
Избранный Президиумом ВАС РФ подход означает, что в условиях правовой неопределенности суд посчитал наименьшим злом удлинение исковой давности по сравнению с подходом, при котором виновные лица смогли бы уходить от ответственности ввиду пропуска срока исковой давности.
Поясним, что же являлось еще большим злом, от которого уходила высшая судебная инстанция. Предположим, виновное действие совершено за год до возбуждения дела о банкротстве. Далее дело затянулось (шло более двух лет), что не редкость в российских реалиях, особенно в том случае, если у должника имеется значительное имущество, подлежащее продаже. В этом случае срок исковой давности, если бы он исчислялся по дате причинения ущерба имуществу юридического лица — должника (будущей конкурсной массе), оказался бы пропущен.
Если даже срок исковой давности можно было бы считать с даты открытия конкурсного производства или более поздней даты, когда об основаниях для субсидиарной ответственности узнал или должен был узнать конкурсный управляющий, то затягивание конкурсного производства на срок более трех лет также лишало бы кредиторов возможности покрыть свои потери через механизм субсидиарной ответственности.
Именно так и получилось в деле, которое попало на рассмотрение Президиума ВАС РФ: конкурсное производство было введено 14 июня 2006 г., далее 13 декабря 2010 г. принято решение о собрании кредиторов с предложением в адрес конкурсного управляющего об обращении в арбитражный суд с заявлением о привлечении к субсидиарной ответственности администрации как собственника предприятия, а заявление в суд подано 5 марта 2011 г.
Отдавая дань решению ВАС РФ, которое в текущей исторической ситуации, по-видимому, было оправданным, не можем промолчать о том, что наличие института исковой давности, направленного на защиту правовой определенности и правовых ожиданий ответчика, является весьма значимым достижением правопорядка. На важность исковой давности неоднократно обращал внимание КС РФ (см., например, определения от 03.11.2006 № 445-О, от 24.06.2008 № 364-О-О, постановления от 20.07.2011 № 20-П, от 15.02.2016 № 3-П)2. Понимая важность исковой давности, вскоре после принятия постановления Президиума ВАС РФ от 07.06.2012 № 219/12 федеральный законодатель установил гораздо более короткие сроки исковой давности — один год с момента, когда истец узнал об основаниях своего иска (п. 5 ст. 10 Закона о банкротстве в ред. Федерального закона от 28.06.2013 № 134-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты РФ в части противодействия незаконным финансовым операциям»).
Таким образом, из всего последующего развития событий следует воля законодателя устранить несправедливость в виде неограниченного по сроку привлечения к ответственности контролирующего лица и соответствующий перекос в балансе интересов сторон, вызванный пробелами в законодательстве, действовавшем до 2013 г.
Эту волю необходимо учитывать при рассмотрении судебных споров.
Это означает, что в реалиях 2018 г. нецелесообразно и неправомерно использовать правовую позицию Президиума ВАС РФ, выраженную в 2012 г. и относящуюся к событиям 2005 г., без поправок на изменившееся законодательство.
И главное изменение законодательства заключается в том, что более не требуется дожидаться точного определения размера субсидиарной ответственности (читай — завершения конкурсного производства), чтобы предъявить иск. Иск можно предъявлять сразу же, а размер требования считать уже потом, постфактум.
Это значит, что и субъективная исковая давность должна начинать свое исчисление гораздо раньше, чем это следует согласно правовой позиции Президиума ВАС РФ из постановления от 07.06.2012 № 219/12. Не должно быть такого, чтобы истец мог предъявить иск, но исковая давность не текла бы. Это совершенно невзвешенный и непропорциональный подход. Он не просто загоняет в ловушку многих бизнесменов. Он объявляет им: вы уже в ловушке, бежать никуда не надо. Такие-то ваши действия объявляются неправомерными. А то, что вы этого не знали и не собирали доказательства обратного, это ваша проблема. И в итоге мы получаем не обычную, а какую-то ползучую обратную силу закона, которая наносит вред правовой определенности и правовым ожиданиям граждан. И это, на мой взгляд, очень плохо.
1 Егоров А.В., Усачева К.А. Субсидиарная ответственность за доведение до банкротства — неудачный эквивалент западной доктрины снятия корпоративного покрова // Вестник ВАС РФ. 2013. № 12; Егоров А.В., Усачева К.А. Доктрина «снятия корпоративного покрова» как инструмент распределения рисков между участниками корпорации и иными субъектами оборота // Вестник гражданского права. 2014. № 1.
2 Подробнее см.: Головнина Е.Н. Исчисление и применение исковой давности по обособленным спорам в делах о банкротстве // Судья. 2017. № 8. С. 59—64; Сарбаш С.В. в кн.: Сделки,представительство, исковая давность: постатейный комментарий к статьям 153—208 Гражданского кодекса Российской Федерации // Отв. ред. А.Г. Карапетов. — М.: М-Логос, 2018. С. 1154 и след.