Так ли нужен России национальный принцип исчерпания прав?

| статьи | печать

Импортный оригинальный товар может вводиться в оборот на территории России только с согласия правообладателя товарного знака, которым данный товар маркирован. В этом выражается национальный принцип исчерпания прав на товарные знаки, которым руководствуются в работе таможенные органы России. Но так ли хорош этот принцип на практике, если подавляющая часть импортируемых товаров подпадает под его невыгодное для покупателей действие?

Сегодня трудно остаться в стороне от публичной дискуссии о последствиях регулирующего воздействия на государства Единого экономического пространства событий, происходящих на Украине. Для более ясного понимания цены вопроса предлагаем обратить внимание на состояние импортозамещения в сфере госзакупок в России.

Может ли импорт нарушать права на товарный знак?

Из официальных источников следует, что объем российского рынка госзакупок оценивается в 6 трлн руб., а с учетом закупок госкомпаний и госмонополий — 13 трлн руб. в год, или 13% ВВП нашей страны. Таким образом, объем госзакупок — это около 1/5 всего внутреннего спроса.

Согласно докладу Росимущества об управлении госкомпаниями, объем закупок этими субъектами в 2012 г. составлял 2,6 трлн руб., из которых на отечественную продукцию приходилось только 11%, или 286 млрд руб.

Структура импорта в Российской Федерации за декабрь 2012 г. по данным Федеральной таможенной службы России выглядела следующим образом:

■ 52,5% — машиностроительная продукция;

■ 15,9% — химическая продукция;

■ 14,5% — продовольственные товары и продукция для их производства;

■ 4,3% — текстильные изделия и обувь.

Указанные позиции, как правило, являются продукцией высокого предела (прошедшей большое количество технологических уровней в процессе производства) с добавленной интеллектуальной стоимостью в виде товарных знаков и т.п. А значит, более 80% ввозимых в Россию товаров подпадает под действие монополии иностранных правообладателей товарных знаков на импорт1.

Очевидно, что при такой импортозависимости государство должно быть заинтересовано в поддержке внутрибрендовой конкуренции и диверсификации каналов поставок импортных товаров, необходимых для внутренних производителей и потребителей. Казалось бы, вся совокупность применимого российского права — начиная от ст. 1515 ГК РФ, в согласовании со ст. 9 и 10 Парижской конвенции о промышленной собственности, Соглашением ВТО ­ТРИПС, и заканчивая ст. 1484 ГК РФ и ст. 14.10 КоАП РФ, соответствует этому представлению, определяя единственным основанием для ответственности за незаконное использование товарного знака его незаконное размещение, а не ввоз оригинального товара без порока индивидуализации.

Однако в результате выработанной Высшим арбитражным судом РФ правовой позиции независимые поставщики оригинальных импортных товаров сильно рискуют, пытаясь снизить цены, в том числе и при участии в государственных тендерах (см., например, Определение ВАС РФ от 01.07.2013 № ВАС-6633/13 по делу № А45-5005/2012, от 20.07.2012 № ВАС-8977/12 по делу № А32-32887/2011, постановление Президиума ВАС РФ от 13.11.2012 № 6813/12 по делу № А51-6603/2011). Арбитражные суды не признают законным допуск к государственным торгам отечественных компаний, если последние не являются аффилированными с иностранными правообладателями товарных знаков лицами, удовлетворяя требования о расторжении госконтрактов по более низким ценам и о взыскании многомиллионных компенсаций за «нарушение права на товарный знак».

Сколько на самом деле стоит монополия правообладателя на ввоз?

Согласно исследованию ГУ ВШЭ2, товар, маркированный товарным знаком LG, не внесенным в таможенный реестр (ТРОИС ФТС России), стоит в России на 11—13% дороже, чем за рубежом, а с внесенным в ТРОИС ФТС Samsung — на ­­22 —32% дороже, чем за рубежом.

Таким образом, если взять указанную «монопольную» наценку на импорт хотя бы в размере 10% от цены, то заказчики на рынке госзакупок переплачивают не менее 2 млрд долл. США в месяц.

В общем и целом не скрывается, что введение и поддержание этого подхода иностранных правообладателей было инспирировано, в частности, госполитикой Правительства США, которое системно «убеждало наших торговых партнеров воздержаться от установления режимов международного исчерпания прав, которые были бы выгодны для потребителей в рамках их границ, однако оказали бы неблагоприятное воздействие на производителей интеллектуальной собственнос­ти в Соединенных Штатах»3.

При этом в отношении собственной территории Верховный суд США недавно сделал выбор в пользу международного принципа исчерпания прав, указав, что «крайне маловероятно, что тот же самый Конгресс, который всеми силами аккумулировал рабочие места в Соединенных Штатах, был бы готов мириться с ситуацией, в которой бы возникал бесконечный контроль над товаропотоками (в силу национального принципа исчерпания), который бы получили правообладатели за счет вывода производства товаров и рабочих мест заграницу»4.

Почему суды «забывают» про нормы международных соглашений?

В декабре 2012 г. в рамках выступления в Брюсселе Президентом РФ был поставлен вопрос о соблюдении положений Соглашения о партнерстве и сотрудничестве, учреждающего партнерство между Российской Федерацией, с одной стороны, и и Европейскими сообществами и их государствами-членами, с другой стороны» (заключено на о. Корфу 24 июня 1994 г., ратифицировано Федеральным законом от 25.11.96 № 135-ФЗ).

Согласно положениям вышеуказанного Соглашения (ст. 11, 15 и 19), европейские правообладатели не вправе запрещать ввоз их оригинальных товаров из Европы, минуя их официальную дистрибьюцию, за некоторым исключением (ст. 17, 20, 21).

Аналогичные положения есть и в соглашениях между странами — членами Европейского союза (ст. 28 и 30 Договора об учреждении ЕС), а также между странами Таможенного союза (ст. 3 Договора о создании единой таможенной территории и формировании Таможенного союза, ратифицирован Федеральным законом от 27.10.2008 № 187-ФЗ). Они не допускают количественных ограничений на импорт и (или) экспорт товаров, основанных на защите интеллектуальной собственности, если такие ограничения являются намеренной дискриминацией или скрытым ограничением торговли между сторонами.

Фактическое игнорирование российскими судами указанных положений международных правовых актов приводит к весьма негативным последствиям. Например, на рынке таких высокотехнологичных медицинских изделий, как коронарные стенты и баллонные катетеры для лечения ишемической болезни сердца (которая составляет 28% в общей структуре смертности и половину от всех болезней системы кровообращения) средняя ввозная цена стентов с лекарственным покрытием компании ­ABBOTT (США) в 2011 г. в России составила 22 600 руб., в то время как их цена при госзакупках составила 66 600 руб. (из материалов дела № А45-5005/2012).

В то же время в странах Западной и Восточной Европы (Германии, Франции, Дании, Бельгии, Польше, Румынии, Болгарии и т.д.) стоимость коронарного стента с лекарственным покрытием для лечебных учреждений находится в диапазоне 650—900 евро (примерно 32 500—45 000 руб.).

Пора пересмотреть принцип исчерпания прав на товарный знак?

В свете нынешней угрозы введения экономического эмбарго против России (есть на то причины или нет — не нам судить), государствам — членам Таможенного союза необходимо оценить степень своей готовности в кратчайшие сроки наладить собственное производство всего спектра импортных товаров, востребованных и населением, и промышленностью. В противном случае отказ иностранных правообладателей от ввода своих товаров в оборот на территории России может лишить отечественных производителей и потребителей возможности закупать необходимые им иностранные товары даже в третьих странах, не присоединившихся к торговой блокаде.

А если готовности к самообеспечению у ТС нет, то допустимо ли с точки зрения государственной безопаснос­ти предоставлять иностранным корпорациям монополию на внешнеэкономическую дея­тельность целых государств и регионов, вводя у себя нацио­нальный принцип исчерпания прав на товарные знаки и иные объекты интеллектуальной собственности?

Хочется надеяться, что острота и своеобразие текущего момента, наконец, расставит все по своим местам…

1 В силу толкования арбит­ражными судами ст. 1487, 1515 ГК РФ, а также норм, регулирующих функционирование таможенного реестра объектов интеллектуальной собственности (ТРОИС ФТС РФ), допускающего задержание неконтрафактных оригинальных товаров вопреки положениям примечания № 14 к ст. 51 «Приостановление выпуска товаров в обращение таможенными органами» раздела 4 «Особые требования в отношении пограничных мер» Соглашения по торговым аспектам прав интеллектуальной собственности Всемирной торговой организации (ВТО ­ТРИПС), которое не относит ввоз товара без согласия правообладателя сам по себе к категории нарушения прав на товарный знак.

2 Легализация параллельного импорта и ее влияние на товарные рынки России [Текст]: аналит. отчет/отв. ред. сер. В.В. Радаев; Нац. исслед. ун-т «Высшая школа экономики»; Лаб. экон.-социол. исслед. М.: НИУ ВШЭ, 2011. С. 99.

3 Выдержка из особого мнения судьи Верховного суда США Д.Р.Б. Гинсбург по делу ­KIRTSAENG v. ­JOHN ­WILEY & ­SONS, INC. No. 11—697. Decided March 19, 2013.

4 Выдержка из решения Верховного суда США по делу Quality King Distributors Inc. v. L’anza Research International Inc. 523 U.S. 135 (1998).