Нужна новая модель экономического роста

Рейтинг ОЭСР о производительности труда в разных странах свидетельствует, что мы по времени работаем больше немцев (хотя рекордсменами в 2011 г. тут были греки, у них, кстати, как и у нас нынче, доля госсектора составляла больше половины ВВП), но вклад в ВВП у нас за час кратно меньше. Стало очевидно — нужна новая модель экономического роста.

До сих пор мы используем модель, ориентированную на перераспределение ренты. Но она уже не гарантирует не то что рост, но и сохранение достигнутого, так как мировой экономический ландшафт стремительно меняется. Новые модели ищут, кстати, сегодня все страны.

Развитым странам уже почти очевидно, что, как говорит профессор Евгений Ясин, «просто подпечатать денег, чтобы оживить экономику, не получится». У развивающихся стран положение предпочтительнее: они пользуются «своим временным преимуществом, используя модель догоняющего развития, дешевые ресурсы рабочей силы и перенимая „вчерашние“ инновации». А вот Россия находится между этих двух полюсов. «Кроме природных богатств, у нас нет других преимуществ в плане конкурентоспособности... По сравнению с развивающимися странами в России более дорогая рабочая сила, от развитых стран страна отстает в плане технологий», — нарисовал картину нашего бытия профессор Е. Ясин на недавней научной конференции в ВШЭ.

По мнению экспертов ВШЭ, возможны такие сценарии развития: или модернизация сверху, или модернизация снизу. А лучше и бескровнее — «постепенное развитие на основе институциональных реформ». И вот пять основных условий, которые надо для этого выполнить: реализация принципа верховенства права и независимости суда, перестройка взаимоотношений между бизнесом и всем блоком судебных и правоохранительных органов, расширение местного самоуправления, возвращение реального федерализма, развитие сферы инвестиций населения (прежде всего в систему пенсионного обеспечения и здравоохранения), демократизация.

Есть другое мнение — мол, напечатать больше денег и раздать их неким производителям, а тогда и счастье будет. На это коротко и ясно отвечает экс-министр финансов Алексей Кудрин: «Денежная база у нас росла постепенно, достигнув в 2012 г. 14% ВВП. Денежная масса достигла 40%, что немногим меньше, чем в США, где она 60—70%. Но денежный мультипликатор у нас составляет два, иногда приближаясь к трем (в США до кризиса было около восьми, сейчас около пяти). У нас деньги не работают. Какие бы деньги ни пришли, они дают меньшую отдачу из-за низкого мультипликатора».

Наша власть и все ее члены скептически относятся к разговорам про роль в экономике институтов и гражданского общества вообще, говорят обычно так: «Институты, конечно, нужны, но...» Тем не менее и они не могут не признать, что деньги в стране не работают.

Член правительства Игорь Шувалов, например, на той же конференции в ВШЭ доложил о проделанной властью работе. В том числе про то, что теперь «нет законодательных ограничений для использования пенсионных денег и фонда национального благосостояния, теперь… 500 млрд можем дать». Только давать их, оказывается, некому, так как «проектов нет, компании не готовы принимать эти капиталы как возвратные, готовы лишь как прямое финансирование... Наши крупнейшие корпорации все в долгах, они ходят по кругу, не вырабатывают для себя новую модель бизнеса… На инновации корпорации тратят, как в Анг­лии, а где инновации…» — пафосно говорил И. Шувалов.

По-правительственному получается, что у нас компании и корпорации какие-то неправильные. Ученым таких намеков мало, Е. Ясин возражал И. Шувалову просто: «Если вы допускаете инфляцию 5—7%, то у вас не будет частных инвестиций, а есть еще и институциональные вопросы».

В общем, разгорающийся в стране спор о том, какой должна быть новая экономическая модель, идет между властью и частью ученого сообщества примерно так. Власть считает, что достаточно найти какие-то новые кадры и поставить их с четким заданием на узкие места, чтобы посыпались рентабельные и реально исполнимые проекты освоения приготовленных сотен миллиардов рублей (еще, конечно, привлечь прокуратуру к экономике). Ученые видят проблему в отсутствии гарантий прав собственности, в несформированности институтов в частности и гражданского общества вообще.

Конкретным же выражением замеченых всеми — и властителями, и образованными экономистами — проблем служат показатели производительности труда в России и их сравнение с данными по другим странам, что и дает нам ОЭСР.

Через подбор кадров или через формировании институтов, но надо добиться повышения производительности труда, чтобы была надежда на экономический рост.

По мнению большинства проправительственных экономистов, нужно продолжать экспансию, строить новые мощности. Оппоненты считают, что исчерпали мы резерв экстенсивного развития, можно еще десяток трубопроводов протянуть, но это мало скажется на росте производительности труда. Обе стороны спора согласны, что остается отставание в сфере технологий, и вот тут самое интересное.

Во-первых, технологии можно купить, во-вторых, и свои есть кому создавать, если будет на них спрос. Но оказывается, что нет такого спроса, во всяком случае — он невысок. Почему так?

И. Шувалов внятных пояснений не дает, как и другие члены правительства. Многие независимые эксперты говорят, что в среднем наш бизнес часто работает в половину потенциальной мощности просто потому, что опасается демонстрировать слишком хорошие показатели, на которые могут, как говорят между собой предприниматели, «быстро слететься уполномоченные собиратели нектара». Это одна из причин, почему свободные деньги предпочтительнее прятать в офшорах, нежели тратить на покупку современных станков и технологий.

Эту помеху повышению эффективности предприятий не решить новыми назначения и набегами прокуратуры. Тут нужны институты.

Еще внедрение новых технологий и нового оборудования непременно ведет к сокращению рабочих мест. Не случайно Всемирный банк настоятельно рекомендует не охранять всеми силами старые нерентабельные рабочие места (то есть за счет всех налогоплательщиков), а вкладывать без сожаления любые деньги, даже и бюджетные, в создание новых высокопроизводительных рабочих мест, на которых работникам будет обеспечена приличная зарплата.

В своих предвыборных декларациях Владимир Путин поставил задачу создать 25 млн высокопроизводительных рабочих мест. На днях правительство утвердило прогноз долгосрочного социально-экономического развития Российской Федерации на период до 2030 года (354 страницы). Читаем. Все три прогнозных сценария исходят из того, что из этих 25 млн мест к 2011 г. уже было создано и модернизировано 17,9 млн! По этому поводу ясно выразился экономист Игорь Николаев: «Опа, задачка-то уже почти выполнена, оказывается!»

Сегодня мы имеем низкую безработицу, но сообщения об этом не сильно радуют, когда видишь привычное: человек двадцать несколько дней копают яму и никак не выкопают, пока однажды не подъезжает экскаватор и не делает все за пару минут (после чего начинается эпопея с закапыванием и асфальтированием). Подобные манипуляции дают, конечно, красивую статистику, но гробят надежды на то, чтобы догнать по производительности труда даже не американцев, а хоть бы любящих трехчасовые обеды французов.

Эту помеху можно устранить, если сменить приоритеты в бюджетных расходах от финансирования грандиозных (и бесконечных) проектов к резкому повышению размера пособий и, главное, к оплате программ переобучения людей, повышения квалификации, что давно отработано в развитых странах. Правда, придется отказаться от некоторых заветных идей, например, от странной затеи с воссозданием прописки (что делает окончательно невозможным перемещение трудовых ресурсов).

Фактически государство устранилось от выдачи социальных гарантий, переложило их на бизнес, что и стало гарантией нижайшей производительности труда.

Но можно установить стандарты государственной помощи уволенным работникам, начав, скажем, с определения минимального размера оплаты труда, минимального размера пособия по безработице на уровне, позволяющем пережить трудные времена. Может быть, больше потерь тот же бюджет несет из-за консервации нерентабельных производств. Это потребует еще и работы по созданию таких институтов, как профессиональные объединения. Ничего такого пока не делается.

В общем, получается, что для серьезного повышения производительности труда в России в первую очередь нужны политические решения, политическая воля. Если, конечно, не уверовать всерьез в генетическую леность россиян и не сводить все к шуткам по этому поводу. Правда, время шуток закончилось четыре года назад.

К сведению

Что такое институционализация

Новая философская энциклопедия дает такое определение:
«Институционализация — процесс формализации социальных отношений, переход от неформальных отношений (объединений, соглашений, переговоров) и неорганизованной деятельности к созданию
организационных структур с иерархией власти, регламентацией соответствующей деятельности, тех или иных отношений, их юридической легализацией, если это возможно и необходимо...».
Проще говоря, это как выработка привычки переходить дорогу на зеленый свет, а не по итогам «терок» с водилами.

Показатели	ВВП в текущих ценах в нацио- нальной валюте, млн	Паритет покупа- тельной способ- ности ВВП, единиц нацио- нальной валюты за доллар США	ВВП в текущих ценах, млн долл.	Среднее количество отрабо- танных часов	Число занятых, тыс. чел. на работ- ника	Отрабо- танные часы всеми занятыми, млн	ВВП на отрабо-| анный час, в текущих ценах, долл.	ВВП на отрабо- танный час в % к США (США=100)
Australia	1 491 170	1,56	956 132	1687	11 556	19 492	49,1	81,4
Austria	300 712	0,85	354 791	1598	4304	6878	51,6	85,6
Belgium	369 836	0,87	426 734	1577	4545	7167	59,5	98,8
Canada	1 720 748	1,23	1 396 160	1712	17 617	30 163	46,3	76,8
Chile	120 232 603	402,19	298 947	2047	6998	14 326	20,9	34,6
Czech Republic	3 841 370	13,87	276 995	1830	5072	9281	29,8	49,5
Denmark	1 791 518	7,82	229 086	1527	2806	4284	53,5	88,8
Estonia	15 951	0,54	29 362	1924	589	1134	25,9	43
Finland	189 368	0,93	202 795	1680	2511	4218	48,1	79,8
France	1 996 583	0,87	2 289 849	1476	26 891	39 686	57,7	95,8
Germany	2 592 600	0,8	3 231 770	1406	41 164	57 887	55,8	92,7
Greece	208 532	0,71	295 336	2038	4447	9063	32,6	54,1
Hungary	27 886 401	130,66	213 428	1959	4087	8008	26,7	44,2
Iceland	1 626 335	141,61	11 484	1732	168	291	39,5	65,5
Ireland	158 993	0,84	189 449	1543	1810	2793	67,8	112,6
Israel	871 827	4,02	216 811	1929	3316	6396	33,9	56,3
Italy	1 579 659	0,79	2 000 298	1774	24 743	43 886	45,6	75,7
Japan	468 180 100	106,83	4 382 600	1728	61 055	105 477	41,6	69
Korea	1 237 128 200	821,46	1 506 004	2090	24 244	50 670	29,7	49,3
Luxembourg	42 625	0,92	46 312	1601	370	593	78,2	129,7
Mexico	14 291 353	8,19	1 745 371	2250	44 946	101 126	17,3	28,6
Netherlands	601 973	0,84	714 997	1379	8670	11 956	59,8	99,3
New Zealand	204 277	1,53	133 509	1762	2225	3920	34,1	56,5
Norway	2 749 963	8,88	309 760	1421	2625	3730	83	137,8
Poland	1 523 245	1,87	813 625	1937	16 035	31 059	26,2	43,5
Portugal	170 909	0,63	269 849	1711	4861	8318	32,4	53,9
Slovak Republic	69 108	0,53	130 773	1793	2208	3960	33	54,8
Slovenia	36 172	0,63	57 092	1649	947	1562	36,6	60,7
Spain	1 063 355	0,72	1 485 106	1685	18 564	31 275	47,5	78,8
Sweden	3 499 914	8,95	391 239	1640	4610	7560	51,7	85,9
Switzerland	586 784	1,46	403 105	1593	4713	7508	53,7	89,1
Turkey	1 298 062	1	1 291 792	1877	24 465	45 921	28,1	46,7
United Kingdom	1 516 153	0,68	2 236 003	1625	29 146	47 361	47,2	78,4
United States	14 991 300	1	14 991 300	1704	146 056	248 845	60,2	100
Russian Federation	54 585 623	18,1	3 015 670	1981	70 732	140 120	21,5	35,7
G7 countries	...	...	30 527 979	1654	346 672	573 306	53.2	88.4
Euro area	...	...	11 724 510	1571	146 624	230 374	50.9	84.5
OECD-30	...	...	42 986 622	1717	549 669	943 916	45.5	74.8
OECD Total	...	...	43 527 860	1748	558 364	975 795	44.6	74

Источник: OECD.Stat