Ее называли «чудом», «зарей ислама», «каменным цветком»... Приезжие купцы и путешественники неизменно замирали перед Ней, пораженные ее величием и необыкновенным изяществом. Главная казанская мечеть была не только центром духовной культуры, она была еще и просветительским центром. Тысячи древних книг, рукописей и свитков хранились в ней. Чтобы ознакомиться с ними, в Казань приезжали ученые из десятков стран…
Глава мечети Кул Шариф пользовался всеобщей любовью и уважением. Даже русские князья слали ему почтительные письма. Неудивительно поэтому, что именно ему поручили вести переговоры с царем Иваном Васильевичем, когда у Казани совсем испортились отношения с Московским царством. Кул Шариф лично вручил ему грамоту о разрешении возникшего конфликта мирным путем. Рассказывают, что тогда, в 1551 году, ученый имам сумел заручиться поддержкой и мирными обещаниями грозного царя.
Некоторое время события развивались намеченным образом. Были выпущены на свободу 60 тыс. русских «полоняников», вместо крымско-турецких ставленников был посажен на Казанское царство касимовский хан Шах-Али. При нем учредили совет из русских представителей...
Однако совсем недолго продержался у власти Шах-Али, сумев за короткое время настолько досадить казанцам, что они попросили Ивана Грозного сменить его на наместника. Наместник был назначен и уже готовился вступить в город, но среди горожан распространили слух, что русские их всех перебьют. И вновь перемена настроений. И вновь, уже как окончательный выбор, надежда на Астрахань (оттуда берут себе в правители царевича Едигера), Крым и турецкого султана. И за всем этим неизбежность войны!..
1552 год. Подступивший к Казани Московский царь «до семи раз» высылает послов к горожанам, льстит им («Знаю, что вы отважны...»), угрожает («Не спасут вас ни железные стены, ни огненная сила...»), обещает пощаду («Ни одного из вас не собираюсь погубить»), но ответы защитников Казани неизменны: «Не хочешь ли в десятый раз услышать, что ни даров твоих не хотим, ни угроз твоих не страшимся». Даже непрерывные обстрелы, даже потеря единственного источника воды не заставили их сдаться.
И вот — штурм. Взрыв…еще один… И в образовавшиеся проломы, и в невыдержавшие напора ворота, и по бесчисленным лестницам хлынули русские воины с обнаженными мечами и копьями, вливаясь в казанскую крепость со всех сторон, «словно быстрая вода»... И разгорелся яростный бой. И страшно было видеть храбрость и мужество тех и других. И трещали копья и мечи, и раздавались призывные крики, и слышались стоны, и никто не сдавался в плен и не просил пощады.
Только вот много меньше были числом казанцы. И не смогли они долго держаться, как «не может запруда устоять перед быстриной реки». И начали отступать, несильные, все еще убивая сильных, погибая и сами, с оружием, ибо «почитали славную смерть лучше жизни».
Город уже почти весь полон русскими, «словно мошкой усыпан». И тысячи его защитников оттеснены к главной своей святыне — мечети. В их рядах выделяется славный Кул Шариф. Выдающийся ученый, поэт и богослов, он являет себя и великим воином. Воодушевляет малодушных, утешает раненых и сам бросается в схватку. И видят сражающиеся справедливость его давних слов: «Я не тот, что, повернувшись спиной, уйдет с поля битвы».
«И когда загнали их к мечетям, вышли тут навстречу их абазы и сеиды и муллы с главным их епископом по имени Кулшериф муллой, и бились с нашими так упорно, что погибли все до одного»,— вспоминал этот бой Андрей Курбский.
Пали, погибли все до одного из защитников города. Пала и сама мечеть — «краса и гордость булгар».
Казань потеряла ее. И, казалось бы, навсегда. Но вытравишь ли народную память. С годами, столетиями мысль о возрождении символа духовного единства и стойкости татарского народа не только не угасала, но и все более крепла. И вот, уже в наше время, в 1995 году президент Татарстана подписывает Указ о воссоздании древней мечети. Затраты большие, но трудно представить себе, на что лучше этого можно было потратить деньги.
Теперь возрожденная мечеть Кул Шариф, самая большая и самая красивая мечеть Европы, открыта. Она расположилась рядом с отреставрированным православным собором, и в этом многие видят символ взаимопонимания двух ведущих конфессий России, символ вековой дружбы двух породнившихся народов, поссоренных когда-то безумными политиками и сумевшими простить друг другу давние обиды.