В Россию, возможно, будет ограничен импорт медицинских изделий. Это может произойти как дополнительная мера на случай введения Западом новых санкций в отношении России. Правда, масштаб ожидаемых сокращений пока невелик. Из 22 тысяч наименований в глобальном списке импортной продукции могут вывести 0,5% медицинских изделий.
«Среди них производящиеся в России салфетки, пластыри, хирургическое и простейшее диагностическое оборудование, — говорит представитель SCA Евгений Махортов. — Но это только 20% рынка. Остальное, в том числе высокотехнологичное оборудование, — это импорт. Если на его ввоз будут введены ограничения, то в нашей стране просто нельзя будет болеть».
«Мы неоднократно говорили, что Россия не является сторонницей того, чтобы разговаривать на языке санкций, и не была инициатором. Но в случае, если наши партнёры продолжат неконструктивную и даже деструктивную практику, то на этот счёт дополнительные меры прорабатываются», — говорит пресс-секретарь Президента России Дмитрий Песков.
Накануне газета «Ведомости» со ссылкой на двух федеральных чиновников сообщила, что Россия может ввести ограничения на ввоз промышленных товаров в ответ на расширение санкций со стороны ЕС и США.
По информации издания, правительство может частично или полностью запретить импорт автомобилей из недружественных стран, а также ограничить импорт медицинских изделий. Эта мера, однако, по словам собеседника «Ведомостей», требует дополнительного обсуждения.
«Конечно, хотелось бы и в кардиохирургии использовать всё отечественное, — рассказал специально для „ЭЖ“» директор Научно-практического центра интервенционной кардиоангиологии, профессор, д.м.н. Давид Иоселиани. — Но наша медицинская и фармакологическая промышленность пока не готова к этому. Лекарства, расходные материалы, диагностическое оборудование сегодня в пределах 70% — импортные. В России проведена масштабная модернизация. Старое медоборудование заменено на самое современное. Как его поддерживать в рабочем состоянии?
Проблема очень серьёзная. И во многом мы виноваты сами: в России медицинская промышленность должна была проснуться ещё в 90-е гг. и начать выпускать качественную продукцию в достаточном количестве. К сожалению, этого не произошло. А наладить выпуск медтехники завтра не получится, нужны годы и годы. В этом плане в нашей стране в последние годы очень многое сделано, но есть и большие резервы. К сожалению, в России есть такая особенность: мы всё время шарахаемся из одной крайности в другую. Только наконец повсеместно внедрили стентирование, шунтирование и другие высокие технологии для спасения сердца, как вдруг я слышу даже от некоторых кардиологов, что, оказывается, ни стентирование, ни ангиопластика не продлевают больным жизнь. Это неправда. Если такой вывод зазвучит из уст людей, которые что-то решают в медицине и кардиологии, то это очень опасный синдром. Потому что завтра могут сказать: а давайте деньги, которые отпускаются на установку стентов и шунтирование, будем тратить на что-то другое, если больным эти технологии не помогают и не продлевают им жизнь.
Без финансирования здравоохранения не бывает, но сейчас государство заявило, что оно не может его полностью финансировать. Мы это поняли и смирились.
Если не будет денег на развитие медучреждений (не сможем приобретать новую технику, расходные материалы, современные лекарства), то мы никуда не сможем двинуться и опять придём к застою. Уже сегодня нам не хватает даже половины того, что необходимо тратить. Но не потому, что мы плохо работаем, а потому, что большая часть проделанной нами работы не оплачивается. Очень жаль, что мне приходится говорить о финансовых проблемах единственного в своём роде московского центра высокотехнологичной медицины. Чуть менее 100% больных, попадающих к нам, получают либо шунтирование, либо стентирование, либо ангиопластику, либо замену аортального клапана, либо эндоваскулярное лечение — это самые современные и эффективные виды лечения во всём мире. Внедряем и новые методы лечения сердца. А это всё финансово ёмкие вещи.
За минувшие полгода мы уже выполнили более полутора тысяч таких эндоваскулярных процедур, но многие из них не будут оплачены как высокотехнологичные процедуры, так как нам выделили только 725 таких квот на весь год, а до конца года работать ещё более четырёх месяцев. Складывается парадоксальная ситуация: нам платят не за то, что мы сделали (за хирургию, за стенты и т.д.), а только за пролеченного больного — всего 19 тысяч руб. И, как говорится, „ни в чём себе не отказывай“. Но только сам стент с лекарственным покрытием стоит 29 тысяч руб. А, кроме стента, больному нужны ещё лекарства, расходные материалы, питание, койко-место в палате, нужно провести операцию... Да и работа лечащего врача, наверное, должна учитываться.
Продолжительность жизни россиян значительно увеличилась только благодаря тому, что врачи стали спасать людей, даже очень пожилых, от инфарктов, инсультов и пороков сердца на ранней стадии заболевания. Сегодня немолодые люди (население во всём мире стареет) стали жить достаточно долго и качественно».