По нашим наблюдениям, на протяжении последних лет сформировался устойчивый тренд в законодательстве и судебной практике по повышению правовой защищенности банков в процедурах банкротства. Однако вызывает опасение в этой тенденции то, что банки ставятся в приоритетное положение по сравнению с другими участниками гражданского оборота и участниками дел о банкротстве. При этом имеют место случаи существенного понижения планки требований к добросовестности банка как профессионального участника рынка кредитования и залога.
Неприятный прецедент
Суд признает недействительным в силу ничтожности на основании ст. 10, п. 2 ст. 168 ГК РФ договор купли-продажи имущества мясокомбината как заключенный путем злоупотребления правом ввиду явно заниженной цены, применены последствия недействительности сделки (дело № А47-12497/2009).
Следом судом удовлетворяется виндикационный иск бывшего собственника ООО «Сокол» к последующему покупателю этого имущества ООО «Бридж» (дело № А47-7370/2013), который успел получить кредит в банке под залог этого имущества. Оба общества – и ООО «Сокол», и ООО «Бридж» – банкроты.
В силу ничтожности договора купли-продажи ООО «Бридж», заключая договор залога, не являлось собственником предмета залога, а следовательно, и сам договор залога является ничтожным.
В силу п. 2 ст. 335 ГК РФ (в редакции, действовавшей на момент заключения договора залога) залогодателем вещи может быть ее собственник либо лицо, имеющее на нее право хозяйственного ведения.
Следовательно, договор залога, заключенный не собственником, нарушает закон, и потому эта сделка ничтожна (ст. 168 ГК РФ); ничтожная сделка не порождает правовых последствий, за исключением тех, которые связаны с ее недействительностью (ст. 167 ГК РФ), и потому залог не может считаться возникшим.
Также согласно ст. 42 Федерального закона от 16.07.1998 № 102-ФЗ «Об ипотеке (залоге недвижимости)» (далее – Закон об ипотеке) в случаях, когда имущество, являющееся предметом ипотеки, изымается у залогодателя в установленном федеральным законом порядке на том основании, что в действительности собственником этого имущества является другое лицо (виндикация), ипотека в отношении этого имущества прекращается.
Право залога при отсутствии права собственности залогодателя в силу ничтожности правоустанавливающих документов (и соответственно правомочий по распоряжению предметом залога) сохраняется только при условии добросовестности залогодержателя в силу правовой позиции, сформулированной в Постановлении Президиума ВАС РФ от 26.07.2011 № 2763/11 по делу № А56-24071/2010.
Банк, ссылаясь на то, что является добросовестным залогодержателем имущества, возвращенного в конкурсную массу, ООО «Сокол», обратился в суд с заявлением о включении требования в реестр требований кредиторов должника как обеспеченного залогом.
Две инстанции отказали банку во включении в реестр требований кредиторов в качестве залогового кредитора, поскольку признали банк недобросовестным. Банк занял настолько пассивную позицию в деле, что практически полностью уклонился от обязанности доказывания своей добросовестности, сославшись только на наличие выписок из ЕГРП, подтверждавших право собственности залогодателя.
И вот тут вдруг кассационная инстанция, отменяя судебные акты двух инстанций, обязывает суд первой инстанции разобраться: а какими документами располагал банк на момент заключения кредитного договора и договора залога и на основании каких доказательств банк должен был в усомниться в законности сделок, направленных на отчуждение имущества, принадлежащего должнику, обладать информацией о таких сделках, о недобросовестных действиях участников гражданских правоотношений?
Совершенно неожиданным образом кассационная инстанция, по сути, переложила бремя доказывания добросовестности банка на должника.
Неоднократно высшие судебные инстанции высказывали правовую позицию о том, что каждая сторона процесса самостоятельно несет риск совершения или несовершения процессуальных действий. Банк не представил документы, которыми он располагал при заключении договоров кредита и залога, а кассационная инстанция, отменяя судебные акты, обязывает исследовать этот вопрос при новом рассмотрении дела. То есть ответственным за уклонение банка от доказывания своей добросовестности оказывается должник.
Эта несправедливость в суде кассационной инстанции привела к тому, что суд первой инстанции, что называется, «взял под козырек», и в первом же заседании прозвучала мысль о том, что кассационная инстанция уже все решила. Суды посчитали постановление суда кассационной инстанции предрешающим исход дела, несмотря на десятки новых представленных доказательств, замалчивая одни неудобные факты и извращая другие.
В итоге суды трех инстанций, по сути, создали прецедент, понижающий планку требований к добросовестности банка практически до нуля.
Основания недобросовестности
Применяя концепцию добросовестности залогодержателя, суд должен был ее применять последовательно.
Как говорит уважаемый разработчик указанной концепции Р. Бевзенко в статье «Добросовестность залогодержателя как основание приобретения права залога», «чтобы сослаться на видимость права, лицо должно доказать собственную добросовестность, то есть что, действуя разумно и осмотрительно (так, как это принято по условиям оборота), оно имело достаточные основания положиться на видимость права – владение движимостью, запись в реестре и т. п.
В отношении залогодержателя выполнение этого требования достигается теми же действиями, которые обычно совершает покупатель при проверке управомоченности продавца на продажу вещи: изучение наличия/отсутствия владения движимостью, наличия/отсутствия записи в реестре, изучение документов, свидетельствующих о правильном приобретении продавцом права собственности на имущество (для случаев совершения сделки с ценным имуществом или для случаев совершения сделки лицом, которое является особо компетентным в совершении определенного рода сделок), и т. п».
Что интересно, судьи Восемнадцатого ААС буквально запретили ссылаться и произносить вслух имя Р. Бевзенко (может быть, он в опале у судейского сообщества?).
Итак, вот доказанные основания недобросовестности банка, проигнорированные судами трех инстанций:
–залоговое имущество приобретено залогодателем за две недели до заключения договора ипотеки с банком;
–цена приобретения является заведомо заниженной (110 тыс. руб. при 51 млн. руб. залоговой стоимости): для признания ничтожной сделкой договора купли-продажи имущества этого обстоятельства оказалось достаточно, но для банка это не является основанием, чтобы проверить законность приобретения имущества;
–залоговое имущество не оплачено залогодателем, в связи с чем зарегистрирована ипотека в силу закона: отсутствие оплаты за приобретенное имущество влечет риск утраты этого имущества, но для банка это не повод усомниться в правомочиях залогодателя;
–у залогодателя налицо признаки отсутствия реальной хозяйственной деятельности;
–предыдущий собственник залогового имущества находится в стадии банкротства, о чем банк достоверно знает, и включен в реестр требований кредиторов на момент заключения договора залога.
Суды, делая вывод о добросовестности банка, не дали оценки фактам нарушения банком нормативно-правовых актов Центрального банка РФ при выдаче кредита и заключении договора ипотеки.
Согласно 1.13-1.14 Приложения № 5 к Положению Банка России от 26.03.2004 № 254-П (Зарегистрировано в Минюсте России 26.04.2004 № 5774) обстоятельствами, свидетельствующими о возможном отсутствии у заемщиков – юридических лиц реальной деятельности или об осуществлении ее в незначительных объемах, является отсутствие в штате заемщика работников, помимо руководителя и главного бухгалтера, а также отсутствие в течение более чем трех месяцев фактических выплат сотрудникам или их осуществление в размере ниже официального прожиточного минимума, установленного в субъекте РФ по месту регистрации заемщика, в расчете на одного занятого.
У залогодателя в штате числился только один человек в момент заключения договора залога, которому выплачивалась зарплата в два раза ниже прожиточного минимума.
Специалисты банка, анализируя оборот денежных средств залогодателя, закрыли глаза на создание фиктивного оборота денежных средств по счету, когда денежные средства в один день поступали на счет и возвращались как ошибочно перечисленные.
Признавая банк добросовестным на основании одних лишь выписок из ЕГРП, суды посчитали, что наличие или отсутствие сомнений не является достаточным основанием для оценки поведения банка, поскольку банк не мог предвидеть результаты судебных процессов, которые возникли после заключения договора ипотеки.
Как можно не предвидеть результатов, если в залог берется неоплаченное имущество, которое приобретено по заведомо заниженной цене (110 тыс. руб. при залоговой стоимости 51 млн руб.), и это имущество выбыло из владения лица, являющегося уже банкротом в момент заключения договора ипотеки?
Все сделки купли-продажи имущества, собственником которого стало ООО «Бридж», являются не оспоримыми, а ничтожными.
Поэтому добросовестному банку не надо прогнозировать результаты судебных процессов, а достаточно просто оценить законность возникновения права собственности у залогодателя, тем более, что вся необходимая информация у банка была.
Помимо всего прочего из материалов уголовного дела были получены протоколы допросов сотрудников банка, которые признавались, что они сознательно шли на нарушение должностных инструкций, выдавая кредит, поскольку руководством банка было принято решение выдать кредит «для решения схемных задач» закрытия просроченной задолженности иного лица.
Зададим риторический вопрос: если бы вместо банка было любое другое юридическое лицо без государственного участия, то каким был бы итог судебных процессов при указанных обстоятельствах? Продолжение темы следует.